Особенности налаживания личной жизни в условиях отсутствия феи-крёстной
O tempora! O mores! О времена! О нравы! Цицерон
В большом камине весело потрескивало пламя, щекотало сотней рассыпающих искры языков здоровенное бревно, прогоревшее едва ли наполовину, и багряные отблески затейливо переплетались с тревожным светом заката, который узкими алыми клиньями пробивался в щели между неплотно сдвинутыми гардинами. Перед камином, разделённые небольшим столиком, стояли два красивых резных кресла. Одно пока что пустовало, а в другом расположился местный тиран, деспот и вообще отъявленный мерзавец. Он меланхолично потягивал вино и ждал. Сегодняшний вечер обещал кое-что интересное. С громким треском от бревна отлетело прямо в комнату несколько угольков. Один из них упал на угол ковра, и маленький огонёк, предприняв несколько тщетных попыток погрызть толстый ворс, угас, а его дымная душонка рассеялась в воздухе. Диктатор вздохнул – крохотная искра навела его на философские размышления о бренности бытия. – Всё тлен, – глубокомысленно изрёк он и снова наполнил бокал. Но тут ожидание наконец завершилось: распахнулись высокие чёрные двери и суровые стражники, бряцая оружием и звеня кольчугами, ввели в помещение хрупкую девушку весьма плутоватого вида. – По вашему приказу, милорд, – доложил один из вояк. – Хорошо, – кивнул диктатор. – Оставьте нас. Когда стражники убрались и прикрыли за собой двери, он лениво поднялся и подошёл к своей "гостье". Пробежался глазами от копны взъерошенных русых волос до босых ног, утопающих по щиколотку в пушистом ковре, а потом обратно, и встретился с синим взглядом, только что совершившим сходное путешествие по нему самому. – Значит, именно тебе я обязан, – процедил диктатор весьма зловеще, – редким удовольствием лицезреть эту комедию под названием "самая бездарно организованная попытка мятежа"? Что ж, рад наконец-то увидеть лицо своего заклятого врага. Девушка лишь горделиво вздёрнула подбородок, но промолчала. – Ну что, провалилось с треском твоё предприятие? Жалкая попытка была. Твои идиоты-последователи проиграли задолго до того, как начали войну. И среди всего вашего сборища оборванцев не нашлось никого достаточно умного, чтобы это понять… – Ой, всё, – "гостья" досадливо поморщилась. – Хватит монологов. Можно подумать, сам стратег гениальный… Диктатор лишь усмехнулся. Совсем не боится. А должна бы. Ей положено прикрывать презрением и отчаянной храбростью дрожащие коленки, раз уж оказалась в лапах злейшего врага. Врага, который по такому случаю палачам отгул даст и сам кожаный фартук напялит… Но страха у девчонки не было ни в одном глазу. Не по правилам, конечно, но что поделаешь – нынче время такое, все торопятся. Вернувшись в своё кресло, диктатор указал на другое: – Да ты садись, не стесняйся. – Где ты видел стеснительного революционера?.. – ехидно спросила девушка, расположившись напротив собеседника. Тот подвинул к ней поближе стоящее на столике блюдо, полное разнообразных сладостей. Наполнил вином второй бокал. – Тебе восемнадцать-то есть? – уточнил на всякий случай. – Уффэ эст, – ответила юная мятежница, с удовольствием запихивая в рот эклер. – Прекрасно… Диктатор позволил ей спокойно наслаждаться вкусностями. Минут пять молча наблюдал, как хищный взгляд выискивает на блюде новую жертву, затем цепкие пальцы с короткими, но ухоженными ногтями ухватывают медовый пряник, или кусочек пастилы, или мармеладный шарик и быстренько отправляют его в последнее путешествие. – Ладно, давай к делам, – сказал он наконец, поставив на стол опустевший бокал. – Да, пожалуй… – согласно кивнула девушка, дожёвывая кусок пирога. – Чего там по плану? – По плану я должен сотворить с тобой что-нибудь ужасное. Например… – окинув собеседницу долгим изучающим взглядом, диктатор продолжил мысль: – Например, сделать тебя своей наложницей… – М-м-м… Угум… Банально, конечно, – мятежница облизнула крем с пальцев и потянулась к засахаренным розовым лепесткам, – но сойдёт. Я не возражаю. – То есть как это – не возражаешь?! – диктатор даже оскорбился таким несерьёзным отношением к делу. – Так не положено. Ты должна возражать. – А-а… Ну да. Положив недоеденное лакомство на край блюда, девушка встала. Упёрла кулаки в бока и снова горделиво вздёрнула подбородок. – Ты злодей и кровожадный убийца! – патетически воскликнула она, гневно сверкая синими очами. – Лучше провести всю жизнь в темнице, чем одну ночь в твоей постели! – Вот это хорошо, – похвалил диктатор, потирая руки в предвкушении. – Теперь ещё что-нибудь про тело и душу… Немного подумав, юная мятежница продолжила тираду: – Ты можешь получить лишь моё тело, но не мою душу! Мою волю тебе никогда не сломить! Даже если ты подвергнешь меня самым ужасным пыткам… Мне бы этого не хотелось, конечно, – заметила она спокойнее и вернулась к прежнему тону: – Да, самым ужасным пыткам!.. Моя смерть ничего не изменит, не надейся, проклятый тиран! Революция всё равно победит и свобода восторжествует! После столь проникновенной речи она бросилась к окну, распахнула тяжёлые занавеси и решительно полезла было на подоконник, едва не своротив притулившийся в углу горшочек с геранью, но почти сразу отступила. С безмолвным разочарованием дёрнула пыльную ткань обратно, окинула взглядом остальные окна. – Там тоже решётки, – подтвердил диктатор, вытаскивая из ножен изящный кинжал – с инкрустированной слоновой костью и драгоценными камнями рукоятью, разумеется. – На, попробуй это. Едва оружие оказалось в руках мятежницы, она сразу же направила остриё себе в шею. – Я не стану твоей игрушкой, гнусный узурпатор! Лучше умереть!.. Тут она заметила, что "гнусный узурпатор" наблюдает за ней с каким-то очень странным выражением лица. Будто съесть хочет. Или случайно на кнопку сел. – Что это с тобой? – слегка даже смутилась она. – Слишком экспрессивно?.. – Да я это… с вожделением на тебя смотреть пытаюсь, – диктатор тоже вдруг смутился. – Что, совсем не похоже? – Ну… для первого раза сойдёт. – Забравшись в кресло с ногами, мятежница применила кинжал по назначению: стала чистить апельсин. – Ладно, с этим закончили. А ещё какие варианты есть? – Ещё… Ещё я могу действительно тебя в подземелье запереть, – предположил диктатор после некоторого раздумья. – Там очень грязно, холодно и страшно. На полу крысы, на стенах плесень… Сплошная безнадёга. И какой-нибудь охранник обязательно станет тебя домогаться… – …А когда он перейдёт от слов к действиям, ты внезапно придёшь и спасёшь меня, – продолжила за него мятежница. – И потом скажешь, что выпустишь меня из подземелья, если я соглашусь стать твоей наложницей. – Эм-м… да, видимо, так, – подтвердил диктатор её догадки. – Не катит. Там же блохи или клопы… Сплошная антисанитария. Ни помыться, ни зубы почистить… Сколько я там торчать буду? Неделю, две? Мне после этого ещё столько же придётся приводить себя в порядок. Давай следующий вариант. С такими разумными рассуждениями диктатор не мог не согласиться. – Следующий вариант – камера пыток. – Отпадает. – Боишься? – подливая собеседнице вина, поинтересовался диктатор с затаённым злорадством. – Да нет… Сам посуди, какие пытки? Максимум повишу на дыбе или кнутом отхвачу пару раз… Это же несерьёзно. Покалечить или изуродовать меня ты не позволишь, ясное дело. А если позволишь, потом лечиться придётся неизвестно сколько… Диктатор кисло усмехнулся: – Уныло. Но я же могу приказать пытать твоего возлюбленного, родителей или друзей… И заставлю тебя смотреть. От такой заманчивой перспективы мятежница сразу оживилась, заблестели азартом лукавые синие глаза. – Это уже интереснее! А потом? – Потом пообещаю отпустить их, если ты всё же согласишься стать моей наложницей. – Логично… – Задумчиво посмотрев на оставшиеся лакомства, девушка прислушалась к своим ощущениям и решила, что с неё на сейчас хватит. – Кстати, а зачем тебе моё согласие? – В общем-то, действительно незачем… – Опять смотришь на меня с вожделением? – догадалась мятежница. – Ага, – подтвердил диктатор и тут же полюбопытствовал: – Получается? – Сейчас уже лучше. – Тут девушка от души зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой. – Слушай, я уже неделю выспаться не могу, мятеж надо было подготовить, все дела… Давай завтра продолжим? Зови своих оболтусов, пусть в темницу меня ведут. Только чтобы без клопов. – Попытаешься сбежать по дороге? – спросил диктатор, забыв осторожность. Должна же эта девчонка хоть в чём-то следовать традициям! И так халтура на халтуре!.. – Не-е. Устала. Пришли ко мне потом кого-нибудь, кто тут все потайные лазейки знает. Пару раз удеру, без проблем. Но едва диктатор протянул руку к шёлковому шнуру, чтобы вызвать слугу, в дверях снова забряцали оружием стражники. Извинившись раз пять, старший из них доложил: – Милорд, в южной провинции волнения! Там одна заноза неделю народ баламутит! Только что пришло донесение, что они выступят уже завтра! Прикажете послать туда войска? – Ещё одна?.. – пробормотал диктатор удивлённо. – Вот так номер… А юная мятежница от таких новостей заметно встревожилась. И решила ускорить развитие событий. Нисколько не смущаясь присутствия стражи, она тотчас же перебралась с кресла… на колени диктатору. Прильнула к нему и доверительно зашептала: – Может, ну её, эту темницу?.. Жевать стекло для галочки – это прошлый век. Давай сразу перейдём к чему-нибудь поинтереснее… А в качестве дани традициям… Ну… ты можешь меня связать! Вот тут диктатор здорово рассердился. Прошлый век, видите ли, ей не нравится! Уж всяко получше, чем нынешний с такими-то нетерпеливыми… – Знаешь, как люди в таких случаях говорят? – спросил он вкрадчиво. – Из двух мышек сыр получает та, которая меньше торопится… – Эй, так нечестно! – Где ты видела честного диктатора? – последовал ехидный ответ, и мятежница была без особых церемоний спихнута на ковёр. Мгновенно вскочив, она свирепо сжала кулаки. На щеках появились ярко-красные пятна – признак нешуточной злости. – Ах ты гнусный, мерзкий, подлый, бесчестный… – Ага, ага, – покивал диктатор с видимым удовольствием. – …Злобный, отвратительный, бессовестный… – Прямо слушал бы и слушал… – Ненавижу тебя! Гад! – Вот это правильно, вот с этого и надо было начинать… – Да я тебя!.. Но что конкретно собиралась сделать мятежница, так и остались тайной: громко хлопнув ладонями по коленям, диктатор встал. Повернулся к стражникам, которые не посмели уйти без приказа и всё так же торчали у двери, в лёгком обалдении наблюдая за происходящим. – Войск не надо, – сказал он. – Просто найдите эту революционерку и передайте ей, что она опоздала. А ты… – это уже было адресовано сердито сопящей девушке, – живо в темницу! И чтобы всё как положено! Десять минут громко вопишь от ужаса, потом три часа тихо плачешь от отчаяния, всё остальное время молча трясёшься от холода и страха. И так двое суток. И ни секундой меньше. Ясно? Обиженно надув губы, уже слегка успокоившаяся мятежница лишь передёрнула плечами – мол, вечно у этих диктаторов какие-то причуды, – и с явной неохотой буркнула "угу", благоразумно решив не спорить. И тут же чуть заметно улыбнулась, хитро блеснув синими глазами: всё-таки на этот раз первой мышке повезло больше. Стражники деликатно подхватили её под руки и вывели в коридор. "Теперь никто не посмеет сказать, что я не настоящий злодей", – подумал довольный собой диктатор, вернувшись в кресло у камина. Взял с блюда последний эклер и принялся его жевать, запивая вином прямо из бутылки. Впрочем, буквально через минуту он вскочил и направился к окну, коря себя за то, что слишком увлёкся налаживанием личной жизни и совсем забыл полить свою любимую герань… Хэппи-энд =)