взрослые травмы

Отношения полного бесперспективняка — это нихуя не весело. Особенно, когда это даже отношениями назвать сложно. Комната блюет запахами алкоголизма, боли, курева и секса. А те смешиваются в коктейль, бьющий в голову как ерш, салют и порядочная дорога каких-нибудь эйфоретика и стимулятора одновременно. Ты натягиваешь штаны, сползаешь с кровати и идешь за салфетками. Вытираешь мне поясницу — и это последнее намеренное прикосновение ко мне за эту ночь уж точно. Что будет дальше — ни тебе, ни мне неизвестно, мы в этом похожи, в будущее ни ногой. Меня и так трахают аж ты и настоящее, а тебя — настоящее и беспросветное будущее, тройничка ни ты, ни я не выдержим. Застегиваю джинсы. Сажусь, прижимая колени к груди. — Сиги есть? Уверенно киваешь и тянешься за двумя, сныканными на книжной полке от толпы алконавтов, уже, слава богу, разбежавшихся спать, блевать или догоняться. Протягиваешь одну и садишься на стул, полубоком. И на том спасибо. Курим молча. Да и не только курить молча будем: если перекинемся еще парой фраз, побьем все мыслимые и немыслимые рекорды. Ты не любишь говорить со мной. Моя проницательность тебе не по кайфу. Мне тоже, если честно. Не будь ее, все было бы куда проще. Тебе неприятно, что тебя видят насквозь. Любому, наверное, было бы неприятно, если бы его боль, которую он от самого себя прячет, кто-то видел. Возможно, даже думаешь, что я специально тут вивисекцию устраиваю. Возможно, даже думаешь, что намеренно издеваюсь, раз помочь хочу. Но нет. Привет, я — мимокрокодил, тонущий в болезненном ощущении того, что не могу ни тебя, ни себя из говна вытащить, го потрахаемся? Конечно, ты поступаешь, как настоящий мужчина, наверное. Ты делаешь или уже сделал все, от тебя зависящее, чтобы я разочаровалась, забыла и забила. Чтобы поняла, что не помогу. Чтобы расхотела помогать. Я и сама пыталась, только что-то не получается. Видимо, эта ублюдская система как-то не так работает. У меня, кстати, была возможность тебе (боже, «изменить» звучит даже как-то смешно по отношению к тому, чем мы с тобой занимаемся) (ты этим, кстати, не гнушаешься) (настолько не гнушаешься, что я через пол года пойду проверяться на вич) изменить, но я ей не воспользовалась. Пизжу, у меня настолько много таких возможностей, что я даже загоняюсь на тему того, что я делаю не так, раз столько особей преимущественно мужского пола почти что в открытой форме изъявляют желание мне присунуть. Просто это была самая адекватная и перспективная, с возможностью дальнейшего перехода в нормальные отношения. (мне не верится, что у меня могут быть такие) (и не будет вериться в ближайшие несколько лет) Но я сдержалась. Сказала тому парню «не сегодня, братан» и въебанно-сонно улеглась на кровать. О да, какая же я умница, мать вашу. Пау, бич. Где мой столь желанный пирожок с полки? Только вместо пирожка — чьи-то ротманс роял. Упаси господь кого-то подумать, что твои: любовь к синему честеру со мной навека, равно как и любовь к черным бикам. (трясясь над каждой, нещадно трачу последние непробуханные и непроторчанные на них, шарясь по табачкам, как сука последняя) (этого ты хотел, да?) (конечно, ты не хотел, я знаю) Меня смешат люди, которые спрашивают, встречаемся ли мы. Преимущественно, почему-то, твои друзья — мои поголовно употребляют блядское «нравится», которое я ненавижу всей душой за его детскость и наивность: я уже давно не пятиклассница, а ты — и подавно. (ты у меня все остатки детского отнял. во всех смыслах) Если быть точнее, смешит их наивность. Камон, боже, какое «нравится» и какое «встречаетесь»? То, чем мы занимаемся, явно не «нравиться», но диаметрально противоположно «встречаемся». Я была бы еще большей дурой, если бы надеялась на что-то подобное. (никто не узнает, что в первый месяц) (и совсем немного во второй) (еще в 11 на Святках я нагадала себе твое имя. прозаично, да?) Стряхиваю пепел в миску на полу. Думаю над твоими деревянными губами, когда мы целовались. Мерзко. Хочется уйти куда-нибудь. И хочется тепла и чтобы кто-то рядом. Пусть даже ты. Кто-то, кто нужен. И поебать, что не особо нужна. Взрослым мальчикам не «нравятся» маленькие девочки. Взрослые мальчики с ними не «встречаются». Взрослые мальчики их хотят, ебут, а потом, осознавая даже не куда зашли — а куда завели, — потом еще больше тонут в собственной никчемности. И топят маленьких девочек. Зе енд, ясный, безысходный и почти для всех единый. Знал бы ты, как я ей завидую, боже. Знал бы ты, сколько и кого, по моему никчемному мнению, она проебала в твоем лице. Знал бы ты, как я порой ненавижу ее за то, что она порой все еще играет с тобой, а ты — любишь. Знал бы ты, как мне хочется, чтобы мне досталась хоть часть, хоть малая толика того, что доставалось и до сих пор может достаться ей. Знал бы ты, как я хочу, чтобы ты меня тоже. Это даже не ревность, это осознание того, что даже права на то, чтобы ревновать, у меня нет и никогда не было. Ты же меня сломаешь в итоге. Заставишь охуевать каждый раз, когда буду видеть тебя на улице. Заставишь загоняться, когда буду слышать о тебе от подруги и узнавать, что ты говорил с ней обо мне. Заставишь регулярно чекать свои инст и вк. Заставишь выискивать каждое слово о тебе и пытаться из всех и каждого, кто знал или знает тебя, выцепить о тебе хоть что-то. Заставишь жалеть и не жалеть обо всем, что сделала и сказала. Заставишь чувствовать себя маленькой, глупой и неопытной и внезапно осунувшейся и постаревшей на полжизни одновременно. Я заставлю тебя чувствовать себя пройденным этапом. Заставлю чувствовать вину и (совсем немного) сожаление, когда ты увидишь меня с ним. Из хорошего только дам шанс доказать себе самому, что ты не такое дерьмо, каким кажешься. И, в первый и последний раз на моей памяти, ты им воспользуешься.