Рокировка

Стиву снился странный сон. Он лежал на постели в незнакомом доме, чувствуя во всем теле сытую, расслабленную негу, от которой хотелось зарыться поглубже в удивительно мягкое одеяло и не выбираться из уютного кокона как минимум неделю. Подивившись непривычному для себя желанию понежиться — обычно его тянуло с утра пораньше бежать куда-нибудь и причинять добро всем, кто не спрятался — Стив лениво прислушался. Из ванны доносился шум воды: поблизости был еще кто-то, но присутствие неизвестного в невероятно теплом и умиротворяющем сне не только не напрягало, но и, как подсознательно ощущалось, было краевым условием той самой истомы и приятной усталости, которую даже сыворотка не могла сразу перешибить. Второй участник сна показался в дверях как раз тогда, когда Роджерс решал стоит ли все-таки приоткрывать глаза или и так сойдет. Но как только он сквозь ресницы рассмотрел своего гостя, как сонливость тут же слетела с него. — Ммм… — глубокомысленно промямлил он, жадно шаря взглядом по телу абсолютно обнаженного Баки. Прекрасно понимал, что такое поведение не делало ему чести, но глаз отвести не мог. Семьдесят лет в плену у Гидры не прошли даром, Баки терпеть не мог оказываться голым перед кем бы то ни было, и Стив, здорово опасаясь невольной реакцией выдать свою давнюю, горькую влюбленность, тщательно оберегал покой друга. Следовало объясниться, но только он открыл рот, Барнс поразил его до глубины души. Он улыбнулся. Той самой светлой, открытой улыбкой, которую Роджерс так жаждал видеть. Но, к сожалению, в новом веке редко удавалось. Стив рот закрыл, ошалело наблюдая, как Баки, ни капли не смущаясь своей наготы, приблизился к кровати и одним слитным движением оказался верхом на его бедрах. — Ба… Мпф, — уже через пару мгновений, когда первое, самое сильное потрясение прошло, Роджерс признал, что целоваться куда предпочтительнее, чем разговаривать. Тем более, что у него исполнялась мечта, которую он хранил в своем сердце уже почти век. Окончательно убедившись, что происходящее лишь плод его воображения — в реальности Барнс ни за что бы не стал совать свой язык ему в рот - Стив решился и зарылся пальцами в мягкие, длинные волосы друга, притягивая его ближе, растворяясь в нежности. Было так восхитительно пропускать сквозь пальцы легкие, шелковые на ощупь пряди, что он приоткрыл глаза, желая усилить тактильные ощущения зрительными. И чуть позорно не закричал. Куда делись его крупные пальцы с аккуратными короткими ногтями (мама в детстве учила следить за собой, утверждая, что неопрятность и расхлябанность причина всех болезней)? Вместо них в волосах Баки обнаружились более тонкие смуглые пальцы, вид которых мог бы повергнуть миссис Роджерс в шок: заусенцы, мозоли, обломанные ногти, сухая обветренная кожа. Создавалось впечатление, что этими руками без остановки тягали тяжелые острые и неудобные железяки! (Сам-то он, конечно, занимался тем же самым, просто сыворотка нивелировала последствия). Хм… А вот этот шрам на безымянном пальце выглядел знакомым. И Стив бы обязательно вспомнил, кому принадлежали увиденные им руки, если бы Барнсу не надоело целовать его губы, и он, мягко скользнув вдоль всего тела Роджерса, не начал целовать его живот и бедра, неотвратимо подбираясь к уверенно стоящему члену. — Стой, — попытался воззвать к разуму Стив, уже рассмотревший, что и тело у него было смуглым, покрытым жесткими темными волосками и разукрашенным разнообразными шрамами, синяками и кровоподтеками. Стоило сказать спасибо, что оно хотя бы было вполне прилично накачанным. Потому что оказаться в постели с Баки, пусть бы и во сне, имея пивной животик или дряблые бицепсы, было бы невыносимо. Впрочем, все мысли вылетели у него из головы, как только горячий влажный язык коснулся яичек, покружил, будто дразня, вокруг основания члена и, наконец, прошелся по головке, вырывая такой жалобный, такой просящий стон, что непременно стало бы стыдно, если бы не было так хорошо. Оргазм вышиб из Роджерса дух, он был феерическим, сокрушительным и бесконечно сладким. И не только потому, что непривыкший к подобным ласкам Роджерс чуть с ума не сошел, когда буквально всем собой почувствовал стон Барнса, вобравшего его член до самого горла, но и потому, что в тот самый момент дверь в спальню распахнулась и ворвался… Он сам? — Какого черта, Роджерс? — проревел вошедший так, что аж стекла задрожали. Стив даже мимолетно задумался о возможности использования голоса в качестве дополнительного оружия. На самый крайний случай, разумеется. — Ты что, ключи и бумажник в сейфе хранишь? Пришлось пешком через полгорода пиликать! Благо, сыворотка… — последние слова он произнес уже тише, потому что оторвавшийся от своего занятия Баки смотрел на него круглыми глазами. — Стив? — задушено пискнул он, не ожидая даже сам от себя такого звука. — Как ты здесь? Это не то… — Что происходит? — хором спросили все трое, и, похоже, это подстегнуло гнев того, кто сейчас выглядел, как Капитан Америка, и он бросился на настоящего Роджерса. За прошедшие с эксперимента Эрскина годы Стив успел забыть каково это, когда тебя избивает превосходящий по силе противник. Но сейчас, будучи самым грубым образом, выволоченным из кровати и за шею вздернутым на ноги, вдруг осознал, как неуютно могли чувствовать себя рядом с ним другие, немодифицированные люди. Страйк там или тот же Сэм. Однако сдаваться он в любом случае не собирался. По углам их развел Барнс. Итого: несколько синяков, которые через час благодаря регенерации заживут, и гораздо более пострадавшее смуглое тело, ставшее временным пристанищем Роджерса — отбитые ребра, вывихнутое плечо и ссадины на костяшках. От удара в лицо, который он бы непременно пропустил, противник почему-то великодушно воздержался. Впрочем, понятно почему — Рамлоу трепетно относился к своей физической привлекательности и не хотел ее терять. Тем более перед таким любовником, как бывший Зимний Солдат. После они втроем пили на кухне чай. Роджерса неприятно поразило, что Барнс ориентировался там прекрасно. Скупые, выверенные движения, которыми он выставлял на стол чашки и заварку, не могли не наводить на определенные мысли. Баки и Брок были близки? Настолько близки, что не только занимались любовью, но и проводили вместе время на этой самой кухне, готовя еду, смеясь, целуясь? — Я, кстати, действительно храню все в сейфе, — попытался оправдаться Стив, но тут же умолк под осуждающим взглядом своих же голубых глаз. И в который уже раз за сегодняшнее сумасшедшее утро удивился, что у него есть друзья. Потому что если бы на него за каждую оплошность так смотрели, то он бы, наверное, удавился с горя. — Так надежнее, если что! — все-таки в каком бы теле он не находился отступать было не в его правилах. — Надежнее было и себя в сейф засунуть, чтобы не творилась такая ху… Черт! В твоем теле, что, в базовые настройки запрет на мат вбит? Тьфу ты! — Рамлоу, лишенный привычного способа выражения мыслей ненадолго замолчал, шумно отхлебывая чай. — Есть идеи как будем решать проблему? Я хочу вернуться в свое тело и к своему любовнику, а не заставать его за… Всякими непотребствами! — выплюнул он. — Не смей так о Баки! — Что не сметь? Вот что? Что же святой Роджерс не остановил своего друга, когда тот ему член целовал? Или честь и совесть занимается… — он чуть презрительно, что на идеальном лице Капитана смотрелось довольно дико, осмотрел замершего перед ним соперника. — Самоудовлетворением с мыслями о лучшем друге? Так? — Баки, — промямлил Стив, впервые радуясь, что находится не в своем теле и может как обычно мучительно покраснеть, чувствуя, как жар стыда растекается от щек к шее и плечам и дальше. — Я… — Ого, мы услышим признание! Не прошло и ста лет… — издевался Рамлоу. Он всегда становился не в меру язвительным, когда ситуация выходила из-под контроля. А лицезрение собственного тела, сидящего через стол от него самого, явно не вписывалось в его понятие о штатных ситуациях. — Баки, я бы никогда не… Только если бы ты хоть намек… — отправить самолет во льды без надежды на спасение было легче, чем теперь поднять глаза на лучшего друга, дружбу с которым ты предавал каждый день, вожделея его. — Не надо, Стив! — подал голос молчавший до сих пор Барнс, он уже несколько минут сидел, обхватив голову ладонями, раздавленный свалившимся на него. — Будем разбираться с проблемами постепенно. Брок, ты сейчас побудешь за Стива, бери мои ключи, езжай к Романовой, начинайте думать, как предотвратить утечку информации, что Капитан Америка сейчас не в форме. На случай, если это затянется. Мы со Стивом поедем к Старку. Вдруг наш гений что-нибудь придумает. — Никуда я не пойду! Только с тобой. Я в этом теле даже говорить нормально не могу, наверняка еще и всепрощение и самопожертвование в комплекте. Несчастные щенячьи взгляды вослед любви всей жизни в подарок! — он вздохнул и махнул рукой на свое тело. — А у меня там… Сам знаешь ведь какой комплект. — Брок, — Баки не спеша подошел к Рамлоу и, чуть помедлив, зарылся пальцами в волосы, притягивая ближе. — Пожалуйста. — Веревки ты из меня вьешь… Из нас обоих, — добавил он, мельком оценив, каким взглядом Стив проводил руки друга в собственных светлых волосах. — Возьму свой мобильник, чтобы быть на связи. Не все же тут ископаемые, способные обходиться без самого необходимого, — ехидно закончил Брок, оставляя за собой последнее слово. Как только за ним закрылась дверь, повисло неловкое молчание. — Бак, — нерешительно начал Стив, желая прояснить все до конца, убедиться, что друг счастлив, а потом можно и поискать очередную ледяную могилу, в которой он снова утопит свое разбитое сердце. — Ты правда… С Рамлоу? — Он хороший, Стиви, — от мягкой, нежной улыбки Баки перехватило горло. — Бывает немного резким, когда не хочет показывать свою уязвимость. Никого не напоминает? — Почему ты мне не сказал? — Роджерсу мучительно хотелось дотронуться до Барнса, чтобы убедиться, что тот все еще рядом, но он не смел. — Не знал, как ты отреагируешь… Такие отношения не одобрялись. — Неужели ты думаешь, что я бы отвернулся от тебя из-за того, что ты предпочитаешь мужчин? «Тем более, что я и сам их предпочитаю. Одного конкретного». — Ты не отвернулся от меня, когда узнал, что я убил твоего друга. Так что дело точно не в этом. Баки было тяжело видеть, как страдает Стив, его буквально разрывало от невозможности помочь и сожалений. Если бы он только знал… Он был влюблен в Рамлоу, испытывал жаркое, яркое чувство, которое позволило ему вновь ощутить вкус к жизни. Однако, Стив давно был частью его самого, и переполнявшие его нежность, благодарность и теплая привязанность вполне могли бы перерасти в нечто большее, если бы они позволили. — А в чем? — Не думал, что ты примешь самого Брока. Я знаю, что о нем говорят, но мне… Мне с ним спокойно. «А со мной нет?» — осталось висеть в воздухе. «Почему не я?» — горело на дне зрачков Стива. «Мне жаль. Если бы я знал…» — безмолвно отвечал Барнс. — Стиви… — Не важно, Бак, главное, что ты счастлив. Пойдем уже к Тони? *** Тони встретил их не очень приветливо. Хмуро оглядел Барнса, не удостоив Рамлоу и взглядом, и уставился в свои голографические экраны, разобраться в которых, не имея минимум трех высших образований, было невозможно. Стив был неприятно удивлен. Обычно его Старк встречал более приветливо, если множество ехидных шуточек и тонна непонятной информации можно было назвать приветливостью. — И что тебе нужно, Ледяная принцесса? Где потеряла своего принца? И зачем притащила ко мне злобного дракона? — по-прежнему глядя мимо них, спросил Тони. — Тони, нам нужна помощь, — вмешался Роджерс, не желая терпеть бесцеремонность по отношению к Баки. — Мы с лейтенантом Рамлоу поменялись телами. Не мог бы ты… — Так, — уже открывший рот, чтобы выдать достойную отповедь на такую вопиющую фамильярность, Старк резко передумал, рот закрыл и вновь осмотрел пришедших. На этот раз внимательно, словно высчитывал площадь поверхности их тел в уме. — Стоп! Роджерс? Стив кивнул. — Ну да, ну да. Ради кого еще наша Эльза сподобилась бы ко мне обратиться… — бормотал он, зарывшись в экраны. — Ладно. Джарвис, сканируй всеми доступными способами. И да. Где ваша третья половина? — Он у… — Не важно! Пусть едет сюда. Мне нужно знать все параметры. Тони перемещался по лаборатории, странными зигзагами, просматривая какие-то графики, переругиваясь с искином, то и дело отхлебывая из расставленных по комнате чашек кофе. На гостей он не обращал ровным счетом никакого внимания, даже когда его странные траектории пересекались то с коленкой Стива, то с локтем Баки. Как-то незаметно приехал Рамлоу и тоже подвергся тщательному сканированию. Вежливый Джарвис ухитрился предложить вновь прибывшему чаю, не прерывая беседы со Старком — Давно он так? — спросил Брок, протискиваясь в уголок, который путем долгих наблюдений Роджерс с Барнсом определили как наименее часто посещаемый впавшим в экстаз гением. — Пару часов. Как Наташа? — Раскусила меня на третьем слове, хотя я был вежлив и холоден, как английская королева. — Шпионка высочайшего уровня, — с затаенной гордостью усмехнулся Баки и потянулся хлопнуть собеседника по широкой спине, но замер на половине движения. — Никак не привыкну. — Не стесняйся, мне любые твои прикосновения в радость, — Брок облизал доставшиеся ему розовые губы и пошло чмокнул, изображая поцелуй. — О, нет! Я теперь не смогу спать. — воскликнул подошедший Тони, который выбрал именно этот момент, чтобы приблизиться к зашхерившейся троице. — Моя хрупкая психика не готова принять такое выражение лица всегда грозного и сурового Капитана Америка. Так что выметайтесь из моего дома. Но не смейте расставаться. Судя по… А ладно, вы все равно не поймете. Но вам нужно оставаться рядом, и, вероятно, обратное превращение пройдет также спонтанно и безболезненно. — Спасибо, Тони. Ты нам очень помог, — мягкая, чуть застенчивая улыбка, тронувшая тонкие, темные губы, обычно стянутые в жесткую ухмылку, так преобразила Брока, что засмотрелся даже Старк, которому обычно нравились голубоглазые блондинки. — Идите уже, — замахал руками тот, понимая, что еще немного и ему придется пересмотреть свои сексуальные пристрастия. *** Втроем они вернулись в квартиру Рамлоу. Потому что тот заявил, что хочет хорошенько выпить и как следует исследовать возможности нового тела, а достаточно расслабиться нигде кроме своего дома не сможет. — Я не могу напиться, — ехидно вставил Стив, победно посмотрев на Брока. — Еще один эффект сыворотки. — Прекрасно, — отбил тот, — значит, я смогу перепробовать весь свой бар и даже запомнить вкус каждого напитка. А то знаешь, обычные люди часто забывают события, которые идут после н-ной рюмки. — Прекрати тыкать меня в то, что я был модифицирован! — не выдержал издевательств Роджерс. — О, наша оскорбленная добродетель… — Хватит! — рявкнул Баки. Он устал держать в руках и себя, и этих двоих бойцовских петухов, которые, сами того не понимая, делили его. Два самых дорогих человека в его жизни никогда не смогут принять друг друга. Это разрывало ему сердце. И странная ситуация, в которой они оказались, не добавляла спокойствия. Ему хотелось поцеловать Брока, ощутить те покой и счастье, что всегда снисходили на него в его объятьях. Но чтобы поцеловать Брока, нужно было поцеловать Стива. Вернее… Черт! Образовавшаяся путаница начинала всерьез выводить его из себя. — Я тоже не могу напиться, однако, хочу попробовать тот коллекционный алкоголь, который Страйк надарил своему командиру. Так что давайте жить и пить дружно. Роджерс и Рамлоу синхронно кивнули, потому что ни один, ни другой не хотели огорчать Барнса. Но и себе они отказывать не стали и развернули молчаливые боевые действия за место, как можно ближе к объекту их внимания. Тем не менее, следующие полтора часа прошли за мирным обсуждением качества напитков. Но долго идиллия продолжаться не могла, слишком много было между ними нерешенных вопросов, слишком много недосказанных чувств и взаимных претензий. Брок устал, потрясения сегодняшнего дня выбили его из колеи, а бродящий в крови алкоголь хоть и не давал в голову, но немного стирал границы, подтачивая самоконтроль. И он машинально, как привык делать после особенно жутких операций, потянулся к Баки, утыкаясь носом ему в висок, медленно ведя по щеке и подбираясь к губам. — Нет, Брок, не надо, — зашептал тот, косясь на Стива, который был так смущен и зачарован зрелищем, что смуглая кожа стала еще темнее от прилившей крови. — Мы не можем. Стив… — Почему? Пусть хоть посмотрит, как это могло быть, если бы он не упустил свой шанс. Ему понравится. Правда, Стиви? В обычном состоянии Роджерс стал бы протестовать и возмущаться, но сейчас, впервые за долгое время одурманенный алкоголем, завороженный видом собственных губ на лице Баки, мог лишь смотреть. — А ты никогда не хотел попробовать с ним? — словно змей искуситель продолжал соблазнять Брок, скользя губами по шее Баки, заводя всех троих еще больше. — Никогда не хотел узнать, как он дрожит, кончая, закрывает ли он глаза, целуя, какой он горячий внутри? Он прикусил нежную кожу за ухом, заставив выгнуться, и их общий стон прокатился по натянутым нервам, горячо, остро, захватывающе. Баки откинул голову, открывая больший доступ. Он уже почти не соображал, кто сейчас рядом с ним, слышал знакомые интонации, чувствовал привычные, уверенные прикосновения к самым нужным точкам, но стоило открыть глаза, как он видел лицо друга, а не любовника. И почему-то от этой неправильности было только слаще. Почему-то она уже не казалась неправильностью. Будто они со Стивом так долго к этому шли, но смогли вплотную приблизиться только благодаря наличию третьего, такого необходимого элемента. — Так как, Роджерс, — спросил Рамлоу, продолжая ласкать совершенно поплывшего Барнса, но глядя только в собственные желтые глаза напротив, — готов к экспериментам? Иди сюда. Я, может быть, всегда мечтал поцеловать сам себя, — усмехнулся он. — А тут такой шанс. И Стив, как под гипнозом, пополз вперед, со всхлипом утыкаясь лицом в плечо Барнса. Он дрожал от нетерпения, проклиная себя за слабость, но будучи не в силах остановиться. Осторожно проведя губами по обтянутой рукавом коже, он все-таки решился коснуться и обнаженного участка. Баки стонал и выгибался, терзаемый с двух сторон, обнимал обоих, слепо шарил руками по их телам, пока те не встретились губами возле его рта. Тогда он замер, наблюдая за ними, пытаясь поймать взгляды. Голубой, в котором проступали знакомая насмешка и бравада, скрывавшие неуверенность и неожиданную заинтересованность. И желтый, горящий желанием и страстью, что было привычно, и смущением, что было совсем непривычно, и разрывало в клочья все представления о действительности. И к черту действительность! — Ну, что, Роджерс, лишим твое тело девственности? — хрипло спросил Брок. — Доверим это, конечно, нашему дорогому Баки, — говоря это он без стеснения раздевался, обнажая белоснежное, гладкое, сильное тело суперсолдата. — Хоть рассмотрю тебя, Роджерс, должен же я в деталях знать своего соперника. Он бесстыдно водил руками по телу, обводя грудные мышцы, царапая соски, переходя на мышцы пресса, бедер, а потом и вовсе выудил из-под дивана тюбик смазки, завел руку за спину и стал растягивать себя, вернее, тугую, горячую задницу национального достояния. И плавился под двумя горящими взглядами, как никогда возбуждаясь именно от того, что их трое. Непривычные к такому мышцы с трудом поддавались напору, однако, Брок не сдавался, один за другим добавляя пальцы. А непривычно острые ощущения (даже в этом Роджерсу повезло) только подстегивали его и так невыносимое желание. Так что к тому моменту, как с подготовкой было покончено, он завел себя до невменяемого состояния. — Баки? — тонко, просяще простонал он, на миг растеряв всю свою почти суккубскую магию, настолько сильно ему было нужно. — Давай. Ну же! И Барнс подчинился. Провел руками от горла до паха, почти с восторгом пересчитав кубики пресса, нежно, почти невесомо. А потом решился и обрушился, всем весом придавливая к полу, неистово целуя и прикусывая чувствительную кожу, направляя себя в горячую глубину, чтобы заполнить так сладко и правильно, что хотелось кричать. Стиву было почти невыносимо смотреть на них и не трогать себя, но он и так получил больше, чем мог бы когда-либо надеяться, увидеть такого Баки — открытого, счастливого, теряющегося в удовольствии. И так легко было представить, что именно он доставляет его. Однако, тело требовало своего, слишком привыкшее не сдерживать себя в стремлении к наслаждению, и он, стесняясь, на пробу погладил себя между ног и, решившись, стянул штаны и принялся ласкать себя под потрясающие двойные стоны, одни его собственным голосом, другие — самым любимым на свете. — Черт, Роджерс, ты такое тело держишь на голодном пайке! — еще не отдышавшийся Рамлоу спешил поделиться своим восторгом. — Чувствительность будто в три раза выше. Нет, в десять, в сотню… И суперсолдатская многозарядность, похоже, — протянул он, с прищуром посмотрев себе между ног. — О, я смотрю, ты к нам присоединился! Всегда знал, что перед Баки устоять нельзя. — Брок, — полувопросительно произнес Барнс, который тоже был суперсолдатом со всеми положенными функциями, жадно глядя на темный, толстый член, то исчезающий в кулаке, то показывающийся снова. Испытанное удовольствие словно прорвало плотину, теперь ему хотелось больше. Хотелось испытать то, что мог дать ему Стив. — Давай, думаю, мы с тобой смотримся не хуже, чем вы с Роджерсом, — в глазах Рамлоу светился какой-то жуткий темный огонь, и непонятно было, злится он, насмешничает или действительно сильно возбужден происходящим. — Только я хочу быть сверху, — безапелляционно заявил он, будто демон, не очень-то довольный качеством предложенной души, а потому даже не пытавшийся скрыть, кто здесь диктует условия. Стив наблюдал за подходящим к нему Баки, впервые разрешая себе открыто смотреть на него с любовью и нежностью, с желанием, с жадностью и обещанием, что наизнанку вывернется, выше головы прыгнет, но сделает ему хорошо, очень хорошо. Поэтому он обхватил лицо лучшего друга и возлюбленного ладонями и долго-долго целовал, жалея, что у него нет еще десятка губ, чтобы можно было целовать повсюду. Но он все-таки частично удовлетворил свою жажду, потому что, аккуратно опустив Барнса на пол, продолжил целовать его все ниже и ниже, пока, обмирая от собственной наглости, не поцеловал в чувствительное место под яичками и дальше между ягодиц. — А ты не такой ханжа, каким кажешься, — раздалось сверху и на пах Баки полилась смазка, помогая подготовке. — Стиви, — выдохнул Барнс, когда пальцы внутри него задели нужную точку. Он с силой сжал ногами ласкающую его руку, а потом расслабился, раскрылся на полную, подпуская к себе, и вскоре почувствовал, как его ласкают уже четыре руки. — Пожалуйста! Пожалуйста, Стив… — Давай, Роджерс, не подведи, — от зашкаливающего возбуждения и волнения звуки долетали до Стива, как сквозь толщу воды, окружающая обстановка чуть подернулась дымкой, но все это стало не важно, когда он толкнулся внутрь. — Баки, Баки, Баки, — шептал он, двигаясь в Баки, отрешившись от всего, кроме дрожи сильного тела под собой и обжигающей сладости, затопившей его с головой. *** Стив проснулся на перекрученных влажных простынях. Со стыдом и ужасом ощущая, как тело до сих пор пульсирует от пережитого во сне удовольствия. Он со стоном зарылся головой в подушку, переживая новый приступ вины и самобичевания. Он не должен был испытывать возбуждения, не должен был испытывать влечения к мужчинам. Лучшему другу! Своему подчиненному! Нет! Надо было забыть сон, в котором он желал Баки, желал Рамлоу, и позвонить, наконец, Шерон. Пригласить на свидание милую девушку. Быть нормальным человеком. Или?