История моей сестры Майрон

На сцену небольшого зала вышла худенькая девушка в белой ночной сорочке и огляделась. Перед ней была аудитория разного возраста, пола и даже национальности, но всех их объединяло одно: белые ночные сорочки и потухший грустный взгляд. В отличие от них, девушка была полна решимости и её зелёные глаза горели огнём, который хорошо сочетался с длинными волосами ярко-рыжего цвета. — Всем привет, как вы знаете, меня зовут Австер Липс и я хочу прочитать вам свой роман, который основан на реальных событиях. Вы узнаете о том, как я попала в эту прекрасную психиатрическую больницу с чудесным названием «Бедлам», — девушка восстановила дыхание и продолжила. — Так как здесь приветствуется деятельность, связанная с мозговой активностью и мы с вами являемся самыми, так сказать, «нормальными» пациентами, мне разрешили представить свое произведение и даже пообещали, что не будут вмешиваться в мой писательский бред. Я права, госпожа Килнер? Женщина в медицинском халате, сидевшая в первом ряду, серьёзно кивнула и улыбнулась. — Я надеюсь, что вы не забыли про возрастные ограничения моего романа, ведь я не хочу чтобы детям снились кошмары. — Австер вгляделась в зал и нахмурилась, — Но при всём этом, я вижу здесь двух негодников, которым явно нет и шестнадцати. — Извини меня за это, — ответила Джейн Килнер и продолжила. — Ты ведь знаешь, как Лоуренс и Мэри хотели услышать твою историю. Пусть послушают начало, я уверена, что в нем не будет ничего такого, что их напугает. Лоуренс нахмурился и заявил: — Ава, ты обещала! К тому же мы с Мэри твои лучшие друзья и на следующей неделе нам исполнится шестнадцать. Верно я говорю? — Он повернулся к сестре и ткнул ее локтём в бок. Смущённая Мэри кивнула, дала брату подзатыльник и прошептала: — Лоуренс, ты же обещал не влезать! Брат смутился и с мольбой глянул на Австер. Та усмехнулась и пробормотала: — Ладно, так уж и быть, только не смотри на меня своими огромными умоляющими, как у котёнка, глазами. Зрители засмеялись, а девушка начала свой рассказ.

***

Кажется, что это было давно, но на самом деле прошло всего три года. Три года с того момента как началась эта история, которая коснулась всей моей семьи, но больше всего она затронула мою сестру-близнеца Майрон. У нас была большая семья, хотя бабушек-дедушек, тёть-дядь не было. У нас были любящие родители и младшие брат и сестра, двойняшки. Их звали Нот и Эвер. Как вы уже заметили, у всех нас были имена, связанные с Грецией. Одна наша фамилия, Липс, переводится с древнегреческого, как «один из ветров». Нашего отца звали Лив, что означало ветер, дующий с юго-запада. В общем у нас были греческие корни, но самое смешное, что нашу маму, чистокровную англичанку, звали Авра. На древнегреческом это слово означало «небольшой ветерок». Когда наши родители познакомились, то шутили, что им просто суждено быть вместе и создать семью ветра. Прошло немного времени и… Та-дам! Они поженились. Всех своих детей они, конечно, решили назвать в честь ветров Древней Греции. Ну как всех. Кроме одного — первенца, так как родители решили, что назовут его в честь дедушки папы, героически погибшего на войне. Этим ребёнком стала моя сестра и, хоть мы близняшки, кто-то же должен родиться первым. Она была старше на две минуты и ее назвали в честь дедушки, Майрон. Это имя было безусловно греческим, так как традиция, давать своим детям имена Древней Греции, живёт в нашей семье издавна. Это имя означает «мир», поэтому родителей и не смутило, что у их дочери будет мужское имя. Меня же назвали в честь бога южного ветра, который тоже, между прочим, был мужчиной. Через пять лет в нашей семье появились «ветры» Нот и Эвер и, как вы видите, с именем подвезло только Ноту, он был назван в честь бога южного ветра, который был мужчиной, а не женщиной. Эвер же была названа в честь бога восточного ветра. В общем, всем девочкам семьи Липс было суждено ходить с мужскими именами, но мы и не жаловались, ведь они звучали очень красиво. К тому же это было очень оригинально и мы чувствовали некоторое превосходство над девочками с обычными и довольно-таки распространёнными именами, такими как: Джейн, Элли, Мария, София и тому подобные. У нас была примечательная внешность. У меня и у Майрон были прямые рыжие волосы и огромные зелёные, как трава на которую падают солнечные лучи, глаза. У двойняшек волосы были кудрявые и светлые, лишь чуть-чуть отливающие рыжим, а глаза у них были восхитительного янтарного цвета. Мы с сестрой были копией папы, а вот Нот и Эвер пошли в нашу красавицу маму. Впрочем, папа тоже был очень красивым. Соответственно мы, дети наших родителей, были как дети на открытках или книгах и нам часто говорили, что нашей семье надо было сниматься в журналах или идти в модельный бизнес. Родители же смеялись на эти заявления, а когда прохожие говорили, что их дети, как ангелы во плоти, они отвечали на это, что у этих детей отнюдь не ангельское поведение. Впрочем, несмотря на это, все всегда велись на нашу внешность и нам многое сходило с рук. У наших родителей, как мы думали, был маленький, но прибыльный бизнес. Почему думали? Потому что нам они не рассказывали, чем занимаются и твёрдо дали понять, что не хотят, чтобы мы этим интересовались. Они очень часто уезжали, а мы оставались с тетей Элен. Если вы не забыли, то я уже говорила, что близких родственников, кроме вышесказанных у нас не было, но Элен и не была нашей родной тетей. Она была лучшей подругой наших родителей и скорее всего была посвящена во все их тайны. Иначе ведь они бы не доверили ей нас. Эта чудесная женщина воспитывала нас и была нам как родная. Пока мы были маленькими, мама и папа уезжали не часто и не на долгое время. Всё изменилось, когда пропали двойняшки . Им тогда было три года и они ходили на развивающие занятия. Там был устрой как в детском саду, но они не были рассчитаны на долгое пребывание. Однажды папа пошёл забирать двойняшек с этих занятий, но когда он пришел, воспитательница сказала, что Нота и Эвер уже забрали, причем на два часа раньше положенного времени. Папа вызвал полицию, но поиски ничего не дали. Выяснили лишь то, что забрала детей женщина у которой были мамины документы. Поиски продолжались год, потом их прекратили, так как не удалось найти ни похитителей, ни детей. Следователь сказал, что отсутствие новостей уже хорошая новость и мы можем быть уверены, что они живы. На этом дело закрыли и нам оставалось лишь надеяться на лучшее. Но в тот момент мы с Майрон, восьмилетние девочки, лишились не только брата и сестры, но и родителей. Они стали чаще уезжать в командировки и когда нам исполнилось шестнадцать, для нас с сестрой было уже привычно не видеть родителей целый год и слушать поздравления по скайпу или, того хуже, по телефону. Короткие сухие разговоры сделали свое дело и Элен стала нашей единственной опорой и поддержкой. Она стала нашей семьей. Так у нас случилось первое бедствие, которое разрушило нашу мирную жизнь и поделило её на ДО и ПОСЛЕ. Далее я расскажу вам то, что рассказала мне моя сестра, именно поэтому этот рассказ стал не только моей историей, но и историей Майрон.