Приключения Зомбака Степаныча

«Нормально, видать, вчера посидели — вообще ничего не помню»-первая мысль, что пришла мне в голову. «А красота-то какая! Солнышко светит, птички поют, небо голубое без единого облачка!»-это была вторая мысль. «Пожрать бы чего… Мясца какого-нибудь сочного… Большой кусище!»-от третьей мысли в животе заурчало. «Чего-то слегка тухлецой попахивает»-в нос ударил характерный запах. «Пошевелиться не могу. Видимо, отлежал себе все. Не надо было засыпать на жестком. И шея затекла — головой не повернуть». «Так… Кажется, я куда-то еду, -на периферии зрения приближалась верхушка березы, -или это деревья ходить научились». «Какая неудобная узкая повозка — плечи в стенки упираются». «А это, оказывается, и не повозка вовсе… Ящик какой-то»-мне всё-таки удалось немного осмотреться. «Да кто там так заунывно причитает? Хоронят что ль кого?»-я кое-как поднял спину и уселся на пятую точку. Бабка, бабка, ещё одна бабка. О! Мужичок в рясе! Опять бабка… Сбившись со счета бабок, я перегнулся через стенку и глянул вниз. «Мда… Высоковато. Метра полтора-два». Чья-то голова с проплешиной маячила на уровне моего возлежания. Я постучал по лысому темечку и поинтересовался у поднявшего на меня взгляд: -Мужик, а чего тут происходит? -Так Степаныча хороним, -буднично ответил тот, и глаза его стали увеличиваться в размерах, будто в неожиданное место ему неожиданно засунули что-то не менее неожиданное. «Степаныча… что-то смутно знакомое… Видать, хороший мужик был, раз так крепко его помянули накануне, что в голове ни намека на память. Ладно, потом разберусь, для начала надо бы как-то на землю спуститься». Отыскать собственное решение этой задачи мне не дали. Ящик накренился, и я попросту вывалился из него мешком картошки. Чудо, что шею не свернул, но челюсть вывернуть умудрился. «И чего это было? Вон аж все притихли? Ох, не к добру… Надо бы подняться, да извиниться за конфуз». Подняться-то я поднялся, извиниться вот не дали… художественные натуры, понимаешь ли. Пары две десятков глаз уставились на меня. Одна бабка, кажись, даже в обморок грохнулась, а все остальные вдруг начали креститься и пятиться. «Что за приступ всеобщей набожности? Подумаешь, мужик из гроба выпал. С кем не бывает? Так цел же и почти невредим»-я смотрел на лежащий неподалеку ящик и трёх стоящих рядом здоровых мужиков, освещавших себя крестным знамением. «Так. Стоп. Из гроба??? Почему это я в гробу лежал???» -Демон! Демон! Изыди, сатана! -заорал очнувшийся мужичок в черной рясе и выставил перед собой большой нагрудный крест на длину цепочки. -Убирайся в ад, дьявольское отродье! После этих слов мне даже чуточку обидно стало, представьте сами — вы проснулись, упали, может, чего повредили, а тут, вместо оказания первой медицинской, вас ещё и костерят по батюшке. -На костер его! -предложил кто-то особо инициативный из этой компании. Наверное, во многих коллективах есть такие «креативные генераторы туповатых идей». -Отправим обратно в гиену огненную сатанинского выкормыша! -и народ стал неуверенно наседать на меня, подталкивая вперёд бабок, мол, они пожили, жизнь повидали, три войны прошли, авось, и здесь прокатит, а не прокатит, так и не жалко — наследство поделим. Откуда-то в их руках появились лопаты, грабли, вилы и топоры, будто и не на кладбище шли вовсе, а в колхозное поле или, на крайний случай, свергать царскую власть. -Э-э-э! Народ, вы чего? -спросил я, выставив перед собой руки в успокаивающем жесте и слегка подавшись назад. Но из-за поврежденной челюсти, изо рта лишь донеслись неразборчивые звуки: -Эвэ ваво вы вэво! Какая-то бабулька, видать, окончившая факультет иностранных языков, перевела все по-своему и озвучила остальным: -Мозгов наших хочет нежиль неупокоенная! И началось… Бабки с визгами и воплями «ой, спасите, убивають!» понеслись со скоростью молодого сайгака в обратном направлении. Несколько мужиков побросали вилы с лопатами и грабли с топорами, подхватили так и не пришедшую в себя старуху и ломанулись следом за удирающими бабульками. В итоге, нас осталось пять человек стоять на дороге в поднятых клубах пыли: я, поп в рясе, да три здоровых лба у гроба — двое с лопатами и один с топором. Стояли недолго. Один амбал взмахнул черенком, и лопата с гулом рассекла воздух в месте, где секунду назад была моя голова. Хорошо, что вовремя нырнуть успел и кувырком уйти за спину слуги божьего. Да опять оказия приключилась — язык прикусил во время акробатического трюка. Вцепившись в рясу оживлённо задергавшегося попа, так и норовящего оставить меня без защиты святой церкви, и брызгая кровавой слюной, я закричал: -Ва во вы вовыв вовэвэвы!!! — что в моем дословном переводе означало: «да что ты творишь, болезненный». -Укусил! — заорал второй, что с топором. -Вжух-дзынь-ух! -отозвалась лопата первого. Знаете в чем сходство между священником и курицей? И тем, и другим не мешает бегать отсутствие головы. Но недолго. Некоторым, правда, удаётся добежать до мужика с топором, попутно сбивая того с ног. Топор при падении выскользнул из руки, отправился вверх в свободном полете и бумерангом спикировал прямо в лоб сбитому лётчику. Или не лётчику. Как-то не было времени узнать друг друга получше. Бугай со второй лопатой меж тем стоял над ним, размышляя стоит помогать упавшему или уже поздно. А первый с недружелюбным видом надвигался прямо на меня, мирно сидящего в пыли на дороге и ошарашено смотрящего на творящееся безумие. Как черт из табакерки, между моих ног выскочила грабилина и со смачным «шмяк» по-отечески благословила амбала по лбу. Он отступил назад, споткнулся о валявшиеся позади вилы и плашмя упал, ударяясь затылком о камень. По пути тяжелое полотно его поднятой над головой лопаты встретилось с черепом стоящего у гроба товарища и окончательно завершило все мысленные процессы, происходящие внутри. «Ничихуахуа себе доброе утречко… горбатого мне в могилу».