Мерлину и не снилось

Джеймс возвращался в комнату с отработки по зельям. В последнее время его раздражало абсолютно все: от проклятого нюнчика, все ещё пытающегося поговорить с Лили до Слагхорна и Питера, в паре с которым запорол зелье. Хвост после этого, естественно, куда-то смылся, поэтому Поттер собирался предложить Лунатику и Бродяге прогуляться до Хогсмида. Благо в Кабаньей голове наливают всем желающим, а фирменное пиво и, может быть, хорошая драка – как раз то, что нужно сейчас Джеймсу, чтобы расслабиться. Так он думал, пока не открыл дверь в общую спальню. Кровать Сириуса стояла ближе всех к стрельчатым окнам, а потому серебристый свет луны отлично освещал два обнаженных тела. Римус упирался коленями и локтями в матрас, а грудью почти лежал на простыне. Сзади к нему вплотную прижимался Блэк. Его пальцы были во рту Люпина до самых костяшек и, когда вошёл Джеймс, Блэк вытащил их, зажимая ладонью влажные губы лунатика. Поттера бросило в жар. — Мерлин, парни, вы б хоть полог задернули. Римус согласно промычал, но Блэк горячо зашептал парню на ухо, и тот притих, чтобы тут же заскулить от особо сильного толчка. Джеймс отвёл взгляд от сплетенных тел и пошёл к своему месту, скидывая вещи на ходу. Под стоны, шорохи и скрип кровати, он таки натянул пижамные штаны. Мародёры вполне себе развлекались и без алкоголя, так что Хогсмид был в пролёте. Придётся сбросить напряжение дрочкой и лечь спать. Когда Джеймс закончил с одеждой и уже собирался задернуть полог, его взгляд невольно вновь упал на кровать Сириуса. Блэк поймал этот взгляд и остановился. Отнял ладонь от лица любовника, выпрямился и с наслаждением провёл пальцами от искусанной шеи до самого копчика оборотня. Обхватив руками горячие, покрасневшие от шлепков ягодицы и разведя их в стороны, он сделал ещё несколько толчков, завороженно глядя, как член до предела входит в горячую глубину. — Присоединишься, сохатик? — спросил Блэк и, вновь наклонившись, сжал в руке спутанные русые волосы, ставя Римуса на колени, чтобы прижать к собственной груди. — Ты же знаешь, мне нравится Лили. — Это когда-нибудь нас останавливало? В этот момент Римус запустил ладонь в темные волосы Блэка, притягивая ближе для долгого влажного поцелуя. Оборотень весь был словно соткан из удовольствия. Он мягко подавался навстречу входящему в него члену, сдувал падающую на лоб взмокшую челку, жмурил глаза и заламывал брови, когда Сириус с нажимом проходил пальцами по затвердевшим от возбуждения соскам. Блэк словно нарочно делал сильные короткие толчки, заставляя лунатика стонать ещё громче специально для Поттера. — Давай, Джеймс. Доставь нашему мальчику удовольствие. Ладонь Блэка скользнула вниз по бледному телу, туда, где Римус мягко обхватывал ладонью собственный член. Поттер сглотнул. У него уже крепко стояло, а родные, знакомые до каждой родинки тела были так близко. — Моргана, я пожалею об этом. Под смешок Сириуса он подошёл к кровати и опустился на колени. К соплохвосту всё. Сейчас перед ним только одна цель – довести Римуса до полного изнеможения. Он запустил руку в светлый пушок на лобке, сталкиваясь с пальцами бродяги, спустился к плотно поджатым яичкам и, слегка массируя чувствительную точку, погрузил нежно-розовую головку члена в свой рот. Римус заскулил, отпуская собственный ствол и вцепляясь в волосы Поттера, которого солоноватый привкус смазки сводил с ума, вызывая обильное слюноотделение. Джеймс нежно обвёл языком корону, провел кончиком по уздечке и двинулся дальше, плотно обхватывая губами горячий член. Он чувствовал каждую венку, прижимая язык к плоти и всасывая воздух, чтобы создать тот самый вакуум, от которого Римус тонко и пронзительно скулил, как самая настоящая сука. В это время Сириус замедлил движения, чтобы не дать отсасывающему Поттеру подавиться, и, фиксируя, плотнее обхватил бедра оборотня. Люпин прикрыл глаза, откинул голову парню на плечо, позволяя тому беспрепятственно наблюдать, как член исчезает меж раскрасневшихся губ. Когда Джеймс оторвался от своего занятия и напоследок несколько раз быстро провел рукой по стоящей плоти, он взял лунатика за запястье и аккуратно выпутал из своих волос. Вставая с покрасневших колен, Поттер провел языком влажную дорожку от пупка до маленькой горошины соска, очертил ареолу и прикусил, чувствуя, как дернулся Римус. Войти в это податливое, опустошенное прошедшим полнолунием, гибкое тело хотелось уже нестерпимо. Блэк, ощутив укус тем, как сладко сжался лунатик на его члене, притянул Джеймса к себе и впился в его губы, чувствуя солоноватое смешение слюны и смазки. И, в отличии от поцелуев с Люпином, в поцелуях Блэка и Поттера всегда шла борьба. За первенство, за страстность, за то, насколько сильно партнер начнет задыхаться от напористых движений языка. — Так нечестно, — усмехнулся Джеймс, лишь на миллиметр отстраняясь от губ Сириуса. Тот провел короткими ногтями по кромке волос, где у мага была особенно чувствительная зона. — На войне все средства хороши, — ответил Блэк, шаловливо лизнув кончик носа сохатого. Не желая оставаться в долгу, тот наклонился к шее Римуса и с силой прикусил, зная, что именно сейчас почувствует бродяга. Люпин глухо, надрывно застонал, а находящийся в нем Блэк выругался, вскинув гневно сверкающий взгляд. Один один. Зализывая оставленный другом след на коже, Сириус вышел из оборотня с мягким чавкающим звуком. В четыре руки они уложили не сопротивляющегося, млеющего оборотня поперек красного покрывала. Его покрытая испариной теплая кожа, тяжело вздымающиеся ребра и аккуратный член, блестящий от выделений – поистине волшебное зрелище. — Как ты его хочешь? — Блэк мог быть тем еще змеем-искусителем. Он слез с кровати, чтобы обойти ее кругом, дразняще задеть Поттера плечом и оказаться рядом с головой Люпина. Провести кончиками пальцев по скулам, оставить несколько невинных нежных поцелуев: на лбу, переносице и, наконец, губах. Застывший у изножья Джеймс неотрывно следил за каждым движением. — Хочешь его рот? Член? Хочешь войти туда, где только что был я? Поттер тяжело сглотнул. Эрекция была уже почти болезненной, но на задворках сознания всё еще маячила мысль, что доводить начатое до конца не стоило бы. И, словно почувствовав его смятение, бродяга парой слов подтолкнул мага к краю: — Луни, можешь взять себя под колени? Вот так, мой хороший, — Блэк проследил за движением ног и перевел на Джеймса лукавый взгляд серых глаз. — Ну же, Поттер. Давай сделаем ему хорошо. — Римус, вот Мерлин... — Поттер подошёл к Лунатику. Его закушенная губа и тихие, недовольные чувством опустошения стоны буквально сводили мага с ума. Он был зол, потом разочарован, а теперь – чертовски возбуждён так, что хотелось войти в парня с остервенелой яростью, абсолютно точно зная, что это доставит тому удовольствие. И он не находил в себе сил отказываться. Так как Люпин лежал буквально на краю – Джеймсу даже не пришлось забираться на кровать, чтобы одним чётким, резким толчком войти в несмыскающийся после члена Блэка анус. "Моргана, как же хорошо", – пронеслось у Поттера в голове, прежде чем он сорвался в бешеный ритм. Люпин принимал его всего в своё охваченное лихорадкой тело, скребся руками о простыни и низко подвывал, когда в него входили до самого влажного шлепка кожи о кожу. — Тебе хорошо, лунатик? — спросил Блэк, тут же резко сжимая пальцами его соски. — Ммм...! — Римус не мог внятно ответить. После полнолуния весь его организм, словно напоенный амортенцией, плавился от жара. Он проваливался куда-то в небытие, лишь изредка выхватывая сознанием образы то одного, то другого мага. Вот он чувствует острую наполненность членом Джеймса, растягивающего его до сладкой боли, вот молниеносный укол удовольствия в груди, а за ними – внезапная пустота. Его тянут назад, буквально протаскивая так, чтобы голова свешивалась с края кровати. А дальше – тяжело навалиашееся тело Поттера, вновь жар и пелена. — Открой ротик, сладкий, – Сириус провёл большим пальцем по закушенной губе и, как только тот повиновался, плавно погрузился в тёплый рот. – Да-а... Луни принимал своего парня так глубоко, так правильно, что у Блэка под зажмуренными от удовольствия глазами плясали разноцветные искры. Но именно сегодня, именно сейчас он чувствовал, что это последний раз, когда они обязаны сделать кое-что бо'льшее. — Ты примешь нас обоих, Луни? Ты ведь хочешь этого, правда? У Люпина начала затекать шея от неудобного положения, но ему так хорошо, что он сглатывает слюну и согласно мычит, посылая вибрации по возбуждению Сириуса. — Ты такой красивый, такой невозможный... Дай мне минутку, и я вернусь к тебе, волчонок. А пока... Ляг на спину, Джеймс. Поттер последовал словам, выйдя из Римуса и передвинувшись, облокотился на изголовье. Блэк тоже вышел из оборотня, стерев с его губ смешанную со смазкой слюну и помог занять удобное положение. Теперь Люпин сидел спиной к Блэку. Придерживая ствол сохатого, бродяга медленно насадил на него луни. — Ммм, Джеймс? – зрачки Люпина были нереально расширены. На долю секунды в нем словно промелькнуло осознание ситуации, но тут же начал входить и Блэк – оборотень низко застонал, уткнувшись носом в ключицы Поттера. Слишком давно они не детали вот так. Слишком давно он не чувствовал себя настолько наполненным. С неминуемой настойчивостью Сириус погружался всё глубже, растирая по члену вытекшую смазку и намеренно задевая член Поттера. Тот дышал сквозь зубы, смотря Блэку прямо в глаза. По виску скатилась капля пота. – Двигайся, любовь моя, – прошептал бродяга прямо в заалевшее ухо оборотня и втянул Джеймся во влажный, глубокий поцелуй.

***

Уже поздней ночью, когда Поттер ушёл спать на свою кровать, а парни остались наедине, Люпин завозился в объятиях Блэка и, повернувшись, сонно поцеловал того в колючий подбородок. — Больше не делай так, Сири. — Что? Почему? Тебе не понравилось? — Мерлин, какой ты все-таки дурак, — Люпин прислонился лбом ко лбу Блэка и приложил ладонь к его щетине. — Так нельзя. Он любит её. — Эванс? — Да. — Это может стать проблемой. Родители Джеймса... — Не хуже, чем твои, милый, – вздохнул оборотень. — Я хотя бы не наследник. Но ты прав. — Я всегда прав, — Блэк согласно фыркнул, и Римус улыбнулся в последовавший за этим легкий поцелуй. — Спокойной ночи, Луни. — Сладких снов, Сири.