Лепестки увядающего дерева

Он наблюдал за ней. Стоя на одном из могучих веток большого, широкого и длинного дерева, что располагался и вырос возле госпиталя Конохи, он смотрел, как она, присела на корточки и с теплой улыбкой подарила конфетку маленькому мальчику за то, что не плакал, когда ему делали укол и тот, с благодарностью задорно кивнул головой и чмокнул её в щёку. Перед её добротой и теплом никто никогда не устоял и не устоит. Даже он, будучи самым сильным шиноби в своей деревне. Детей так легко можно обмануть или подкупить разными сладостями, игрушками, а взрослых… Она сияет. Не зависимо, где находилась и с кем говорила. Нежный голос, искренняя, добрая улыбка, которая была такой искрящей новым светом мира, что вечно хотелось быть с ней рядом, даже ценой собственной жизни защищать её от любой опасности. Но он имеет ли право умереть? Особенно, думать и мечтать о ней? Правильно ли его действия? Приведут ли они к миру и спокойствию? Любовь, что он испытывал к ней, каждый божий день крепилась в его сердце. Сколько бы он не старался не смог порвать эту тонкую нить, связывающая его с ней. Его тянуло. Как только он видел её, то уже не мог найти выход в своем лабиринте чувств. День ото дня, в свободное время действуя осторожно, скрытно, чтобы она не увидела и не почувствовала, что через широко распахнутые окна на нее долго и внимательно с толикой нежностью смотрел он своими темными, словно глубокий мрак, глазами. – Хокаге-сама! – внизу сразу послышался голос одного из шиноби, который резко и безвозвратно вернул его в реальность, которую он никак не хотел признавать и принимать её принципы и правила. Но голос… Он был таким раздражающе громким, что в тот же миг мог бы привлечь внимание Сакуры, если бы она не вышла из своего кабинета. Хаширама резко взглянул на окликнувшего его парня, который увидев в его глазах злость, дернулся назад, не понимая вдруг возникшую у главы деревни ярость. Сенджу не хотел, чтобы Сакура увидела его здесь, чтобы она узнала, что он почти каждый день наблюдал за ней. Не хотел, чтобы хоть кто-то разрушил его маленькое счастье. Хоть и это счастье, покрыто густой невидимой мглой. Только, когда он смотрел на неё, чувствовал некую свободу от своих обязательств, освобождение от бремени, что каждый день лежала на его плечах. Но этот парень не виноват же в том, что он просто выполнял свою обязанность. Хокаге глубоко вздохнул и виновато улыбнулся молодому джонину. Тот тоже ответил ему той же улыбкой и про себя отметил, что всё-таки не ошиблись, когда-то выбрав его главой деревни. Доброе сердце, несравненная сила, мощь и ум, что и возвышает его до лидера, который в первую очередь заботится о жителей, о деревне. Хаширама услышал щелчок двери и моментально обратил свое внимание на звук, и без всякой заинтересованностью, тихо ответил на недавний крик своего подчиненного: – Говори. И чтобы не говорил молодой парень, когда он снова мог видеть её, то его уже мало что интересовало. – Ваша невеста ждёт вас в резиденции Хокаге. Юноша с тёмно-синими прямыми волосами, длинной чёлкой, закрывающую половину его лица, ожидал хоть какой-нибудь реакции от главы деревни. Улыбку или злость, но не молчание и полное игнорирование. Казалось, что Сенджу не слышал или не услышал его слова. Невеста. Так легко сказать это, простое на первый взгляд, слово. Он так странно звучит. Мужская рука, одетая в чёрную кожаную перчатку, образовалась в крепкий кулак. Его мечта, его жизнь, его сердце находились всего лишь в несколько метре от него, а он… Казалось, что, если бы вытянул ладонь, то возможно, в последний раз смог бы ощутить её нежность и мягкость прикосновений. Знает, знает, что первым делом он должен думать о жителей деревни, об их благополучии. Они все верят в него, доверяют и посему одобряли выбор старейшин, как будущая невеста главы деревни. Но кто может понять его? Кто? Есть ли кто-то, кто сможет заглянуть в его душу и увидеть там только боль, страдание и… любовь к той самой маленькой девочке, которая до сегодняшнего дня считает его близким и очень хорошим другом. Друг? Когда-то он был для неё другом? Нет. У неё никогда не был друг по имени Сенджу Хаширама. И вдобавок ко всему время не на его стороне. Через несколько месяцев он будет скован. Невеста… Так хотелось, чтобы это слово принадлежало к девушке, которая повернулась к нему спиной и сняла белый платок с волос. Возможно, что его маленькое счастье здесь и сейчас закончиться… – Сакура. Харуно встряхнула головой и длинные розовые пряди легко и красиво, возвращая свою былую прямую форму, легли к плечам. День только начинался, и ей уже казалось, что сегодня он будет для неё очень тяжелым. Всё же нужно осмотреть нескольких пациентов, составить отчет и анализ по поводу их состояния. Ни о каком отдыхе и перерыве не может быть и речи. И всё равно, тот мальчик, который заходил к ней полтора часа назад. Голубые глаза и желтые, словно золотое солнце, волосы. Он был таким милым и маленьким, что она просто залюбовалась им, и в тот же миг у неё появилась мечта иметь такого же прекрасного малыша. Как только Харуно изящно вытянула руку к высокой тумбочке с желанием взять тонкую, красную, шелковую ленту, предназначенную для волос, внезапно вошедший через приоткрытые окна, свежий порывистый ветер, что непременно колыхнул лилового цвета занавески, вынудил её остановить ладонь и моментально повернуться в ту сторону, откуда только что вошёл незваный гость. Когда не видя никого кроме постепенно развевающихся штор, когда её не покидало странное чувство, что в комнате теперь не одна, Сакура настороженно прищурилась и… Мужские пальцы не спеша взяли несколько розовые пряди и по воле хозяина поднесли к губам. Сакура, ощущая спиной тепло чужого тела, резко обернулась, дернулась, пригнула назад и в результате её быстрого движения, её же длинные волосы легко ускользнули с холодной кожаной ткани. Сенджу открыл глаза и опустил так и застывшую на воздухе руку, в то время как Харуно, стоящая перед ним, облегченно вздыхала. – Хаширама, больше не делай так, - сделав несколько глубоких вздохов, когда сердце более-менее сохранило свой прежний ровный ритм, девушка подняла голову и улыбнулась ему той же родной и одновременно чужой улыбкой. Он молчал. Ничего не говорил. Смотрел только на неё. Видел только её. И не пропуская ни слова, слушал всё, что она говорила. Внезапно образовавшаяся тишина с четырех сторон так давила на куноичи, что она отвела взгляд, когда всё ещё тёмные глаза были направлены на неё. Посему, чтобы не думать о том, что Хаширама пришел к ней с той самой истиной, о которой она не хотела бы знать или услышать, сделала два шага вперед и обошла мужчину. Приятный ветер, словно благотворил и любил девушку, стоящую лицом к раскрытым окнам, нежно прикоснулся к ней, к её волосам, которые локон за локоном начали переплетаться. Сакура блаженно прикрыла веки и, чтобы вконец разрушить напряженную атмосферу что-то весело сказала, в мыслях возвращаясь в прошлое, но и не переставая думать о том, что именно эти сладкие воспоминания, может быть, здесь и сейчас исчезнут… навсегда. Секунда, и она чувствует сильные руки, которые осторожно обняли её за плечи. Харуно резко распахнула глаза и дальше услышала тихий шепот, что непременно заставил её больно закусить нижнюю губу: – Я… - тишина, так упорно вцепившаяся в комнату, - …больше не могу. Он сдался. Потерпел поражение. Не смог контролировать ни себя и не свои чувства, что, собственно, открыли для него то, насколько он слаб, беспомощен, уязвим, и то, что она его слабое место. Хаширама уткнулся губами к её плечу и медленно закрывая глаза, ещё сильнее обнял Сакуру, которая, словно бы ища ответы на внезапное заявление друга, не сводила, полон спокойствия взгляда от только что начинающего дня, где как всегда взору открывалось голубое небо, будто нетронутое зеркально-чистое озеро и золотое солнце, постепенно выходящая из-за горизонта. Девушка сделала глубокий вздох, уверенная, серьезная и без капли сожаления или жалости вымолвила: – Хаширама, отпусти меня. Сенджу грустно улыбнулся. Таких прямых и четко сформулированных слов может произнести только она. Это в её правилах, в её принципах. Не удивительно. Идеальное воспитание, поведение, изящная манера общения. В день его помолвки она очаровала всех гостей, которые пришли на его праздник. Хотя для него он был обычным днем, но и в тоже время решительным шагом отказаться от прошлого, от своей любви, что и в тот день занимала все его внимание. Она могла очаровать любого. Взглядом, улыбкой, нежностью она заставляла, кого угодно уважать и влюбить в себя. Мужские руки медленно освободили от своего плена девушку. Словно бы глава деревни выполнил её просьбу или же приказ, который, казалось, осуществился беспрекословно. Только лишь на миг Сакура расслабилась, когда почувствовала, что это возможно, и с облегчение отметила, что Хаширама не совершит глупую ошибку, которая может привести её до грани отчаяния. Она никогда не хотела и не хочет, чтобы прекрасные воспоминания покрылись бескрайней тьмой, чтобы их дружбу забрал встречный ветер и оставил в другом конце мира. И если бы… Хокаге нежно провел тыльной стороной ладони по девичьему плечу вниз, по поверхности мешка-образной формы рукава темно-синего кимоно с узорами цветка лилий, и непременно заставил куноичи от неожиданности слегка встрепенуться. И только Сакура хотела-была отстраниться и отдернуть руку, как Сенджу быстро схватил её за локоть, резко развернул к себе, и она, поддавшись, упала в его объятия, не осознанно прижалась к нему, уперев ладони к крепкой груди, сразу почувствовав кожей холодное прикосновение красного, металлического доспеха. В её зеленых глазах не было удивления или злости, а лишь бесстрашие, уверенность и непонимание. Она выросла и стала прекрасной женщиной, которая в любой другой ситуации превосходно контролирует свои эмоции. Но стоит ли из-за этого забывать свое детство, когда она почти каждый день подбегала к нему и бросала себя в его объятия? Они выросли и до сегодняшнего дня имеют уважение и немаловажное для любого шиноби силу и ответственность, которая возлагается на каждого из них. Детская наивность и капризность остались в далеком прошлом, но… не их сердца. И теперь в руке, что опустилась на талию Сакуры, не ощущалась та самая дружеская надежность и радость, ставшие для неё неотъемлемой частью в её жизни – объятие, непременно принадлежащее только для любимого человека. Как и его… Девушка резко дернулась назад, может, тем самым хотела выскользнуть из сильных рук Хаширамы, но тот одним лишь коротким шагом вперёд, подавил её сопротивление, наконец, отпустив, но прижав к стене, прислонив обе ладони от её головы. Словно пойманная бабочка в паучью сеть. Он наклонился и прислонил лоб к её лбу, снова прошептав: – Я больше не могу. Реальность и истина порой бывают острыми, чем любая другая игла, и несут адскую всепоглощающую боль, чем сама смерть. Сакура крепко сжала кулак. Он разрушает воспоминания. Дает понять, что между ними больше нет дружеских уз. И в данной ситуации, чтобы он прекратил этот бессмысленный спектакль, правильно ли использовать против него свою силу? Нет. И это не потому что, она всё ещё видела в нём хорошего преданного друга, а потому, что она даже не успеет поднять руку или же выпустить чакру, как Хокаге, признанный самым сильным шиноби, остановит её, даже не потрудиться отойти хоть на дюйм. Её взгляд как всегда завораживал, восхищал и рождал желание хоть один раз увидеть в чистых зеленях себя. Хотел, чтобы она смотрела на него, так же как и на него – с нежностью и теплом. Нет. В её глазах есть и нежность, и тепло, которые принадлежат и ему, но… эти чувства совсем другие. Ни те, что свидетельствовали бы о том, что его любовь взаимна. Сенджу сначала осторожно и даже аккуратно прикоснувшись к её мягким волосам, ощупав несколько прядей, слегка взлохматив, запустил сквозь пальцы локоны, в то время как подарил Сакуре легкий, почти невесомый поцелуй в щеку. – Сакура, - назвал он её имя, опаляя тёплым дыханием кожу и медленно опуская губы к ушку, – Сакура. Он дал волю своим чувствам. Позволил, чтобы они могли полностью контролировать его. Пусть завтра она возненавидит, будет избегать, больше никогда не посмотрит в его сторону и как раньше не бросится в его объятия, всё же, хотя бы первый и последний раз… В его голосе было столько нежности и любви, что девушка начала ненавидеть себя за то, что только вчера думала о собственном счастье, в то время как близкий и самый дорогой человек страдает, и она ничего не может для него сделать. Ничего… Харуно прищурилась и прикрыла веки. «Прекрати. Пожалуйста… » – …больше ничего не говори, - совершенно случайно сказала вслух. Куноичи резко распахнула глаза и неуверенно посмотрела на его лицо, словно бы хотела убедиться в том, что он не услышал её слова. Глупо. Ведь он так близок, что может слышать, как её сердце начало трепетаться в два раза быстрее, после того, как она сама сорвала последний лепесток с увядающего дерева. Он не удивился. Будто предугадал её фразу, словно знал, что именно так она и скажет, как-то отстранённо усмехнулся с некой… злобой? – Смешно, не правда ли? Хокаге уткнувшись в изгиб её шеи, вдохнул полной грудью её аромат. Запах свежей сливы, что всегда был для него чем-то необычным, притягивающим и одновременно чужим. Именно. Теперь не только взгляд являлся отражением её чувств, спрятанные глубоко в сердце, что, как бы больно не было это признавать, не принадлежало ему, но и тело, которое кроме благоуханного аромата сливы, пропитало ещё один запах, являющегося более ярким доказательством того, что она уже не раз отдавалась другому мужчине. Естественно. Так оно и есть. Она всегда принадлежала только ему. Щемящая боль в груди, сразу создала некую пустоту в душе. Ревность? Она и так преследовала его везде. – Ты всегда… - он встал к ней лицом к лицу, нежно погладил по её щеке, и она грустно сузила глаза, уловив в его взгляде печаль и тоску, - всегда знала и понимала, что между нами никогда не было и не может быть дружбы… – Хиширама, я очень тебя люблю. Ты мне как брат. Умоляю тебя. Если бы она знала, что каждым своим произнесенным словом приносит ему почти физическую боль. Уничтожает так и не возрожденную надежду на то, что однажды она ответит ему взаимностью. Не правильно. Все не так. Хокаге деревни Конохи не может думать ни о ком и ни о чем, кроме защиты селения и его жителей. Безответная любовь. Да, она знала. Знала, что Сенджу испытывает к ней совсем иные чувства. Год за годом, при разных обстоятельствах, улавливая от него пристальный взгляд, она всё чаще и чаще убеждалась в этом. И вскоре, а именно в день, когда он обручился с её лучшей подругой, сомнений больше не оставалось. Словно бы их окончательно стерли те самые его злые тёмные глаза. Картина оживает прямо перед ней, независимо от того, что Сенджу держал её в своем плену. Поцелуй Мадары – долгий и пылкий. Хоть и в зале было много народов. Его пальцы, переплетающие с ее. Его рука – нежно и сильно обнимающая её за талию. Блаженство накрывало Сакуру до тех пор, пока стены внезапно не сотряслись, а в воздухе застыло безмолвие, сопровождаемое громким треском разбившегося об пол стакана. Дальше взгляд полон ярости и… ревности. В тот раз почему-то в ней заселилось странное чувство. Будто она предала Хашираму, предала его дружбу. Но… Детство давно уже прошло. Маленькая, наивная, капризная девочка по имени Сакура Харуно больше нет. Всё изменилось, и только одно осталось неизменной – её мечта о том, что однажды Мадара и Хаширама по-дружески пожмут друг другу руки. – Разве брат не имеет права любить свою сестру? Она, пораженная его внезапными фразами, не осознанно прижалась к стене, словно земля уходила из-под ног. Девушка не знала, что сказать. Он просто парализовал её словами. И вполне возможно, что куноичи поняла, насколько глубоки его чувства к ней и насколько она причиняет ему боль каждым своим сопротивлением. Пальцы, что скрывались под темной материи, быстро скрылись в розовых волосах. Вероятнее всего, завтра он возненавидит себя больше, чем она. Но ведь любой другой человек имеет право на счастье – хоть и это лишь на мгновение. Завтра или, может, начиная с сегодняшнего дня, он посвятит всю свое время политическим сторонам деревни, и… больше никогда не будет видеться с ней и думать о ней. Ради Конохи, ради себя и ради неё, он должен забыть её. Обязательно должен забыть. Держа её за затылок, Сенджу медленно начал наклонятся, а она словно фарфоровая кукла безмолвно застыла, казалось, как и время. – Я люблю тебя. Она с широко распахнутыми глазами чувствует, как его губы постепенно накрывают её уста. Поцелуй – осторожный и нежный. Но он совсем не такой. Совсем другой. Чужой. Когда Мадара целовал, она наслаждалась каждым мгновением, каждой секундой, которая вскоре превращалась в минуту. Сакура крепко зажмурила глаза, когда Хаширама языком раздвинул её губы, тем самым пересек грань недозволенности. – Мадара, - прошептала она в его уста. Сенджу нахмурился, не осознанно сжав в ладони розовые пряди и прижавшись к ней ещё сильнее. И пусть она и не отвечает… Сакура всё равно не перестает думать о человеке, чьё имя она назвала. Насколько же, сильны её чувства к нему. Харуно поморщилась от боли, и непонятное и в тоже время неприятное чувство сразу заселилось в её сердце, что трепеталось каждый раз, когда она думала о своем измене и предательстве. Только Мадара мог прикасаться к ней, целовать, обнимать… Только он… – Нет! – закричала Сакура, прервав поцелуй и резко отдернув голову. Она могла просто воспользоваться своей силой для того, чтобы оттолкнуть его. Ведь как не странно он не держал её руки. Но, она всё ещё видела в нем своего названного брата – заботливый и всегда защищающий от любой опасности. – Ты так сильно его любишь? – скорее утверждение, нежели вопрос, который так и не дождался своего ответа. Мужчина, не дав ей даже на секунду поразмыслить над его словами, взял за девичий подбородок, повернул голову Сакуры и, опустив пальцы на затылок, резко дернул её к себе. Не важно, что он сейчас именно рядом с ней превращается в тех ничтожных мужчин, которые берут девушек против их воли. Но это всё она. Она во всем виновата. И её вина в том, что она слишком прекрасна и добра, чтобы не влюбиться в неё. Сенджу одним пальцем приспустил воротник темно-синего кимоно вниз, тем самым оголил девичье плечо. Харуно ахнула и мужчина, укусив её кожу, оставил след своих зубов и красный засос, что вскоре приобретёт синий цвет и непременно послужит доказательством для Мадары, что Сакура и его тоже. Девушка, зная, что он уже слишком далеко зашел, прислонила обе ладони к его груди, с намерением убежать из плена уже вдоволь обезумевшего Хаширамы. – Пр…рекрати. Перестань! Когда он снова оставил свою метку чуть ниже ушка, Сакура со всей силой вырвалась из крепкой хватки Хокаге и, встав в центре комнаты, повернулась к нему, прикрывая рукой обнаженное плечо и взглянув на синий синяк. Нужно будет быстро и даже срочно скрыть этот знак позора, перед тем как Мадара увидит его. Ведь он всегда все свое свободное время проводил с ней. Зачем Сенджу так поступил? Зачем ему всё это? Она не знала ответов, но было ясно только одно – если Учиха обнаружит на её теле след от поцелуя то, пламя вражды проснется у обоих и на этот раз с новой силой. Да, Сакура никогда не сомневалась в том, что и Мадара знал об истинных чувствах главы деревни. – Умоляю тебя, Хаширама. Прекрати всё это, - девушка начала медленно отступать назад, словно хотела скрыться от его любви , и грустно сузила глаза, осознавая, что для него её слова острее, чем для неё его равнодушие и полное игнорирование её просьб. – Хватит. Хва… Нога встретила преграду в виде края кровати. И словно в замедленной съемке, Сенджу хватает её вытянутую ладонь, скрещивает пальцы и, оперев колено на белую простыню, мягко опускается с ней на больничную койку, нависнув сверху и всё ещё не отпуская её руку. – Я тебе так противен? Его вопрос пронзает её сердце. Как он может прийти к такой мысли? Она любит его и всегда любила, но как друга, брата. В детстве ей всегда были приятны его объятия и поцелуй в лоб. И на данный момент тоже, но… Куноичи медленно прикрыла глаза, собираясь мыслями, отложила в сторонку те чувства, что и мешали ей до конца сохранять свою уверенность и твердость перед ним. – Просто… - втянув в себе воздух, прогнав вдруг возникшую дрожь в голосе, девушка раскрыла веки и серьезно как никогда раньше, посмотрела на него, - оставь меня в покое. Ветер снова заглянул в помещение, где теперь царила полная тишина. Только частое, но равномерное дыхание девушки. Сакура моргнула и больше не ощущала тяжесть чужого тела, прикосновение холодной ткани. И ей вдруг захотелось исчезнуть. Быть там, где больше никогда не сможет причинить кому-либо боль и никогда больше не разрушать чью-то жизнь. Постепенно становится противно от самого себя, от своих слов… Харуно наполненными сожалением глазами уставилась на потолок, в то время, как сердце в грудной клетке так сжималось, что куноичи сжала в обеих руках простыню и до крови закусила нижнюю губу. «Прости, прости меня, Хаширама… »

******

Он гладил по её волосам, щекам, пока она резко не распахнула глаза и произнесла одно лишь имя: – Хитоми. Хаширама убрал руку, сидя на краю кровати. Сакура резко вскочила и с отчаянием начала бегать по комнате в надежду найти своего маленького малыша. Хоть и знала, что его здесь нет. Его нет. Нет. – Мой сын. Где… где мой малыш? Где мой Хитоми? Мать, которая потерялась в лабиринте судьбы. Сенджу даже не помнит, когда она в последний раз по-настоящему улыбалась. И когда же она стала такой пустой оболочкой – без души, мечты и надежды. Именно тогда всё и началось. День, когда Мадара покинул Коноху. Оставил её посреди темной улицы. Наверное, тогда глава деревни впервые увидел в глазах, всегда сияющей девушки страх и слезы. Учиха был для неё всем. Она любила его и Сенджу, никогда не сомневался и не сомневается в том, что Сакура до сих пор его любит. Как бы больно не было это признавать, но правда остается правдой. Харуно уже не раз спотыкалась и не раз царапала колени до крови. Просто, не знала, куда себя деть от собственной беспомощности. Если бы она только была сильной, то смогла бы защитить своего единственного ангела, который вызволил её от пучины неизвестности. Сакура не удержав равновесие, упала, и острые обломки двери сразу вонзились в ее мягкую кожу рук. Она настолько погрузилась в себя, настолько отчаялась, что даже не закричала от всепоглощающей боли. Ей уже было всё равно на себя. Алые капли сразу оставили свой след на пыльном полу, и женщина вдруг почувствовала крепкую хватку за локоть. В порыве злости Сенджу резко развернул к себе свою жену и хотел закричать на неё за её же нелепую, глупую и бессмысленную истерику, но замолчал, как только увидел те самые совершенно пустые стеклянно-зеленые глаза. – Хаширама, - она всхлипнула и прижалась к нему. – Он забрал… Мадара забрал… Слова давались с большим трудом. Голос перешел на шепот. Рука всё ещё ныла, жаловалась от боли, но женщина не обращала на это никакого внимания. Мужчина осторожно поднял Сакуру на руки и отнес обратно к кровати, усадив её на край, а сам присел перед ней на колени, взяв её окровавленные ладони. Сакура поморщилась, почувствовав неприятное жжение и всё же, пока зеленый, теплый, лечебный свет окутывал глубокие царапины, она не переставала наблюдать за Сенджу, пока тот был занят её рукой. Сколько же боли она принесла ему и, несмотря на это, он заботится о ней. И в итоге она отплачивает ему лишь равнодушием. Жалкая. Ничтожная женщина, которая думает только о своем счастье, о своей любви, что снова и снова разбивалась вдребезги, как ненужный, совсем потерявший свое былое сияние хрусталь. Два года назад Хаширама должен был убить её и ребенка, но не сделал. Не уничтожил. И всё, потому что он любил её. Любил так сильно, что… Рука перестала выпускать чакру. И когда в ладонях Сакуры, где минуты назад без остановки сочилась кровь, не было ни шрама и ни одного признака того, что она сильно поранилась. Сенджу поднял взгляд и чуть вытянувшись и дотронувшись пальцами до её затылка, едва ощутимо поцеловал её в шею. – Не волнуйся. Я обязательно верну его. – Почему же ты всегда… Чтобы не видеть её печаль, чтобы не видеть боль в её глазах, он просто-напросто проигнорировал слова Сакуры и, отстранившись, выпрямился в полный рост. Женщина посмотрела на его спину. Почему в самом начале она не полюбила его? Может быть, тогда птица счастья никогда не улетела бы от неё. Произошло легкое землетрясение. И прямо из кучи обломков постепенно начала вырастать новая дверь, которая сразу заслонила лунный свет. Вход закрыт. Главное для него в данный момент – её безопасность. – Тогда… - начинает он, и женщина видит, как его правая рука образовалась в крепкий кулак, - я совершил ошибку, отпустив Мадару. Сакура едва заметно вздрогнула. Он говорит о том дне, когда её жизнь резко изменилась. День, когда один маленький, на первый взгляд, особо не опасный осколок, до крови исцарапал её сердце, оставив никогда не заживающие шрамы. Скольких он ещё убьёт? Сколько невинных людей еще погибнет? Только неделю назад он получил информацию, что одна маленькая деревня, находящаяся неподалеку от деревни Песка была полностью уничтожена – от взрослых мужчин и женщин до маленьких детей. И во всем этом непременно участвовал только один человек. Человек, который обладал вечным Мангёко и так же имел глаз Реннинган. Учиха Мадара – именно он совершил кровавую резню, и не только в одной деревне. Настолько быть жестоким и бессердечным… Во что он превратился? – Теперь я исправлю свою же ошибку. Он принял решение. Другого выхода нет. – Ты хочешь сказать… Сакура крепко сжала дрожащими пальцами белую хлопчатую ткань, словно мир теперь уничтожался, разрушался на миллионы не нужных осколков, исчезал, горел в адском огне, после пустой надежды и несбыточной мечты. – Да, - отвечает он, зная, что она сильная женщина, которая сможет выдержать такую потерю. – Я уничтожу Мадару. Как Хокаге деревни Коноха он должен убить Учиху и наверняка Сакура поймет его. Нет, она должна понять его. Просто понять. Хотя теперь это уже не важно. С самого начала его бой с Мадарой был неизбежным. Хаширама сделал шаг вперед и внезапно остановился, почувствовав нежные руки, которые осторожно обняли его за талию. – Хаширама, я… Харуно прислонила щеку к холодному доспеху. Она даже не знала, что сказать. Спасибо? Прости? Или же совсем другое? Может она хотела попросить его, чтобы он не трогал Мадару? Снова? Но ведь Сакура очень хорошо помнит их первое столкновение два года назад. И она никогда не хотела бы, чтобы это вновь повторилось. Она всё ещё любит его? После всего, что он сделал, она всё ещё хранит его у себя в сердце? И куда же приведет её несчастная любовь? Каков будет исход этой нескончаемой истории? Неужели всё-таки придется… Глава деревни медленно убирает ее ладони и поворачивается к Сакуре лицом. Не нужно лишних слов. Ему достаточно того, что она здесь, рядом. Сенджу ничего не говоря, приласкал большим пальцем её по щеке, постепенно наклоняясь к её губам. Может, хотя бы в этот раз… Женщина прикрыла веки, неуверенно отвечая на его поцелуй. Да, он её муж, но… но… Снова она оказала ему сопротивление, прислонив обе ладони к его груди и неосознанно шагнув назад. Почему, почему вновь… Харуно возненавидела себя ещё больше. Тело совсем не слушается. Оно действует против её воли. Оно слушает только сердце. – Ты никогда не была моей… Его даже не удивило действие со стороны Сакуры. Это не впервой. Она всегда, всегда была верна только одному человеку. Тем не менее, Хокаге взяв лицо куноичи одной ладонью, коснулся губами до её лба. – …ни сердцем… – Прости, прости меня, Хаширама. Сколько же раз она просила у него прошения. Женщина крепко сжала пальцами ткань, уже вдоволь пропитавшую пыль и грязь персикового цвета кимоно. – Просто забудь. Ребенок. Мадара ведь ещё не знает… – …и ни телом. Она даже не заметила, как его другая свободная рука образовалась в яростный кулак.