Hugs for Benjamin

В стерильной белоснежной комнате под грудой одеял, с трубками, торчащими из рук, взмокшими грязными волосами, подводкой, скатывающейся из глаз прямиком к ушам, и дыхательной маской, время от времени запотевающей от равномерного дыхания, Клаус, как подумал Диего, выглядел чуть более трупоподобно, чем обычно. Совсем немного. По правде говоря, Диего понятия не имел, зачем он пришел сюда. Может, потому что Лютер торчал на Луне, а Элиссон в Голливуде. С Ваней они явно слегка разминулись (о чем свидетельствовал потрепанный гелиевый шарик, привязанный к тумбочке) и это, наверное, было к лучшему. Прошел уже год с тех пор, как она опубликовала свою альманах-вендетту, и Диего все еще не был уверен, что сможет спокойно находиться с ней в одной комнате, не нанеся при этом кому-нибудь парочку ножевых ранений. Может, он пришел сюда потому, что Эдора дотронулась до него после того тяжелого телефонного разговора с врачом. Она встретилась с ним взглядом и сказала тихим и мягким голосом всего одно слово: – Иди. А может, ему было просто не все равно. Он отбросил эту мысль, как только она пришла ему в голову. Именно в этот момент Клаусу удалось поднять веки и, слегка склонив голову набок, он вдруг улыбнулся Второму. Диего со всей подозрительностью посмотрел брату в глаза. Немного заплаканные, с окрасившимися из-за лопнувших капилляров в красный белками и неестественно расширенными зрачками. Но, по крайней мере, они были открыты. Хоть какой-то прогресс. – Приве-е-е-е-т. Рад тебя видеть, – еле слышно прошелестел Четвертый. – Будь другом, подай мои тапули. – Твои что? – Диего моргнул. – Больничные тапули. Возле койки. У них всегда есть что-то подобное. – ответил он и пошевелил пальцами правой ноги для пущей убедительности. – Они жу-у-у-тко стремные, но мои ласты просто закоченели, брр. Да и потом, меня скоро отпустит, а все эти ублюдки такие громкие, сил моих больше нет! Хочу тишины! Диего так и подмывало проигнорировать просьбу брата, сделать вид, что он ничего не услышал или пнуть его, чтобы тот сам взял свои тапки, но вместо этого он лишь закатил глаза и направился к кровати, где его ждала пара дешевых больничных "тапуль". Клаус тем временем обнаружил над собой шарик и потянул его вниз. – Bee Well.* Ржака. А ты забавный! – Иди ты, – фыркнул Диего, всовывая ледяные ступни брата в проклятые тапочки. – Можешь поблагодарить Ваню за это. – А-а-а-а-а-а. Ваня! Даже не дождалась, пока я очнусь? Как грубо! А я как раз хотел поболтать с ней о ее шикарном бестселлере в лучших традициях Кинга. – Он щелкнул бедную пчелу по ее глупо улыбающейся физиономии, и секунду спустя она снова взмыла в воздух. – Честно сказать, я даже не злюсь. Ну, может только чуточку, даже не знаю, я ведь под кайфом, помнишь? Ха-ха. Но это было смело! Четко-о-о-о! Я бы убил за то, чтобы увидеть выражение папочкиного лица, когда эта прелесть наводнила все книжные магазины. Я читал ее в реабилитационном центре...в прошлый раз? Не, кажется, это было за несколько раз до этого. Но в общем-то я оценил ее смелость! Падре в восхищении! Кто бы мог подумать, что в доме с пятью мужиками, у нашей "Мисс Обыкновение" окажутся самые стальные яй... – Ради всего святого, Клаус! Четвертый вздрогнул, когда рука Диего проломила гипсокартонную стену, к счастью, поддерживаемую балками. Еще пару сантиметров влево и пришлось бы объяснять медсестрам, почему в стене дыра размером с Юпитер. Слишком много бумажной волокиты. Клаус откинулся на подушки, потирая висок длинными пальцами. – Кажется, я только что просил не кричать, пор фавор. – Я буду кричать, сколько пожелаю. Что, черт возьми, ты творишь, Клаус? – О-о-о-й, какой же хмуреныш! Ничего особенного. Не драматизируй. – 800 миллиграммов барбитуратов в твоем организме, придурок! – выплюнул Диего, размахивая бланком с полученными анализами, который он стащил у медсестры. – Большинство людей окочуривается после такой дозировки! – Я тебя умоляю, – Клаус выгнул спину и потянулся, словно ленивый кошак на солнце. – Думаешь, я не догоняю эти 800 мг в течение месяца? Просто небольшой аванс, вот и все. – ТЫ БЫЛ ОФИЦИАЛЬНО МЕРТВ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТИ МИНУТ! Диего стоял, чувствуя, как тяжело вздымается грудная клетка. Клаус не ответил. Только закрыл глаза и театрально вздохнул, прям в своем духе. Легкая улыбка легла на его потрескавшиеся губы. Диего почувствовал, как зачесались руки. Ему нужен нож. С разочарованным стоном он отошел к окну и принялся ковырять облупившийся герметик. Клаус за его спиной начал напевать "Happy Birthday". Вид за окном навевал тоску – темная ночная стоянка, время от времени прерываемая грязно-оранжевым свечением, исходящим от уличных фонарей. Первый этаж, лениво отметил Диего. Что было довольно странно. Наркош в детоксикации обычно держали на третьем. Ну, или в тюрьме. – Сегодня его день, знаешь. Второй обернулся. Клаус перестал напевать и теперь просто наблюдал за ним со своего места. – Чего? – Бен. Сегодня его день рождения, – затем тихим, надрывным голосом: – Ура-а-а-а-а! Ну вот. Имя, которое Диего не слышал целую вечность. Прошли годы и никто из них не говорил...об инциденте. Он изо всех сил старался не думать об этом, потому что иначе начинал до дрожи в зубах злиться на папу и Лютера. Конечно, он всегда на них злился, но бывали моменты, когда это разрывало на части. – Кажется, ты до сих пор угашенный в стельку? – Диего не смог удержаться от мрачного смешка. – У нас у всех один день рождения, помнишь? – К несчастью. И это такой отстой! – Клаус вздохнул. – Бен немного порылся и разузнал, в какой именно день папа забрал его из Сеула. После того, как все остальные засыпали, мы прятались под его кроватью и ели печеньки Орео. Было круто. Мало что на свете могло удивить Диего, однако этот случай оказался как раз из таких. Не то, чтобы он не знал об этом – семнадцать лет с одними и теми же людьми под одной крышей, и они все равно остались практически незнакомцами – но сам факт, что это вообще имело место быть. Он не мог припомнить, чтобы в детстве был по-настоящему близок с кем-нибудь из своих братьев и сестер. Пятый все свободное время тусовался с Ваней, Лютер и Элиссон, ни дать ни взять сиамские близнецы... что бы за чертовщина ни происходила между ними, Бену и Клаусу имело смысл держаться вместе только сейчас, когда он думал об этом. Интересно, как Бену вообще удалось разузнать дату своего усыновления? Возможно, ему проболтался Пого. Или даже Мама. Неужели эта информация была публичной? Неужели висела в свободном доступе, бери – не хочу? В те незапамятные времена, когда Диего был немного моложе, он часто задавался вопросом, откуда он взялся. Мама, конечно же, была предельно осторожна, когда подбирала для них имена, и каждый раз, стоило ему уловить свое отражение в зеркале, он задумывался, а не похож ли он на кастильца. И всякий раз, стоило ему подумать о своем происхождении, он начинал злиться на свою семью за то, что они так просто отдали его, фактически продали за моральную компенсацию. Он злился на себя за все эти мысли, хотя и не знал обстоятельств, злился на слишком многих, кто заслуживал этого, даже на тех, кого он толком не помнил. – Я просто хотел сделать ему подарок. Обнять его. Вот и все. Диего застыл и бросил на брата тяжелый взгляд. Клаус больше не смотрел на него, он смотрел будто бы сквозь него, куда-то очень и очень далеко. – Он всегда там. За пределами досягаемости. Он выглядит таким...холодным? Да, кажется так. Холодным. В этом есть смысл...Ты не можешь быть теплым, если у тебя нет тела, я прав? Похоже, он не в восторге. Мне тоже не нравится холод. Ненавижу холод! Даже сейчас...Мне сейчас холодно...или жарко? Уфф, так жарко! Диего, почему здесь так жарко? – Подожди, – тихо вмешался Диего, опускаясь на стул. Внезапно он почувствовал себя так, будто кто-то ударил его по голове. Будто в комнате вдруг не осталось воздуха. – Ты что...видишь Бена? Как часто? – Здесь просто невыносимо жарко, Диего! – Эй, эй, эй! – Диего схватил потную ладонь Клауса и сжал ее обеими руками. – Оставайся со мной. Ты что-то говорил? Четвертый фыркнул: – Ненавижу это. Ненавижу их. Они кричат и просят о помощи, но я не могу. А Бен просто называет меня тупицей и смеется над моими шутками. Когда они смешные. Они всегда смешные, но у него нет вкуса. Я не могу ему помочь. Он мертвый, одинокий и такой холодный, а я не могу помочь! Я мог бы помочь. Объятия ...они бы согрели его. Это ведь отличный подарок на день рождения для призрака, или нет? Крепкие обнимашки. Я хочу обнять Бена! Он бормотал обо всем и ни о чем одновременно. Дни рождения, книги, барбитураты, Бен и шарики в форме пчел. Диего впитывал весь этот бессвязный бред, мозг его гудел, словно компьютер, пытающийся перевести двоичный код на санскрит. Он хотел остановить его, но слова застревали на языке, как статические разряды. В подсознании танцевали воспоминания о разговоре перед зеркалом в спальне, теплая синтетическая рука мамы на его плече... Наконец-то, наконец-то у него получилось. – Что если ты не сможешь вернуться? После того, как обнимешь Бена? В конце концов, Клаус сфокусировал свой взгляд на брате. Разводы от подводки для глаз скользнули по его лицу и капнули с подбородка. – Разве это было бы так ужасно, глупыш? Клаус улыбнулся, увидев проблески осознания на лице брата. Оу. Оу. Внезапно палата на первом этаже вдруг обрела смысл. – Я устал, – тихо пробормотал Четвертый, устраиваясь поудобнее. – Собираюсь поспать. Совсем немножечко, только чуть-чуть... Жаль, конечно, что ничего не вышло. – Его глаза начали закрываться. – Попробуем еще раз в следующем году... Его ладонь обмякла в руках Диего. Кардиомонитор молчал. Диего не понимал, что именно все еще удерживает: руку брата или собственное дыхание. Он медленно выдохнул, перевязал неуклюжий узел, который сделала Ваня, и снова опустился в кресло. – С Днем Рождения, Бен, – прошептал он в тишину комнаты. Никто не ответил.