***
Дэвиду исполнилось тридцать семь, но в душе он молод, а по лицу видно, как он свеж. Всё благодаря занятиям йогой и аэробикой по телевизору. Кардионагрузки, по его мнению, намного лучше, чем бездумное поднимание-опускание железа. Ты развиваешь координацию, ты тренируешь ловкость и растягиваешь мышцы, а потом лежишь в ванной и чувствуешь себя на седьмом небе. Дэвид представлял себя едва ли не гуру йоги, пока Сара не сказала, что за одну тренировку он сделал всего одно упражнение правильно. Она не хотела его обижать, но правда должна была открыться как можно скорее. А Дэвид всё равно не расстроился, важно не терять настрой. Сара бы тоже хотела заниматься спортом, но по состоянию здоровья не могла. Вы думали, это потому, что у неё нет рук и ног? Нет, неверно. У неё слабое сердце — вот и весь ответ. Дэвид решил стать оптимистом, когда бросил наркотики. Благодаря этому образу мышления он стал лучше разбираться в обычных вещах. И его мысли встали на место, особенно когда он ещё и бросил наркотики. "Каша" в голове не радует, когда крупа просрочена. На этой радиоволне пела Сандра Крету из Энигмы. Дэвид двигал плечами в такт её томному голосу и с удовольствием тонул в вялотекущей мелодии, которая разлеталась по квартире также медленно, как и исполнялась. Сегодня он готовил рис. Сара из гостиной попросила сделать музыку погромче. Дэвид охотно выполнил. Он любил слушать музыку на полной громкости, поэтому никогда не ругался, когда детишки по соседству включали треки так, что слышно их было на весь этаж. Дэвид никогда не говорил Саре, что голос Сандры Крету звучит сексуально, что он ему нравится. У Сары совсем другой тембр, но это не значит, что его жена разговаривает противно, наоборот. Просто Дэвид знает женщин, им только повод дай. Соседи-детишки — милые ребятки. Дэвид не помнил, сколько им лет и каждый раз называл разные цифры. Сначала ему казалось, что они учатся в школе, потом, что они учатся в колледже. Женщинам всегда хочется пообижаться, им это выгодно. Дэвид варил рис, но музыка так подняла ему настроение, что он решил сделать на скорую руку салат из огурцов. С улицы в приоткрытое окно дул горячий ветер, пришлось закрыть форточку. Дэвид принес Саре тарелку с рисом и маленькую ложку. Салат она не любила, его он сделал себе. Отправив в рот первую ложку, он помог Саре съесть свою маленькую порцию обеда. — Детк, завтра субботк, мы поедем за город, помнишь? Разумеется. Мы должны ещё заехать в магазин и купить крем от загара, завтра обещают ужасное пекло. — Мда? — Дэвид поморщился. — Плохо. Сара ест как мышка. Соседским детям по двадцать лет, вспомнил Дэвид. Дэвид встал и занавесил окно тюлем. Что может быть хуже жары? Вероятно, только автобусы раз в час. Хотя, какая разница, если… Да нет. Без разницы. Дэвид верил прогнозы, но всегда хотел, чтобы они врали. Ему нравилось чувствовать готовность к любому повороту событий, к любым погодным условиям, только в глубине души он ждал, что это окажется напрасным. Загар через облака ложится гораздо лучше. Дэвиду загорать ни к чему, а Сара говорит, что ультрафиолет вреден для кожи. В общем, они не любят солнечные деньки, но выезжать за город — их традиция. Однажды Сара услышала по телевизору, что они помогают семейным парам сохранять брак на долгие годы. Рис вышел отличным, в меру липким, не хватало только куска мяса или капли молока. Но, поскольку сейчас время обеда, Дэвид выберет десерт. Он помыл тарелку с ложкой и достал из холодильника надломанную плитку шоколада. Он его любит, как и Сара, но она, увы, не может его есть. Думаете из-за проблем со здоровьем? Нет, у неё просто рук нет. День прошёл, словно его и не было. Ничего хорошего, но и неприятным его тоже не назвать. Дэвид отнес Сару в спальню и укрыл шелковым одеялом. Пока он чистил зубы, она уже заснула. Он аккуратно залез на кровать и выключил свет. За окном проехал грузовик. Дэвид по звукам мог узнать, какая машина проезжает мимо апартаментов. Он так давно здесь живет, так давно вслушивается в тишину ночи, что этот навык он приобрел поневоле. Столько лет прошло, словно их и не было.***
Вы видели когда-нибудь манекен где-то помимо торговых центров и распродаж? Дэвид тоже нет. Он сидел на полосатом покрывале и смотрел на то, как женщина чуть старше него прошла мимо с манекеном в розовом купальнике. Она остановилась на краю пляжа, около кого-то закрытого и пустого ларька и поставила его на землю. Дэвид покрутил у виска, и Сара ответила ему тихим хриплым смехом. Народу на этом пляже было как всегда мало. Желтая вода и илистое дно не привлекали сюда отдыхающих. Ну, а нашей семье всё равно: они не купаются. Дэвид с Сарой обычно выходили часов в девять, приезжали на место к полдвенадцатому. По пути они обязательно сворачивали в чащу, делая небольшой крюк. В этот раз все было почти также, только доехали они без пробок к одиннадцати. Жара и правда стояла невыносимая. Дэвид сказал, что не сможет просидеть на такой погоде до вечера, жена его поддержала. Чего-чего, а поддержку она ему всегда обеспечивала. Он поправил шифоновую накидку на её худых плечах как можно нежнее. Иногда ему казалось, что Сара — настоящая куколка. Ну, она же такая тоненькая, изящная. Дэвиду очень нравились милые куклы из магазина посуды, которых продавали за большую цену, и сравнение с этими игрушками являлось высшей степенью похвалы. Скажите, что это банально, и он с вами согласиться, но всё равно будет восхищаться красотой своей жены. Синоптики не врали, погода действительно ещё та зараза. Ни одного облачка, только солнце, которое, казалось, растеклось по всему небу, как большое масляное пятно. И противно, и вытереть нормально нельзя, развезешь по всей кухне. Шелест травы доносился до Дэвида, когда ветер дул особенно сильно, и мужчина слушал и наслаждался. Всё что угодно, лишь бы отвлечься от неприятных мыслей о погоде. Погода, погода, погода. Как будто нам не о чем поговорить. Назло дурацким размышлениям, Дэвид взял, да и стал обсуждать вместе с Сарой городские библиотеки. Разговор был не о книгах, нет, просто о самом наличии библиотек. Дэвид, можно сказать, доживал свой век. Он понимал, что, как бы, сейчас время молодых, эпоха науки, знаний. Он не лез в это, считал не своим занятием. Мороженщик проходил мимо них четыре раза. Он не просил ничего купить, и никто не покупал мороженое и не подходил к нему. Дэвид один постоянно смотрел ему вслед и думал. Мужчина такой старый, тяжело ли толкать телегу по песку? Сколько он зарабатывает на такой работе? Для того чтобы не остаться в нищете люди идут даже возить мороженое по пляжу. А мороженое важное, ему нужен свой таскальщик. Дэвид часто рассматривал людей. Он привык копаться в себе и в окружающих. Покажите ему что-то интересное, но легальное (нелегальное он уже пробовал), и, может, он перестанет. Сара легла на покрывало, неуклюже приземлившись прямо на спину. Дэвид тут же встрепенулся и протянул к ней руки. Она протестовала, но он уложил её удобнее. Эта коротенькая передышка отвлекла Дэвида. Ему это понравилось. Он захотел сделать ещё что-нибудь руками. — Здесь же пляж, гений, — сказал он и зачерпнул руками песок. Построить домик или вылепить что-то у Дэвида не получалось: песок тут же рассыпался. Тогда Дэвид попробовал закопать себе ноги по самые щиколотки. В пару приемов его ноги оказались под песком, он продолжил собирать руками пригоршни и засыпал середину голени. Сам себя закапывал. Он надеялся, что ещё не скоро придется делать это. Дэвид вытащил ноги из песка, встряхнул ими и заодно помотал головой. Сначала все казалось таким же тусклым, но потом сквозь белую пелену стали пробиваться яркие краски окружающей обстановки. Дэвид вспомнил, как пришёл сюда и под удивленные взгляды сел на покрывало и так и не вставал. Он обернулся и увидел свой манекен: рыжевато-бежевый и укутанный в шифон. В прошлый раз он обещал себе купить ему парик, но, похоже, снова забыл. Настроение испортилось окончательно. Дэвид встал с покрывала, собрал свои вещи в сумку, поднял манекен и положил его туда же, торчала только лысая голова. Отдыхающие пялились на него, люди всегда палились, это даже ничего. На выходе Дэвиду встретился мороженщик. — Приятель, который час? — Полпервого, — сказал мужчина, взглянув на наручные часы. Дэвид ему кивнул и пошёл домой.***
Первым делом Дэвид зашторил окна и включил вентилятор, только потом положил манекен на диван и снял с него кофту. Тряпку эту он кинул в корзину и после пошёл на кухню, где налил себе стакан воды и бросил туда лёд. Пара глотков привели его в чувства. Дэвид направился в спальню, в самую темную комнату, чтобы отдохнуть от этого убийственного солнечного света. И так насмотрелся на него сполна. После того, как он вернулся домой, его уже пару минут морозило. Схватил солнечный удар — лежи и не высовывайся из сумрака. Дэвид прикрыл в комнату дверь, поставил стакан на тумбочку и лег на постель. Состояние беспамятства на реальность походило даже больше, чем сама реальность, как он заметил. Дэвид уж и не знал, радоваться тут от этого или плакать. Что одно, что другое — брехня. Он глотнул воды и положил обе руки на грудь. Если подумать, свои бредовые фантазии он любил сильнее. Хотя бы где-то он должен быть счастлив. Обнадеживало то, что эти периоды стали затягиваться на месяц и больше, а к психологу он больше не ходил. Сара "отговорила". Как глупо, ей-богу, глупо. Что-то упало в гостиной. Дэвид подскочил от неожиданности, вспомнил про манекен и как неудачно он его в спешке поставил. Пришлось вернуться обратно. Сара валялась ничком, а Дэвид задумался. Почему он не мог выбрать экземпляр посимпатичнее или хотя бы целый? Он наклонился и взял Сару на руки. Оказавшись с ней лицом к лицу, Дэвид вгляделся в эти грубые черты, которые вырезали чьи-то кривые руки. Он всё смотрел в непрорисованные белки её глаз, даже сжал манекен, настолько он напрягся, пытаясь рассмотреть хоть что-то "живое". Но опять ничего. Всё-таки жизнь умеет досаждать. Дэвид усадил Сару на диван и убедился, что в этот раз она никуда не упадет. Он чувствовал, что скоро вернется в свою обычную беззаботную рутину, перед этим у него всегда как-то по-особенному болела голова. Сейчас она просто раскалывалась.***
Дэвид очнулся, не проснулся, а именно очнулся в пять часов вечера. Он сразу же потянулся к стакану и выпил его до дна. Ладонью вытер губы и широко зевнул. Голова все ещё болела, и его продолжало морозить. Дэвид подошёл к шкафу, вытащил оттуда халат и накинул его, не завязывая пояс. Тут он вспомнил. Он почти выбежал из комнаты в гостиную. Сара сидела на диване и клевала носом. Похоже, она, в отличие от него, не спала. — Детк, ты как? Не голодная? — спросил Дэвид. — Нет, только очень спать хочется. Я пыталась лечь, но ты так умело усадил меня, что я не могла сдвинуться с места, — Сара тихо рассмеялась. Не зря Дэвид чувствовал эту тревогу. Он поспешно отнес Сару в спальню, а сам ушёл на кухню. На столе лежало несколько газет, кружка с холодным кофе и немного кубиков сахара. Дэвид разгреб весь этот беспорядок и сделал себя омлет из двух яиц. Какой сегодня странный однако день. Ну, ничего. Дэвид поставил тарелку на стол и уселся напротив окна. Завтра ещё один выходной, можно будет съездить за город и устроить семейный пикник. А ещё можно зайти в магазин и купить разноцветных трубочек и лимонад и взять с собой не пакет, а плетенную корзину… Много планов, много дел. Дэвид сам себя осадил. Всё до завтра, а пока нужно немного прибраться в квартире и сходить в магазин. Но чувство легкой радости осталось в душе и не покидало его какое-то время. Жизнь продолжается, и чего это он всполошился? Теперь можно надеяться только на лучшее (так ведь приятнее всего?) и постараться не потерять контроль снова.