Три чашки кофе в кофейне "Трубадур"

Они часто меняли места встреч. То спускались в подвальные и полуподвальные бары на Карнаби-стрит, то на этой же улице поднимались этажом или двумя выше — в крохотные бутики очередного «революционного» дизайнера. Наполеон любил наблюдать, как лицо Ильи приобретает все более и более задумчивое выражение, когда он рассматривает образчики стиля от «modernists». Иногда они бывали в «Дюкс-баре» с его прекрасным выбором сухого мартини и коктейлей на его основе. Наполеон питал к ним некоторое пристрастие, которое, впрочем, скрывал. Раз в неделю, или около того, Илья тащил его в «Джаз клуб Ронни Скота», или (что бывало куда чаще) в какой-нибудь клуб подешевле. Оба любили Лондон и отлично его знали — специфика профессии — и, конечно же, могли найти массу укромных мест, но в этом не было нужды. Для завсегдатаев модных баров и клубов они давно были своими, их привечали и охотно делились информацией. Именно в погоне за информацией они и столкнулись впервые. Вычислить противника не заняло много времени, но было совершенно непонятно, что теперь делать. Два агента враждующих разведок могли, конечно, разоблачить друг друга и потерять при этом собственную легенду. Наверное, именно так им и следовало поступить, но они решили иначе — разграничить поле деятельности и, по возможности, там где не возникало конфликта интересов, помогать друг другу. Проверенные информаторы, естественно, были у каждого свои. А те слухи и сплетни, которые витали в воздухе, в любом случае узнали бы оба. Им пришлось притвориться друзьями, и сначала это было нелегко. А потом нелегко стало помнить, что они враги. Именно враги, а не соперники. Вот если бы Илья Курякин действительно был сыном русских эмигрантов, родившимся во Франции, считающим ее своей родиной и работающим, соответственно, на СДЕСЕ… Тогда да. Тогда они с американцем, агентом ЦРУ Наполеоном Соло, были бы просто соперниками. Однако Илья только играл роль эмигранта во втором поколении, поэтому по-настоящему дружить с ним было невозможно. Не говоря уж о чем-то большем. Большем? Большем… *** На этот раз они сидели в знаменитой кофейне на втором этаже «Трубадура» — Ты знаешь, что про нас говорят? — Наполеон готовился к этому разговору уже несколько дней. Он бы с огромным удовольствием промолчал, но Илья все равно столкнулся бы со сплетней рано или поздно, и неизвестно как бы это сказалось на работе и их личных отношениях. — Что же? — Что мы с тобой… больше, чем друзья. — Хм, — Илья щелкнул зажигалкой и прикурил, — я примерно понимаю откуда взялись такие разговоры, но сейчас для них крайне неудачное время. «Да уж», — подумал Наполеон, — «после истории с бывшим военно-морским атташе Ивановым, время действительно неудачное, еще один секс скандал русским точно не нужен». — И не только из-за Иванова, — Илья уже в который раз буквально прочел его мысли. Наполеон одновременно и побаивался такой проницательности русского и восхищался ею. — А из-за чего еще? — Леди Беркли недавно расспрашивала о тебе. Если она услышит эти сплетни, то сорвется с крючка. Ты же помнишь, как плохо она относится даже к упоминанию такого рода отношений. — Досадно, — Наполеон допил кофе одним глотком, — но… только пойми меня правильно, тебе-то сплошная выгода, если встреча не состоится. Ты же понимаешь, что я не смогу поделиться с тобой тем, что она, возможно, расскажет. — Прекрасно понимаю, — Илья затянулся сигаретой, — но у меня на вашу встречу были свои планы, и жалко будет, если я их напрасно строил. Планы… Наполеону не нравилось, как это звучит, но изменить он все равно ничего не мог. Как и узнать в чем эти самые планы заключаются. Если Илья сразу не рассказал, значит и вовсе говорить не намерен. — Надеюсь, эти планы не включают в себя ничего, что могло бы навредить чести леди? — осторожно поинтересовался Наполеон. — Не волнуйся, я помню, что ценность той информации, которую она может раскрыть, зависит от того, насколько тайным будет источник. — И все равно не понимаю твою выгоду. — И поэтому не доверяешь? — усмехнулся Илья. — Будто ты мне доверяешь, — буркнул Наполеон, уткнувшись в пустую чашку. — Есть немного… — Немного. Вот именно — немного. — А ты чего хотел? — Илья сердито вдавил окурок в хрустальную пепельницу. — Сам же все понимаешь. Наполеон не стал сразу отвечать на вопрос, тем более, что и ответа тот не требовал. Он заказал себе еще одну чашку кофе, дождался, пока расторопный официант принесет ее, и только потом заговорил. — Тебе никогда не приходило в голову… знаешь, мне тут представилось — международная организация, борется с общемировыми угрозами, ее поддерживают все страны, нет подковёрных игр разных разведок… и мы с тобой коллеги и напарники. — Это утопия, Наполеон, — Илья покачал головой и грустно улыбнулся, — просто красивая мечта. Она никогда не сбудется. — Я знаю, что не сбудется. Но тебе бы хотелось? — Наполеон не мог решить, чего именно добивался от Ильи, но он жадно ловил каждое движение, каждую эмоцию, тень которой мелькала на лице русского агента. — Хотелось бы стать моим напарником? — Хотелось бы, конечно, — сказал Илья после довольно продолжительного молчания, — но ты зря затеял этот разговор. Мы и так с тобой на грани. И, боюсь, почти переступили ее. Думаю, что от более пристального внимания начальства нас спасает только эффективная работа, а пустые мечтания работе мешают. — Ты прав, ты, конечно же, прав, — Наполеон надел свою самую широкую улыбку, такую широкую, что ему захотелось немедленно закинуть ноги на стол, — так что будем делать с леди Беркли и со всеми этими слухами? — Ну, с леди Беркли тебе будет легко разобраться, — улыбнулся в ответ Илья, хотя вовсе не так широко, — а со слухами посложнее. — Общение прекращать не вижу смысла, — быстро сказал Наполеон, мысленно скрестив пальцы на удачу, — это только подстегнет сплетников. — Согласен, — подумав несколько секунд, кивнул Илья. У Наполеона будто камень с души свалился. — Значит, тебе тоже придется закрутить роман. Мне с леди Беркли, а тебе с кем-то из тех девиц, что мелькают в клубах, чтобы точно все, кому надо, были в курсе. — Что же, — Илья снова задумался, — Бэтси Вуд, думаю, вполне подходит. Я ей нравлюсь, да и она мне внешне симпатична, не придется сильно притворяться. К тому же, у нее, наверное, миллион друзей. А если она с кем-то и не успела подружиться, то, уж знакома наверняка. Или все-таки камень никуда не делся, и Наполеону просто показалось, что он упал? — Значит, Бэтси, — кивнул он, снова улыбаясь во все тридцать два зуба. Знал он Бэтси, хотя и не так близко, как девице хотелось бы. А она, получается, и к Илье на шею вешалась. — Бэтси, — эхом отозвался Илья. — Твое начальство не будет против? — Нет, конечно. Это же ценный информатор. — Угу, — Наполеон потер висок, в котором, несмотря на весь выпитый кофе, противно стучал невидимый молоточек, — ценный. Он подозвал официанта и заказал третью чашку кофе. Хуже уже не будет. Хуже, похоже, просто некуда — он окончательно расклеился и позволил себе немыслимое. Такое, о чем и подумать страшно. Куда там товарищу Иванову и министру Профьюмо.