Its all my fault, all mine.

      — Это звучит так, как будто ты жалеешь о том, что мы съехались, — слова для Топаз уже слышатся с ноткой яда. И она понимает почему, понимает причину того, почему Блоссом заводится. Но её тоже можно понять, верно? Почему Тони всегда всех понимает, а её в свою очередь постоянно принижают и стараются сделать виноватой? Поэтому она тоже вскипает, возвращает Шерил такой же пропитанный ядом взгляд, от которого карие зрачки напротив сужаются, пытаясь рассмотреть что-то большее.       — Знаешь, Шерил, может быть и да, — розоволосая встаёт, отдавая глухим стуком помещение и идёт чуть дальше, разворачиваясь на месте с какой-то истерично-запоздалой ухмылкой, которая так «идеально» вписывается в ситуацию, — Может быть и считаю, ты могла бы подумать, хоть раз. Хоть один грёбаный раз, что я тоже могу хотеть выйти на улицу в конце концов. Я не могу постоянно сидеть в твоей спальне и ждать случая, пока ты вернёшься.       Сначала мисс красные локоны действительно чувствует некий ступор. А потом Тони вообще жалеет, что начала этот бессмысленный диалог. Карие зрачки уже не такие карие, скорее чёрные от слепой ярости, казалось бы, от чего? От пары слов, которые задели Блоссомовское самолюбие? А всё это плата за то, что Топаз иногда забывает о своеобразном подходе к Шерил. В самые плохие моменты.       Второй глухой стук сопровождается едва заметной дрожью смуглых ладоней, пока Шерил принимает стоячее положение. Ей не в первой заводиться от речей каких-то посторонних людей, но это Тони. Её Ти-Ти, которая сейчас вызывает у неё только сплошную ярость и злобу, где-то внутри, к сожалению, лишь ревность и обиду. Но северная королева перестанет ею быть, если покажет это. Пускай даже самому дорогому человеку на этом белом (уже давно пропитанному чернотой) свете.       — То есть… Ты обвиняешь меня в этом? — шёпот похож скорее на хрип, сопровождающийся наступающим рыком. Или Тони просто так кажется, пока она невольно не отходит назад и не вцепляется в первую попавшуюся деревяшку, которая даже скрипит под её хваткой. И Тони страшно, потому что раньше они не доходили до такого. Шерил раньше не была такой устрашающей, — Ты говоришь мне то, что я насильно удерживала тебя в особняке? —  «боже, нет»       — Ты не пра… — но Тони действительно не успевает вымолвить и слова, потому что даже в такой момент слишком изящная рука, поднятая вверх, останавливает любые попытки голосовым связкам выпустить даже самый глухой звук. И ей остаётся лишь послушно прижаться к столу, и почти до боязливой дрожи ощущать накатывающую ярость на рыжеволосого дьявола.       — Нет, сейчас ты слушаешь меня, — слова выплёвываются, а Топаз отворачивается, как будто они действительно прилетели в её смуглое личико, — Ты, Тони, обвинила меня в том, что я не выпускаю тебя из дома. Ты, та, кто в последнее время не выделил мне ни одной минуты из своего очень плотного графика, как я успела увидеть, — кавычки показываются с издёвкой, пока пламя всё ещё горит в любимых глазах. И Тони понимает, что врать Шерил Блоссом — ошибка #1 в этой короткой жизни. Вторая ошибка — говорить что-то с горяча, потому что обычных извинений тут будет явно недостаточно.       — Тони, давай проясним ситуацию, — иногда розоволосой кажется, что лучше бы Шерил действительно кричала на неё. А не маниакально подходила ближе, заставляя сердце сделать ударов в минуту больше, чем за всю её прожитую жизнь. И этот голос, который вроде бы не вызывает никаких намёков на крик… Кажется ей самой ужасной вариацией наказания за довольно специфичное и нелогичное выражение собственных эмоций в присутствии бывшей кленовой принцессы, — Ты не можешь просто взять и обвинить меня в том, чего я не делала. Никто не может.       Шерил стоит на расстоянии вытянутой руки, пока глаза Топаз бегают от одной бутылки алкоголя позади к другой, а её ладони жутко вспотели, оставляя чуть влажные бордовые пятна на скатерти стола. И Тони правда жалеет за то, что сказала не то, что думала. Это правда не то, не то, что должно было вылететь из её рта. Но все мы когда-то срываемся, и Шерил нужно это объяснить. Потому что именно она сейчас срывается на Тони таким образом, пытаясь придавить её. И это не есть хорошо.       — Ты должна понимать, что я никогда не ограничивала тебя. Я просто хочу, чтоб ты была рядом со мной. Чтобы я могла обнять тебя ночью, чувствовать запах твоих волос и знать, что ты здесь, — Тони больше не чувствует какого-то страха, наоборот, что-то в этой атмосфере меняется, поэтому одни карие глаза находят другие, которые уже показывают неимоверную слабость. И Топаз ломается пополам, уже не в первый раз видя эту разбитую нотку в этом обычно прекрасном взгляде. Розоволосая как-то говорила себе, что больше не даст Шерил ощущать себя таким образом, не даст чувствовать себя одной, но сейчас она видит, что полностью провалила это задание. Провалилась, как поддерживающая девушка.       Шерил уже не отдаёт той яростью, которой она душила окружающее пространство. Сейчас в ней лишь чуткий холод, который она ощущает каждой частичкой своей итак ледянющей души. Той души, которую постоянно согревала эта прекрасная девушка напротив и которая сейчас обвинила её… В чём-то подобном. И она понимает, что могла погорячиться, но Блоссом не может ничего с собой поделать. Да, эта клишированная фраза, но она такая, какая есть. И всё дело в том, что Тони понимала и принимала её такой. А сейчас… Шерил ощущает себя слабой, как будто её отвергли после прекрасной ночи. Она также понимает, что не должна ощущать себя так, но она ощущает, из-за чего слёзы подкрадываются к уголкам глаз, а дыхание учащается. Она не может поднять взгляд и, наверное, не будет этого делать.       А Тони вновь пытается вдохнуть свежего воздуха в лёгкие, потому что дыхание безмолвно спирает, не позволяя сделать вдох. Потому что именно она заставила Шерил Блоссом бороться со слезами уже во второй раз. И Тони не злится. Она действительно за секунду позволила себе простить Шерил. Она знает, что позже объяснит ей всё в более лучшей и мягкой форме. Когда они будут сидеть на их кровати, ощущая себя в полном комфорте, а сейчас перед Тони стоит одна задача, которую она выполнит. По-другому быть не может.       Чужие Родные руки опоясывают талию, позволяя не потерять равновесие и отдаться кому-то более сильному эмоционально в данный момент. Шерил всегда так делает, и ей просто повезло, что в такие моменты её жизни сейчас есть люди, которые подставят ей плечо. И Тони определённо не жалеет, разбивая собственное сердце вдребезги и ощущая тихие всхлипы на собственном плече и шёпот, позволяющий понять всю суть их бессмысленной ссоры. Топаз вновь дала повод думать, что Шерил может её потерять. Чего, конечно же, никогда не произойдёт.       — Это моя вина, — Топаз тихо добавляет это, пока её руки крепко сцепляют в своих объятиях рыжеволосую девушку, — Ты никогда меня не потеряешь. И я никогда не соберусь куда-то уходить. Не в этой жизни, — и слова действительно действуют. Не так сильно, как хотелось бы, но это действует, хотя хватка на кожаной куртке всё ещё также сильна, показывая все страхи и опасения морально разбитой Шерил. Той, кого Тони мысленно поклялась оберегать от всего худшего, что может произойти в их непонятном городке. И она будет. Всю её оставшуюся жизнь.