Амортенция

Впервые в жизни Годрик видит ее, когда девушка встречает гостей. Она похожа на фарфоровую куклу. Кожа белая, ровная, глаза большие, голубые, нос маленький, ровный. Вот только куклы не могут улыбаться так солнечно, так ярко… так прекрасно. У нее длинные, вьющиеся золотые волосы — они собраны в сложную, высокую причёску, вот только несколько коротких прядей обрамляют ее детское лицо. Глаза блестят в предвкушении торжества. Это был ее праздник — ее день рождения. Ей всего двенадцать — у нее все еще по-детски округлое личико. Ей уже двенадцать — она одета в белое пышное платье и готовится открывать свой первый бал. Годрик ненавязчиво узнает у своих родителей — у девушки нет жениха, как и у ее сестры. Значит, бал она откроет с отцом, а на остальные танцы ее пригласят другие молодые люди. И, возможно, не очень молодые. Годрик берет со столика бокал вина и подносит ко рту. Замирает, чувствуя запах — именно этот аромат он почувствовал от нее в холле, когда только прибыл на бал. Она пахла свежим хлебом, полусладким красным вином и полевыми цветами. Годрик никогда не думал, что хлеб может пахнуть так… заманчиво. Годрик делает первый глоток и следит за тем, как девушка открывает бал со своим отцом. Она — поздний ребенок, и отец ее уже в возрасте, но остаётся подтянутым воином в богатой, праздничной одежде. Годрику кажется, что она не касается маленькими туфельками пола — нет, она парит, парит над начищенным до блеска мрамором. Она — фея, маленькое солнце, которое сейчас освещало весь зал. А ее отец — скала, башня, единственное, что удерживает дочку от полета. Годрик умеет не только смотреть, но и видеть. И Годрик видит, что не только он заинтересовался юной Равенкло. Не только он следит за ней глазами, восхищённо замирая и забывая делать глоток из бокала, уже поднесённого к губам. Когда музыка замолкает, останавливается и отец, заставляя — по другому не скажешь! — заставляя остановиться и дочь. Она, как живой огонек, хочет находиться в движении, не хочет стоять. И едва начинает играть новая мелодия — принимает предложение потанцевать счастливчика, первым пригласившего ее. Годрик стоит у стены танец за танцем — и наблюдает за одной-единственной, безошибочно находя в толпе ее и ее пару. Юноши и мужчины сменяют друг друга, а она все так же ярко улыбается каждому. В какой-то момент Годрик отводит взгляд, глаза — совершенно неожиданно — находят другую девушку. Тоже Равенкло, старшая дочь, наследница. На год младше его. Она совсем другая. Так не похожа на свою сестру, но при одном взгляде на них понимаешь: родственники. Черные волосы, мягкими завитками обрамляющие лицо. Совершенно иная, но тоже высокая прическа, открывающая светлую тонкую шею. Лицо потеряло детскую округлость, но в его чертах скрыта мягкость, такая, что скрадывает разницу в возрасте с сестрой. Она выше и одета в темное платье — не такое пышное, рукава расширяются от локтя до кисти. А кисти у нее тонкие, гибкие — это видно сейчас, когда она показывает каким-то малышам фокусы. И длинные пальцы. Белое платье младшей превращает ее в принцессу, фею, лёгкое облако. Темное строгое платье старшей возвышает ее над остальными, привлекает внимание и превращает девушку в королеву. Годрик смотрит на нее издалека, сравнивает с ее сестрой — и находит все больше отличий. Как ведёт себя, как держит спину, как поднимает голову. В какой-то момент он чувствует потребность узнать цвет ее глаз. Такой же голубой, как у сестры? Или, может быть, черный — как у отца? Годрик идёт вдоль стены, ловко лавирует между гостями, и подбирается совсем близко. Она уже не показывает фокусы детям — они куда-то разбежались, — стоит в одиночестве у колонны, как и он несколько минут назад. Она поворачивается к нему — глаза у нее синие, а на лице нет улыбки. Брови чуть нахмурены, пока она разглядывает его. А в глазах плескается нечто, похожее на ехидство и усталость — не физическую, моральную. — Нет, моя сестра не помолвлена, и нет, я не знаю, как завоевать ее внимание, — резко произносит она. Очевидно, что именно это ее утомило — гости, спешащие узнать как можно больше о юной Равенкло. — Я здесь не ради вашей сестры, миледи, — у Годрика тонкий нюх и острый глаз. Но если последнее ему сейчас не нужно, то первое позволяет почувствовать запах хлеба, старых книг и верескового меда. — Могу я узнать ваше имя, о, покорившая мое сердце? Она смотрит недоверчиво, словно ищет подвох. Но Годрик улыбается, он абсолютно искренен с ней. И девушка отвечает: — Ровена. И тоже улыбается — слегка несмело. — Меня зовут Годрик Гриффиндор, о прекрасная Ровена. Этот запах свежего хлеба, который он чувствовал от обеих сестер — он на мгновение сбил его с правильного пути. Попытался отвлечь, заманить — кинуть в объятия веселья и шума, что несла с собой юная Равенкло. Цветочным ароматом попытался отвести подальше от старых книг. Но Годрик любил редкий вересковый мед и книги гораздо больше яблок и цветов.