человек позади меня

- Мин Юнги, 32 года. - Здравствуй, Юнги. - Люди окружающие парня доброжелательно поприветствовали Мина, ожидая начало его истории. - Всё началось ещё тринадцать лет назад, когда я впервые согласился провести Рождество не у себя, а у Тэхёна дома. Тэхён-архитектор. Приятный малый, в те времена мы были очень хорошими приятелями, но сейчас... Я ничего о нём не слышал уже пару лет, с тех пор как я... - Мужчина прикрыл глаза, опустив голову вниз, пытаясь унять дрожь в голосе. - Извините. - Продолжай, Юнги, всё в порядке. - Женщина сидящая рядом с ним ободряюще улыбнулась, видя как Юнги пытается собраться с мыслями. - Я только дебютировал в качестве композитора в то время. Мои работы ещё никто не воспринимал всерьёз, но Тэхён убедил меня в том, что на празднике будут очень много критиков и звёзд, я не смог отказаться. Чимин был среди них. Не критик и не художник, обычный школьник. Двоюродный братик Тэхёна, который своим свитером с длинными рукавами и растрёпанными волосами затмил каждую норовящую показать себя актрису или модель. - Юнги горько улыбнулся, всё также уставив взгляд на свои руки. - Я был так занят налаживанием связей, что сразу и не заметил его, сидящего в кресле с котом на руках, мирно покачивающимся, хотя не заметить его было трудно. Он так отличался от всех этих фальшивок вокруг, от всех этих альф и омег. Чиминни пах детством, Чиминни выглядел, как детство, Чиминни был детством, в свои неполные 17. Наверное всё что было дальше так и не произошло бы, если бы Хан Джемин - критик, которого я пытался привлечь как композитор больше всего, не убедил меня сыграть что нибудь на рояле. Вокруг было так тихо, только я и клавиши. Пока откуда-то из уголка не послышался голос Чимина. - Юнги поднял мечтательный взгляд на потолок, а в его глазах плясали звёздочки, которые собирались с минуты на минуту скатится вниз по щекам. Брови свелись вместе, а комок в горле всё ощутимее давил горло. - Он пел так тихо, еле слышно, уставившись в камин, о чём-то раздумывая, пока гладил шёрстку кота. Мой Чиминни... Все взгляды устремились на него, а Тэхён и вовсе поднёс его ближе к роялю. Он не ходил. Коляска, костыли, любимое кресло-качалка, руки Тэхёна, а затем и мои окружали его, отбирая последнюю крупицу свободы, но я и не заметил этого сразу.Тогда я влюбился? Может я всегда был влюблён в него? Тогда мне стало плевать на критиков, омег которые одаривали меня грязными взглядами. Они все смотрели на Чимина с неодобрением. В их взгляде читалось "калека", но из уважения к Тэхёну они молчали. Я играл не для них, а для него одного. Я хотел пригласить его танцевать. Он смотрел на меня с тоской и надеждой, но он ничего мне не сказал, лишь потом прошептал одними губами, что он не может. Мой мальчик был танцором. Мой мальчик был самым талантливым на земле, но за полгода до нашей встречи он прыгнул под поезд, но судьба подарила ему инвалидность, разбитые о рельсы мечты и закованные в инвалидной коляске талант. Он рассказал мне об этом в ту же ночь, когда Тэхён рассказал мне о нём, а я понял что без него оттуда не уйду. Тогда мы сбежали ко мне домой, я нёс его на руках как самый драгоценный подарок за всю мою жизнь, мы спотыкались о сугробы и падали смеясь, полностью игнорируя звонки Тэхёна. Тогда он рассказал мне всё, начиная с его истории о танцах и заканчивая... - Слёзы из глаз Юнги посыпались, словно звёзды по щекам, и он стыдливо опустил голову вниз, резким движением перебинтованных рук смахнув их с лица. - Заканчивая историей о его прежней любви. Он рассказывал о своём прошлом, не упоминая никаких имён, я думал, что это потому что он забыл его. Он жил год заграницей из-за этого человека. Для него родной Сеул пропах горечью и обидой. В ту ночь я решил что не хочу его отпускать больше никогда. Мы проводили с ним потом так много времени, и я отчаянно пытался влюбить этого ребёнка в себя. Он всё понимал, всё чертовски хорошо понимал, и смотрел на меня своими глазками и говорил "Хён, ты же не бросишь меня на этот раз?". На этот раз? Я никогда не бросал тебя, Чим. Он часто смотрел в окно моей квартиры пока я писал новую музыку. Я становился успешнее, он меня вдохновлял. Однажды, когда ему исполнилось 19, мы поехали в Италию, я должен был ему сделать подарок на день рождения, но вместо этого посреди ночи он постучался в мою дверь. Тогда мы не спали всю ночь: мой Чиминни опять рассказал мне всё. Он рассказал, как он меня любит, и как любил того человека. Я ревновал, я чертовски сильно ревновал Чиминни к этому человеку из прошлого и тогда я решил привязать его к себе навсегда: я сделал ему предложение в его же день рождения. - Он согласился тогда. Он улыбался так прекрасно, и мне казалось что он так рад этому, я не мог поверить что Чимин теперь мой. Тогда мы приехали домой, и первым делом рассказали уже обручённому с Чонгуком Тэхёну о нас. Они были так рады за нас тогда так что мы назначили свадьбу на год вперёд, и планировали отмечать только с самыми близкими, я будто полюбил Чимина ещё сильнее, он всегда прижимался ко мне ночью и тихо сопел, рассказывал о том, что мы будем делать, когда станем настоящей семьёй. Чимин и так был семьёй для меня. Я писал музыку, и она вся была полна любви к нему, мы прогуливались вдоль реки Хан, ходили каждую субботу в Икею и выбирали мебель для нашего будущего дома. Я получал всё больше наград, меня стали звать на светские мероприятия, и Чимин очаровательно беспокоился о том, что я их пропускаю из-за него. В кругах общения мы были идеальной парой. Так и было, я любил Чимина и он меня, но однажды, за полгода до нашей свадьбы, что-то произошло. Это был срыв? Он сорвался, это произошло. Он снова видел того человека из прошлого, он прижимался ко мне и обнимал за шею так сильно, будто хотел втиснуться в моё тело. Сквозь слёзы он говорил о том, что это была самая настоящая любовь, какая может быть только раз в жизни. Тогда я взял его за плечи и посмотрел в его глаза с немым вопросом, но он так ничего и не ответил. Он говорил, что мы расстанемся, хотя я пытался убедить его, что этого не произойдёт никогда. Я бы изменил ему? Я бы ушёл из семьи? Я бы умер? Нет. Чимин в бреду рассказывал о своём сне: старая женщина, его бабушка, твердит о том, что он умрёт, я не понимал ничего, хотя я пытался. Тогда он прыгнул под поезд, не сумев справиться с той слишком большой любовью, а что же теперь? Я ревновал Чимина к его прошлому. Как бы я не пытался разузнать у него про его старую любовь, он ничего не говорил, а лишь отмахивался тем, что это ничего больше не значит, что теперь мы вместе, и это всё что важно. Но я не мог отказаться от этого ощущения, будто всегда кто-то позади. Когда я обнимал его, когда целовал, когда мы гуляли вместе, когда мы обедали, смеялись, спали, просыпались-всегда кто-то был рядом. Я стал беспокоиться о нём, это был мой Чиминни, но мысли о том человеке не давали мне покоя всё чаще и чаще. Я хотел найти его и стереть с лица земли, стереть из его памяти и души навсегда. Я пытался разузнать об этом человеке у Тэхёна с Чонгуком, как бы невзначай спрашивая что-то вроде "Теперь-то он сделал правильный выбор?". - Подонок. Я был таким подонком. Тэхён и Чонгук отмалчивались, делая вид что они ничего об этом не знают. Я стал заниматься с Чимином, старался посещать тренировки для инвалидов, делал всё что было в моих силах чтобы помочь ему. Врачи сказали, что он не безнадёжен, что он может поправится, и мы верили в это. Я верил в это. Музыка отнимала у меня всё больше времени, но я пытался успевать и за будущей семьей, и за карьерой. Чимин убеждал меня следовать своей мечте, но у меня не получалось ничего. Он понимал, что мне нужен покой, и тихо выжидал в другой комнате, приносил мне кофе буквально по расписанию, боясь помешать мне, даже если ему было сложно дотянуться до турки в шкафу. Он корил себя за то, что он никудышный омега, что не сможет уследить за домом, будучи скованным в инвалидной коляске. Я часто ловил его плачущим из-за этого, и как бы я не пробовал его убедить в обратном, он всё время с горечью возвращался к этой мысли. Я не мог сочинять, глядя на его состояние, я всё также ревновал его к прошлому, я всё также любил его, но я не мог следовать за мечтой дальше. Наша свадьба, пусть и тихая, но запомнилась каждому гостью. Мой Чимин был прекрасен, он будто бы снова был тем самым мальчиком в кресле-качалке с того вечера, когда мы только познакомились. Только мне казалось, он со мной играл. Мне казалось, он любит не меня, а человека позади. В путешествиях, дома, в постели, где угодно. Он вспоминал его, и меня это чертовски злило. - Юнги сжал кулаки, а голос стал холоднее обычного. - Я стал известным. Я посвящал ему десятки произведений, он заслуживал только лучшего, и за время нашего брака я убеждался в этом всё чаще. Только я не прекращал ненавидеть человека позади меня. Почему-то я искал причины для ссор, мне было приятно видеть, как мой Чиминни льёт слёзы из-за глупых слов. Мне доставляло отвратительное удовольствие наблюдать за его страданиями, осознавать что он зависим от меня. Я сразу же опоминался и обнимал его, гладя по голове, утирая ему слёзы но... человек позади меня. - На седьмом году нашего брака случилось нечто невероятное... Чимин встал на ноги. Конечно, не сразу, и не без посторонней помощи, но он начал поправляться, и это было чудом. Я был пьян музыкой и им, с его выздоровлением у меня начало получаться, я был так рад этому, Чимин аккуратно подходил сзади уже сам, постукивая тростью, пока я писал. По вечерам мы сидели вместе, я играл на рояле, а он пел. Было Рождество, и нас опять пригласил к себе Тэхён. У них с Чонгуком было пополнение в семье, все безумно радовались за них, малыш был прелестным. Мы с Чимином в тот вечер купили ёлку, накупили игрушек, украшений, гирлянды, фрукты для того чтобы раздавать колядующим детям, подарки для гостей на Тэхёновом празднике. Тогда Чимин сам закрылся в комнате и приказал не заходить туда до того как он нарядит ёлку. Рождественское древо было прекрасным - огоньки, гармоничные цвета украшений, куча подарков под ёлкой, и много, слишком много игрушек. Мне показалось это странным: дарить новорожденному мальчику альфе семьи Чон столько игрушек, когда его родители и сами его ими заваливают? Тогда Чимин поднял на меня взгляд полный надежды и сказал "Это пригодится нам, совсем скоро". Тогда я не сразу понял о чём речь. Чимин взял мою руку и положил к себе на живот, спросив чувствую ли я что-то... Я отреагировал совсем не так, как хотелось бы Чимину. Я был зол на него. Почему он мне раньше не сказал? Я не хотел детей, я был на пике успеха своей карьеры, а дети разрушили бы всё. Настоящему человеку искусства не нужны дети, так я думал тогда. Я выдернул руку и подошёл к окну, дрожал от злости, а Чимин всё понял, он растерянно поднялся с дивана и с тихими всхлипами ушёл наверх, туда, где мне было не разрешено заходить. В тот вечер я выкурил все сигареты в запасе, Тэхён стал звонить, когда мы начали опаздывать, так что я был вынужден позвать Чимина и зайти на чердак, в его укромное место. Всё было так ужасно тихо, но это было в стиле Чиминни, он никогда не шумел. Мы похоронили его через три дня. В тот день, Тэхён подошёл ко мне и со злостью выплюнул "Этот человек из прошлого - ты". Больше я никогда их не видел. От отчаяния я дошёл до того, во что я превратился сейчас. Иногда мне кажется, что Чимин всё зовёт меня к себе, как когда-то звал меня из другой комнаты, чтобы помочь ему дотянуться до вазы на верхней полке. Только на этот раз он зовёт меня с чердака, и мне кажется, я больше не выдержу. [В новостях на следующий день говорили о суициде сумасшедшего композитора - Мин Юнги.]