В нескольких шагах

Акаши не может сказать, что отличается особой сентиментальностью. В стремлении держать свою голову в трезвом уме он всегда смотрит на любые вещи рационально. Привязанностей также никаких нет, разве что любимые сёги и баскетбол. Все связи, которые Сейджуро когда-либо заводит, остаются на уровне партнёрских или же после нескольких необходимых встреч обрываются вовсе. Да что там, с собственными родителями у него отношения находятся на отметке «нейтрально». Мидорима, единственный кто мог называться другом, всегда говорит о нём, как о холодном, расчётливом человеке, который ради собственных целей не дрогнет и пойдёт на самые худшие вещи. В чём-то он прав, и Акаши никогда не опровергает сказанных слов. Ему проще связать свою жизнь с кем-то ради определённой выгоды, чем из-за простого «хочу» или «нравится». Акаши не сентиментальный. Но почему-то именно у него на руках то и дело появляются выведенные шариковой ручкой рисунки. Чаще всего это бывают цветы. В один день могут появляться только определённые виды (обычно это бывали схематичные завитушки роз или тюльпаны), в другой — руку усеивают разнообразные бутоны в закрытом и открытом виде. Среди всех Акаши всегда угадывает астры, васильки и гвоздики. Конечно, ближе к вечеру все художества с руки исчезают, смываемые мылом, но в течении дня у Сейджуро часто возникает непреодолимое желание расцарапать руку, лишь бы не видеть всего этого. Неожиданностью становится, когда руки покрываются рисунками в особенно ответственные моменты — на каком-либо выступлении, собрании или при разговоре с важным человеком. Рубашки с длинными рукавами после пары таких «казусов» — вечные спутники красноволосого. Порой вместо цветов на запястьях возникают примитивные сердечки или завитушки. При взгляде на них Акаши хочется провалиться сквозь землю, чтобы не ощущать на себе чужие взгляды и тихие вздохи, которые настроенный на негатив мозг воспринимает как насмешку, по факту же являющиеся пониманием или белой завистью. Шинтаро, опять же, тот, кто не говорит ничего и кому Сейджуро доверяет подобные секреты. В зелёных глазах Акаши видит немую поддержку, хорошо замаскированную за напускным безразличием, и где-то глубоко-глубоко в душе вылезает благодарность — это было единственной эмоцией из разряда «сентиментальных», которую он может себе позволить. — Может быть, твой соулмейт просто пытается так привлечь твоё внимание, — говорит Мидорима, вырывая его из размышлений, когда они сидят во дворе университета во время перерыва. — Мне это не нужно, — холодно отрезает Сейджуро. Мидорима не спорит. Повисшее молчание нарушает только гомон тысячи студентов, находящихся вокруг. Прохлада навевает дремоту, вновь унося мысли в неизвестном направлении. Подставляя лицо лёгкому ветерку, Акаши впервые задумывается — а если, и правда, попытаться взглянуть на ситуацию со стороны его соулмейта? Как себя чувствует эта девушка (а то, что это девушка, и сомнений быть не могло), хочет ли она действительно быть с ним, даже не зная, кто по ту сторону связи? Что чувствует сам Акаши по этому поводу? Отвращения не испытывает, как и какого-то трепета от возможной встречи. Возможно, ему совсем немного… страшно? Нет, страха совершенно точно нет. Скорее, некое опасение, что придётся с кем-то контактировать, не основываясь на взаимовыгоде. Сейджуро, который привык всегда и во всём делать до малого выверенные действия, приводящие к успеху, никогда не размышляет даже, что настанет тот момент, когда придётся вступить с кем-то в более серьёзные отношения, строящиеся отнюдь не на холодном расчёте. По-своему это было дико непонятно и неприятно. Но также — в тайне ото всех желанно. В том числе от самого себя. Слух ловит лёгкие шаги в нескольких метрах от них. Повернув голову в ту сторону, Акаши с поверхностной заинтересованностью осматривает севшего прямо на траву голубоволосого парнишку, против воли останавливая взгляд на чистых запястьях, не скрытых рукавами рубашки. На коленях он держит раскрытый скетчбук, в руках — простой карандаш. Рядом хмыкает Мидорима, тоже, очевидно, заметивший непрошеного гостя. Парня Акаши знает — Куроко Тецуя, студент четвёртого курса по художественному направлению, состоит вместе с ним в составе студенческого совета и является куратором по воспитательной работе со студентами. Не выделяющийся среди толпы посредственных студентов, Куроко каждый год умудряется на выставках картин или в университетских конкурсах талантов получать призовые места. Работу в студсовете Тецуя всегда выполняет быстро и хорошо, не заставляя сомневаться в своих способностях. Насколько Акаши помнит, этот год — предпоследний у голубоволосого. Общались они, на самом деле, редко и всегда по делу, предпочитая не растрачиваться на лишние эмоции. А ещё Куроко, как и Акаши, всегда ходит в рубашках с длинным рукавом. Даже в жару. — Никогда не понимал, что у него на уме, — вполголоса бормочет Шинтаро. Сейджуро усмехается — он прекрасно помнит о неприязни Мидоримы к Тецуе. Несмотря на это, они никогда открыто не конфликтовали, и на том спасибо. — Признаться, я тоже редко могу понять ход его мыслей. — Акаши следит за движением карандаша по бумаге. Тецуя внимания на них не обращает вовсе. — Впрочем, это не мешает нам совместно работать, и этого хватит. — Тебе ни разу не было интересно? — спрашивает Мидорима, чем заставляет Акаши повернуться к нему и приподнять бровь в скепсисе. — Ну, о чём таком может думать Куроко? — Это не моё дело, Шинтаро. И не твоё тоже. — Но… — Шинтаро. Мидорима фыркает, но продолжать тему не спешит, вместо этого переведя взгляд обратно за его спину, заметно вздрогнув. Обернувшись, Акаши встречается со спокойными голубыми глазами. Предмет их недавнего разговора на удивление бесшумно передвигается. — Извините, что мешаю, Акаши-кун, Мидорима-кун, — вежливо обращается к ним парень. Затем недолго роется в сумке, доставая папку с листами и передавая её Сейджуро. — Директор просил передать тебе бумаги на ознакомление. — Спасибо, Тецуя, — благодарит Акаши, забирая документы и мельком их просматривая. Куроко, однако, уходить не торопится. — Что-то ещё? — Ещё тебя искала Саюри-сан. Сказала, что хочет с тобой поговорить. — Второкурсница, которая уже несколько недель ходит за Акаши? — встревает Мидорима. Тецуя кивает. Сейджуро данная новость нисколько не удивляет. — Я с ней разберусь. Куроко кивает вновь, разворачиваясь ко входу в университет — больше ему сказать нечего. Скетчбук, который находится у парня в руках всё это время, цепляет взгляд. Вдох помимо воли заставляет коротко кашлянуть. Шинтаро удивлённо смотрит то на друга, то на злосчастную тетрадь, от которой красноволосый не отводит глаз. Куроко оборачивается и в лёгком непонимании склоняет голову к плечу. — Что-то не так, Акаши-кун? — Нет, — вновь кашлянув, Сейджуро возвращает прежнее прохладное выражение лица, формально улыбается. — Просто заметил твой рисунок. В который раз поражаюсь твоим способностям — ты хороший художник. — … Спасибо? — Было забавно слышать в интонациях голубоглазого нотки вопроса. Парень переводит взгляд с главы студсовета на свои рисунки, затем пожимая плечами. — Всего лишь обычные цветы. Ничего особенного. — И всё равно, — Акаши медленно прикрывает глаза, словно что-то припоминает. — Дельфиниум, верно? И гвоздики. — Да. Прошу извинить, но мне пора идти. — Конечно. Не смею задерживать. Благодарно поклонившись, Тецуя стремительно направляется в здание университета, на ходу запихивая скетчбук в сумку. Мидорима, всё ещё удивлённый, молча ждёт объяснений. Впрочем, так и не дожидается. */*/* На следующий день Акаши раньше основного коллектива приходит в кабинет совета, открывает окна на проветривание и приводит бумаги на столе в порядок. Остальные члены состава подтягиваются в течении получаса, с удивлением оглядывая своего главу, ведь сегодня на нём, вопреки ожиданиям, рубашка-поло с коротким рукавом. А значит — совершенно открытые руки. Любопытные взгляды студентов невольно цепляются за рисунок на белом запястье. Он всего один, выполнен чёрной ручкой и почти незаметный из-за своих размеров — но всё-таки заметный. Сейджуро видит чужие взгляды, но не реагирует на них. У него есть определённая цель, и он точно знает, что делать, чтобы её достичь. Мидорима приходит предпоследним, и выглядит он усталым, сцеживая зевки в кулак. Акаши немо спрашивает, всё ли в порядке, получая утвердительный кивок и через пару минут — полностью собранного заместителя главы студенческого совета. Последним приходит Куроко, вежливо и тихо отвечая на все приветствия. Парень здоровается с Акаши, получая своё сегодняшнее задание, сбрасывает сумку на один из стульев и выходит из кабинета ненадолго. Никто не придаёт этому значения, но Сейджуро, привыкший запоминать малейшие детали в поведении человека, незаметно ухмыляется. Куроко нервничает. День протекает неспешно и плавно, работа в совете кипит своей жизнью. Тецуя совсем не замечает, как остаётся один, с головой уйдя в работу, потому лёгкий хлопок ладоней о столешницу и нависшая над ним тень на миг пугает. Куроко поднимает голову и чуть щурится, сталкиваясь с внимательным красным взглядом. Парни молчат, не торопясь нарушать зрительного контакта, и если в глазах Акаши читается холодная решимость и какое-то непонятное стремление, то в голубых озёрах Куроко с каждой секундой заметно смутное понимание. Акаши медленно берёт чужое запястье, поднимает на уровень лица, и второй рукой расстёгивает пуговицы на манжетах. Рукав с кисти падает вниз, оголяя кожу с одним единственным рисунком. Сейджуро не торопится отпускать, и на его запястье Куроко видит тот же самый рисунок. Чёртов цветущий кактус. — Думаю, нам стоит очень серьёзно поговорить, Тецуя. Тецуя не спорит.