Все по-другому

Я вижу нас, стоящих на коленях У края пропасти, а может быть, любви.(с)

Денис легкий. Артем не понимает, на самом деле это так, или так кажется на кураже и адреналине. Артем не понимает и не хочет понимать, он хочет продлить это мгновение в вечность, только и всего. Нормально ли любить и желать победы только ради этих моментов? А все остальное отходит на второй план.  Артем видит улыбку Дениса и уже даже не умирает - умер он когда-то давно, когда увидел ее впервые, когда впервые пожал изящную, но сильную ладонь, когда увидел легкость и искренность в светлых глазах. Тогда казалось, что падает в какую-то воронку, падение дух захватывает, а пути обратно нет и не было. Обычно Артем всегда получал, что хотел, прикладывал все силы, шел напролом, сбивая лбом все препятствия, но тогда, глядя на Дениса, что казался таким хрупким и эфемерным, едва ли не впервые в жизни испытал иррациональный страх, отступил на шаг назад. Ему нужно было больше информации, гораздо больше, чем то, что можно было найти в сети. Денис - искренний, легкий и открытый, в нем  нет даже следа лицемерия, подлости, двуличия и лживости - это удивляло сверх меры, это заставило ходить кругами и присматриваться пристально, чтобы подловить, хоть на чем-то. Говорят, что слишком честные глаза  - признак нечестности их владельца. А в его глазах можно увидеть душу, утонуть в ней, захлебнуться, пропасть. Артем сходил с ума и не понимал сам себя, он всегда мыслил категориями более приземленными, более примитивными - "хочется - бери", "оскорбили - бей", "обойти нельзя - можно разрушить",  но еще никогда в его голове не появлялось этих эфемерных сравнений, он-то и слово такое "эфемерный" и не употреблял. А тут в груди что-то сжималось колко, кончики пальцев подрагивали, сердце металось пойманной птицей и он не знал, что с этим делать с о в е р ш е н н о. Голос Дениса - это нечто невероятное,  украшенный замысловатым акцентом, слегка тягучий и легкий - заслушаться можно. Смех Дениса - разбивал сердце с первого момента, как был услышан. Артем потерялся и, если бы все было в его руках, то похерил бы все полностью в первые мгновения. Но Черышев, казалось, не замечал  грации слона в посудной лавке, подчас неуместных шуток, он улыбался, настойчиво брал за руку и уводил, когда Дзюба начинал бычить, слишком остро воспринимая  какое-то замечание, смеялся над нелепыми историями из жизни, заряжал просто невероятным оптимизмом. Иногда Артему казалось, что вот еще немного и... что-то произойдет. Еще один забитый гол на Чемпионате - и что-то случится, еще одна победа - и .... И ничего не произошло. Артем думал, что ему стоит перестать быть ребенком, верящим в чудо, что все эти поговорки "счастье и на печи найдет" - это сказочки для бедных, что нужно сделать самому хоть что-то, кроме  медвежьих похлопываний по плечам, громкого ржания и идиотских рассказов. Сколько ему? Тридцать? Да ладно, в душе - всего лишь пять. Иначе никак не объяснить самое дурацкое решение - не делать ничего, довольствоваться тем, что есть. Артем умирал, каждый раз, когда на законных основаниях мог обнять Дениса после прекрасного гола, после каждой победы, старался продлить мгновение на секунды, чтобы чуть больше вдохнуть воздуха вокруг него, чтобы надольше запомнить тепло его разгоряченного тела, чтобы впитать его в себя. Во всем остальном - дурацкие комментарии из смайлов в инстаграме, редкие "остроумные" сообщения, и слишком сильная боязнь написать слова поддержки, когда Денису тяжело, когда не ладится, когда... Господи Боже, Артем ведь чувствовал это каждый раз, но трусливо прятался в нору.  Артему было стыдно, он вспоминал такие теплые, такие правильные слова, что писал ему Денис каждый раз, когда сам Дзюба лажал и находился на грани, а сам... Десять смайликов с поднятым вверх большим пальцев - охуенная поддержка. На месте Дениса, Артем сам себе бы дал в морду и занес в ЧС на веки вечные. Но у Черышева, кажется, терпение ангельским было, потому что исправно отвечал на все дурацкие Темины сообщения, продолжал поддерживать и верить. Вот и нахрена, спрашивается, этому святому человеку, такое наказание, как Дзюба?  Ответ на этот, казалось бы, риторический вопрос, напрашивался не самый позитивный. Денис легкий. Артем смотрит на него, как на божество. Денис смеется и обхватывает его ногами, удерживаясь. Артем сходит с ума, он уже не помнит, что они на стадионе, что их окружают десятки тысяч людей, что они только что нагнули Казахстан с разницей в четыре мяча, они только что... только что... Артем уже ничего не помнит, он не может сдержать себя, не может больше держать в узде свои эмоции - прижимается  губами, беспорядочно, необдуманно - мажет невнятным поцелуем по скуле, шею целует, куда попадает и голову поднять не может, потому что Денис пахнет так... так, что Артем готов умереть здесь и сейчас, получить по морде острым кулаком за свою несдержанность, готов быть осмеянным и уничтоженным. Только еще одну секундочку... еще одну, пожалуйста. - Фу, колючий! Побрился бы! - это все, что слышит в ответ, это все, что воспринимает, и в глаза смотрит, а в них - весь мир, в них - понимание, осознание, обещание, согласие, воздух, которого так не хватало. Их растаскивают в разные стороны, суета кошмарная, Артем теряется, когда Денис выскальзывает из его рук, он слепо мечется, пока не видит его успокаивающую улыбку. Как же это сложно - интервью, разговоры, поздравления, автографы, фотографии, бесконечно. Артем не может устоять на месте, у него зуд в ладонях, ему на месте хочется подпрыгивать, ему с места хочется сорваться, ему хочется оказаться  вдали от всех, ему хочется взять за руки и говорить, говорить взахлеб, о том, что чувствует, впервые - откровенно. В самолете - разговоры, смех, ликование. В самолете Денис садится рядом, приваливается к его плечу и засыпает. Весь полет Артем не шевелится, хоть и рука затекла, только боится, что его сердце колотится слишком громко и может разбудить. - Когда ты летишь в Испанию? - уже попрощались со всеми, уже ночь глубокая, стоят вдвоем как в неясном коконе темноты и тишины. - Послезавтра.  - Из Москвы? - Из Москвы. - А ты... можешь сменить билет? - Артем, я... меня в команде ждут, я не... - Нет, нет! Ты можешь  улететь послезавтра не из Москвы, а из Питера? - Приглашаешь? - Нет, краду тебя без вопросов. Денис смеется, запрокидывая голову, глаза жмурит и сияет. Даже в это темноте сияет. - И как ты собираешься доставить меня в свое логово, а, похититель? - Мою машину подогнали на парковку аэропорта еще час назад. Ты не думай, я все спланировал. - Артему хочется летать, ему хочется визжать и подпрыгивать на месте, ему хочется схватить Дениса в охапку и не отпускать. Они закидывают сумки на заднее сидение, Денис садится рядом с Артемом, деловито пристегивается и нарочито строго смотрит на хихикнувшего Дзюбу, тот супится, но послушно выполняет такие же манипуляции с ремнем безопасности. Тишина в три секунды, Черышев  как-то нервно облизывает губы, и друг к другу тянутся одновременно, в одно мгновение, блядские ремни мешают, от резкого рывка застопорившись, Артем готов разорвать их голыми руками, но когда мягкие губы касаются его - мир перестает существовать. Артему хочется выть и плакать, ему хочется кричать, он обхватывает своими большими ладонями лицо Дениса,  целует мягко, нежность накопленную  выдает, трепет свой - с Денисом все по другому. Черышев только по щеке его гладит кончиками пальцев, он глаза прикрывает - доверяет, растворяется, верит. Артем думает, что эти минуты - самые лучшие в его жизни.  - Ой, сверни сюда! - Денис  оживает, указывает на светящиеся вывески огромного круглосуточного супермаркета на выезде из города. - Боюсь, умру с голоду, пока доедем! - и улыбается так ясно, как умеет только он. И кто Артем такой, чтобы спорить. Денис с совершенно счастливым выражением лица доедает шоколадный батончик, пока Артем героически толкает тележку с одним единственным небольшим пакетиком до машины, мимо с восторженными визгами пролетает стайка подростков, взгромоздившихся на такую же тележку, за ними следом бежит охранник, грозя кулаком. - И какой в этом смысл? - Черышев только головой качает, глядя на это безобразие. - Серьезно? Ты никогда не катался в тележках из супермаркета?! - Артем запихивает пакет на заднее сидение и со священным недоумением смотрит на Черышева. Тот только головой качает и на полшага отступает назад, потому что недоумение  в глазах Дзюбы огнем непредсказуемым светятся. - Дзюба, нам сколько лет вообще? - ну, он попытался. - А разве это важно? - Артем не думает, Артем подхватывает взвизгнувшего Дениса на руки - все еще легкий - и усаживает  в тележку. Он покажет ему, и прелесть катания по пустой парковке у супермаркета, и еще много всего. У них для этого целых полтора дня.