Ошибка

Темная, грязная комната, в которой я сидел уже целую вечность, будто бы медленно переваривала меня в моих же мыслях и страхах. Единственный источник освещения — наполовину заколоченный гнилыми досками оконный проём — лишь наводил тоску, да вытягивал всю оставшуюся у меня надежду. Страх уже давно въелся в меня, словно запах пота в старую подушку. За все мои шестнадцать лет жизни ни разу не чувствовал себя настолько погано. Все это началось пару дней назад. Я пересекся со своим старым другом. Его звали Андрей и был он высокий, но старшего худой. Такое чувство, что за время пока мы не виделись его очередным увлечением стал голодный марафон. В его серых и, на первый взгляд, безжизненных глазах поселилось что-то необычное, но что именно было не понять. И завершала образ черная челка, что закрывала правую половину лица от окружающего мира. Когда я спросил о том, что с ним произошло, то он сослался на скуку, что замучила его за последнюю пару недель. Тогда я лишь усмехнулся, да припомнил свои походы в «сгнивший» район города, появившийся около двадцати лет назад в результате бомбардировки. К слову, это был единственный раз когда война зашла в наш город. С тех пор, несмотря на то, что она идёт и по сей день, на нашем городе это никак не отражалось. Разве что зоопарк закрыли, так как не хватало еды для животных. Что до самих походов, то воспоминания о них терзали меня все время. Возможно все дело в скуке, а может и в том, что я зациклился на прошлом. Но так или иначе, все мои мысли каким-то немыслимым образом сводились к тому времени. Так что, я частенько рассказывал своему другу о них, пока мы виделись регулярно. Но только вскользь и только негативное. А в тот раз я рассказал все. Абсолютно. Во время рассказа я будто бы вновь переживал эти события. Боль, эйфория, грусть и многое другое мелькало в моём сердце, словно разноцветный салют. В этот момент Андрей, не отличающийся умением слушать, даже не стал вставлять свои комментарии, а просто внимательно слушал пока последние слова не покинули моего рта. —Впечатляет. Знаешь, из-за пропаганды властей я был уверен, что походы в эти районы — дело гиблое. Да и твои прошлые рассказы лишь доказывали эту мою точку зрения. Но сейчас я понял, что обязан попасть туда—совершенно неожиданно для меня выдал Андрей. Впрочем, по тому как загорелись его глаза, стоило мне поведать о моих первых, лживых, впечатлениях об этом месте, можно было понять, что остальная часть рассказа не сможет его разубедить в том, что это — рай на земле. А все, казалось бы, негативные стороны моих похождений выстроились в его голове лишь каким-то немыслимым доказательством этого. —И как ты собираешься добыть кровь для перехода? В больничку пойдешь сдавать? Так там тебе её в руки лично никто не даст. Ищи дураков, и так ясно зачем оно тебе надо. А если найдешь где шприц, то скорее сдохнешь, чем кровь соберёшь.— попытался я переубедить друга, осознавая всю тщетность своей попытки, что была так же ясна, как и вечная серость неба, подпираемого такими же серыми небоскребами. — Ты ведь упоминал о Сане бессмертном. Он не заморачивался и просто подставил шею скитальцам, офигевшим от такого не меньше остальных очевидцев. И ведь ничего, выжил, да сколько ещё тварей покрошил.—мечтательно заявил мой друг. Ага, выжил, да только конченый он был на всю голову. Как ни странно, но его способностей я не знал. Каждый раз, когда я его видел, он либо отстреливал супостатов из двустволки, либо же рвал все и вся на части голыми руками с криками—Party till we die!!! Как выяснилось впоследствии, он орал на заморском языке. Его давно уже не изучают в школах, а так же, он нигде не используется, но ходят легенды о том, что многие фразы и слова в нашем языке изначально были частью этого языка. Хотя, что сейчас изучают в школах? Девять классов там просидел, а ничего полезного так и не узнал. Да и за посещаемостью никто не следит. Раньше, когда моя бабушка была ещё жива, то она хоть заставляла меня туда таскаться, а когда она 3 года назад померла, то я забил на это дело окончательно. Родители были не против, ведь я старался зарабатывать и приносил домой какие-никакие, но деньги. А уж, продавая скитальцам головы убитых ночных, да останки искажений, я, порой приносил домой, бо́льшую часть денег. —Слушай, он вообще воевал голыми руками и на каждом шагу орал, что жизнь—это рай удовольствий и нужно брать все, что сможешь взять. А потом взял, как-то раз, и изнасиловал бездомную девочку, что случайно забрела к ограждению Выборгского (Бывшее название «сгнившего» района.) Может и ты бы так поступил? Андрей немного стушевался, услышав такие подробности о биографии своего новоиспечённого кумира. Но не сдался и сказал, что мол ничего страшного если повторять его хорошие поступки, осуждая плохие. Тут он, конечно прав, но все же… Я бы никогда не подставил свою шею скитальцам. Хотя я раньше думал, что ни при каких условиях не забреду в Выборгский. А в нашей глуши был только один «гнилой» район. По слухам, в других городах их бывает по два, а то и по три. Но никаких подробностей об этом нет — лишь слухи. Ещё сначала войны интернет стали контролироваться жёстче, чем телевидение. Так что сейчас там можно найти лишь пропаганду, да новости с погодой. А достоверной информации об окружающем мире — ноль. Далее разговор перешёл в стадию уговора. Андрей всеми правдами и неправдами пытался уговорить меня сопроводить его в этот проклятый район. Я же отказывался ссылаясь на неприятные воспоминания. Но в конце концов, Андрей нашёл за что зацепиться, упомянув о том, что я ещё раз смогу повидать ту, чей зов я до сих пор слышу по ночам. Здесь я проиграл и спустя ещё пары ленивых отказов, согласился. В конце концов я уже давно искал повод вернуться туда.