14 апреля любого года

You want it to be blessed. And in your heart, You know it to be true, You know what you gotta do. They all depend on you. And you already know. Yeah, you already know how this will end. (DeVotchKa – How It Ends) 1 Мерлин поставил пустые чёрные ящики рядом со стулом во главе овального стола, туда, где всего несколько месяцев назад обедал Ар… мистер Кинг, имя которого было теперь написано чёрным маркером на каждой карточке, приклеенной к каждой коробке. Мерлин оглядел обоих оленей, картину, антикварный комод и ключом отпер верхнюю полку. Действительно, раньше у него руки не доходили до бумажной волокиты и устранения «последствий»: сначала они «убирали» за Валентайном, затем занимались делом № 312. Мерлин вытащил стопку писем, перевязанных тонким шёлком, и покрутил в руках. Даже Экси не смог придумать годное название, и он просто записал порядковый номер, надеясь, что им не придётся в ближайшее время возвращаться к делу очередного сошедшего с ума профессора, экспериментирующего с искусственной человеческой кожей. - Мерлин? – Экси несколько озадачено огляделся. – А что, ну… - Предписанные действия, - он опустил письма в один из ящиков, решив, что разберётся с ними позже. – Я думал, вы с Ланселотом… - Что? Нет! – мальчишка поморщился, будто у него на глазах человека колом проткнули. - Нет? – он был даже рад, что Экси вот так просто зашёл с ним повидаться. Не то чтобы Мерлин остро нуждался в чужом присутствии, скорее, не хотел заниматься бумажной волокитой. В прежние времена ею занимался Гарри. - Мерлин? – он посерьёзнел под его взглядом. – Ты уверен, что хочешь сам этим заниматься? Я имею ввиду, есть же другие агенты? Или они все чертовски заняты тем, что до блеска начищают свои серебряные ложечки? - Возможно. А сейчас я бы попросил тебя оставить меня наедине с конфиденциальными данными. И, Экси, я не теряю надежды получить от тебя письменный отчёт по триста двенадцатому. Экси оглядел всё ещё пустующие коробки, хмыкнул и поспешил ретироваться. Уже в дверях он обернулся, продолжая ухмыляться: - И нет, я не сплю с Ланселотом. Мерлин прикусил язык, чтобы не спросить у захлопнувшейся двери: «А хотелось бы?». В конце концов, это не его дело; его дело – сложить чёртовы вещи в ящик, изучить их в базе Кингсмена, описать, если это потребуется, и заархивировать. Если бы только мистер Кинг не сменил свою политическую позицию по тому деликатному вопросу, Мерлин бы сгрёб всё в одну-единственную коробку и сжёг, как того требует устав. В последнее время было так много «если бы», которые никуда не вели, что Мерлин порой задумывался, почему остальная часть секретной службы сидела в своих углах и не рвалась к власти. Он перевернул стул Артура ножками к потолку и методично раскрутил его на части, чтобы проверить на прослушивающие устройства и иные сюрпризы. По сути, отсутствие прямых наследников Кинга не оставляло иного пути, кроме как голосованием избрать нового руководителя из числа агентов. Конечно, если бы Галахад был бы жив, стул бы не пустовал: он умел ладить с людьми, бумагами и политиками. Из-за неловкости Мерлин чуть не уронил фарфорового бульдога из третьего ящика, и тот смотрел на него своим рассеянным собачьим взглядом. Было тринадцатое апреля, солнце било сквозь окна столовой и падало на стены вертикальными полосами. Отложив фигурку в другую коробку, Мерлин поспешил закончить с волокитой и вернуться на базу, чтобы составить, наконец, архивные протоколы. Вопрос был предельно прост: покидать Кингсмен на один треклятый день или остаться и закончить с бумагами? Стараясь рассуждать логически, он выдвинул следующие аргументы. С одной стороны, новых взрывов идиотизма во вселенной не ожидалось, напротив, уровень криминала в Британии был статичен, как родная валюта. Оставшийся неразобранным ящик смотрел с укором, но мог подождать. Экси и Рокси (он хмыкнул), вероятно, занялись мирскими делами. С другой стороны, и тут что-то внутри неприятно сжалось, он, как бы глупо, совершенно глупо для человека его возраста и социального положения, да чего там, с его карьерой и навыками (не коммуникативными, увы), он просто не желал возвращаться в Monmouth один. Всё началось много-много лет с его пристрастия к капуччино. Он как раз выпустился из К., сел в очень удобное кресло в крайне престижном офисе и внезапно осознал, что корпоративная этика – вне его понимания, как и совершенно отвратительный кофе в машине-автомате. Когда он пытался зайти на кухню за сваренным кофе, на него набрасывались с вопросами о погоде, футболе и его самочувствии на новом месте, которое резко ухудшалось. Тот ничтожно малый объём работы, который ему поручали, никак не мог отвлечь его от мыслей о кофе. Как ни странно, он сказал решительное «нет» алкоголю, табаку и наркотикам, но неуловимый аромат свежемолотых зёрен всё более походил не на пищевое увлечение, но на вредную привычку, от которой стоило бы избавиться. И вот в обеденный перерыв он, в очередном ужасном костюме, вдруг обнаружил себя стоящим в очереди в Monmouth. Первый раз он неловко примостился в свободном углу с кружкой капуччино вместо привычной коричневой жижи. Бархатистый кофейный вкус, «Без сахара, благодарю», неспешное мелькание лиц у кассы – снова и снова, так, что он мог предсказать появление того или иного сотрудника, который, как и он сам, заглянул сюда за чашечкой лучшего в мире напитка. Разумеется, единственным отличием среды четырнадцатого апреля был проливной, не по-весеннему холодный дождь вкупе с удлинившейся очередью, возможно, именно поэтому он заметил нового посетителя в его по-королевски стильном костюме, лишь когда тот возник перед его столиком с чашкой глясе в холёных руках. - Свободен? - Если угодно, - он нехотя указал на стул напротив. Вопреки его ожиданиям, тишину нарушали мерные глотки капуччино и едва слышный звон ложечки, размешивающей шарик холодного мороженого в остывающем кофе. На его вопросительный взгляд незнакомец улыбнулся краешком губ: - Понимаете ли, кофе для меня слишком крепкий, мне нравится послаще, - и уткнулся взглядом в кружку. Когда капуччино было почти допито, и последние глотки виднелись из-под пены, он вдруг чётко осознал, что медлил. Столь простая мысль с чёткостью озарения поразила его: ну какого чёрта он сидел здесь в компании какого-то педанта? Ах да. Вне этого кафе его ждал проливной дождь, квартал дороги пешком до офиса, незаконченный отчёт по исследованиям и умилительно тошнотворная паста на ужин перед телевизором. - Откровенно говоря, довольно унылая картина, - незнакомец, очевидно, закончил с глясе и опустил блестящую ложечку на салфетку рядом с чашкой. Он перевёл взгляд с чашки на её мимолётного обладателя, глянул в окно и кивнул. - Мне нужно рисовать вам безоблачные перспективы или вы достаточно утомлены нынешним положением, чтобы рискнуть и попробовать что-то новое? - Прошу прощения? Незнакомый мужчина выпрямился на стуле. - Я предлагаю вам пройти собеседование, достаточно опасное и многообещающее. И, разумеется, попробовать здесь что-то, кроме капуччино, - практически знакомая улыбка коснулась глаз. – Они снабжают Британию вполне вразумительными кексами, если хотите знать моё мнение. - Какая работа? - О, я с удовольствием продемонстрирую вам, - незнакомец поднялся, снял зонт с ручки соседнего кресла и протянул ему руку: - Гарри Харт к вашим услугам. Ладонь мистера Харта была столь же сухой, как его костюм и зонт: на улице их ожидало личное авто. Мерлин хмыкнул и выключил свет. Воспоминания – то, что делает людей беспомощными. В программе можно найти ошибку кода, рану зашить или смазать лекарством, но воспоминания было просто невозможно взять и выбросить из головы. Он перевернулся на другой бок. Разумеется, стоило остаться завтра (или уже сегодня?) и закончить оставшиеся дела, проследить, всё ли в порядке с Ланселотом и Экси, который из высших побуждений отказался именоваться Галахадом, соответственно, пустовали сразу два места, а Кингсмен получил внештатного сотрудника. Мерлин не был уверен, что хотел знать, что думали по этому поводу остальные агенты; вероятно, будут выдвинуты новые кандидаты на роль агента Кингсмена, и у него добавится хлопот с новым поколением. Возможно, стоило повеселить Экси и отдать ему питомцев на воспитание, всё равно программа проверки претендентов не менялась из года в год. Он помнил, что до начала «собеседования» так и не встретился лицом к лицу с человеком, выдвинувшим его: это был вовсе не мистер Харт точно так же, как место, на которое он претендовал, ещё не было пустым – обо всём он узнавал постепенно, быть может, даже медленнее, чем Экси. Их тренировал Мерлин, бледный мужчина сорока лет с голубоватыми венами на шее и руках; он кривил губы, много двигал плечами и смотрел на них своими мертвецки-голубыми глазами. - Построиться! Отныне вы добровольно подписались на всё, что вас ожидает, - прошу помнить об этом. Кто из вас знает, что за фигня лежит у каждого на кровати? Он не знал; мир вдруг закрутился вокруг него с поразительной скоростью: «утонувшая» девушка, «сломанный» парашют, вечеринка с поездом и, наконец, «пристреленная» собака. Он стоял перед Мерлином и видел, что Мирабо, на удивление, не истекал кровью на предусмотрительно подложенную плёночку. - Поздравляю, вы – наш новый Мерлин, - он усмехнулся. – Я обучу вас всему, что знаю о технике и технологиях. Рад, что вы оправдали мои надежды. Он, оцепеневший, не мог сделать и шагу, как не мог поверить, что его пёс вполне радостно смотрел на него, а Мерлин исчез за дверями. Подхватив собаку подмышку, он бросился следом, но почти тут же чуть не влетел в Галахада. - Добро пожаловать в Кингсмен, - тот проследил траекторию его взгляда и переложил зонт из руки в руку. – Могу я предложить тебе свою скромную компанию на двадцать четыре часа? Мерлин должен был провести с ним последующие сутки ещё после прошлого испытания, но нет! Чёртовы тайны! Агенты и секретные службы! Возложенные надежды! - Если ты готов выслушать, - Галахад едва заметно подался вперёд, - я расскажу тебе одну сказку о Мерлине, а дальше решай сам, верить в неё или нет. Он кивнул; на улице их ожидало знакомое авто. - Куда мы направляемся? Monmouth? - Нет, выберем местечко поближе, - Галахад поправил пиджак. Всё выглядело так, будто случай был из ряда вон выходящий, а потому требовал особого подхода. Если бы спросили его мнения, он бы постарался максимально тактично объяснить, что даже среди агентов секретной организации крайне безрассудно ходить друг к другу в гости, тем более, когда одного из агентов ставят перед фактов. Дом Галахада был чистым и солнечным: через окна с белыми кружевными занавесками лучи просачивались в комнаты и, отражённые от стёкол картин, падали на потолок, лестницу, руки и лицо Галахада, отчего оно выглядело совсем молодым. По лестнице им навстречу бросился пёс, что привело Мирабо в необычно возбуждённое состояние, а его самого – в тупик. - Мистер Пиклз, ведите себя подобающе, - Галахад, очевидно, был поражён не меньше, но быстрее сориентировался и взял себя в руки. – Нам стоит пройти в гостиную. Ещё одна небольшая, но просторная комната с морем света, в лучах которых резвились (другого слова подобрать невозможно) два пса. Он постарался удобнее устроиться в кресле, но лишь глубже провалился в его мягкую обивку. - Виски? - Нет, прошу прощения, - он смотрел на спину хозяина, исчезнувшего в глубинах шкафа с бутылками. - Жаль. Не могу предложить ничего более, - Галахад плеснул себе и сел напротив. – Итак, всё началось, насколько я понимаю, несколько лет назад, когда Мерлин попал в перестрелку, которая значительным образом повредила часть органов, - он вздохнул. – После завершения дела ему пришлось пройти полное обследование, никогда не знаешь, чем именно в тебя стреляли. - Вполне логично. - Обследование обнаружило, а после подтвердило болезнь – рак. Так что на следующее утро Мерлин вовсю штурмовал списки выпускников Оксфорда и Кембриджа в поисках подходящей кандидатуры. Галахад сделал глоток, и его кадык дёрнулся чуть выше края рубашки. - Почему он не сказал с самого начала? - О, всё очень просто, - мужчина откинулся, поставив стакан на столик. – В Кингсмене у каждого есть строго прописанные обязанности, которые могут быть изменены лишь в случае острой необходимости. Мерлин всегда занимался тем, что присматривал за королём и рыцарями, если ты понимаешь, что я имею ввиду. - Ясно. - Сообщи он тебе, это был бы фаворитизм в чистом виде. - Недопустимо. - Именно, - ещё глоток. Он старался отвлечься от мысли о данных смертности от алкоголизма, возможно, стоило провести аналогичные исследования среди агентов Кингсмена, результат мог бы быть ошеломляющим. - И ты… - Знал всё это время? Да, - Галахад не улыбался, казалось, он мечтал провалиться в кресло. – Для него особенно важно, чтобы его знания не пропали. И, Мерлин… - ему пришлось поднять взгляд. – Как только ты будешь достаточно обучен, он застрелится, если, конечно, рак не сделает всю грязную работу за него. Он спрятал лицо в ладонях не потому, что слова Галахада были чем-то из ряда вон выходящими, напротив, он легко мог понять человека, главной гордостью которого был его собственный ум как высший механизм, способный взламывать системы, сочинять невозможные программы. Потеряй он способность мыслить, он сам стал бы мешком с картофелем, если не картофелиной как таковой – подобный овощу, он бы только и мог, что лежать и сожалеть о днях, когда не был беспомощнее ребёнка. Мирабо возился по полу со своим новым приятелем, пока Галахад вышел, чтобы унести пустой стакан на кухню. Мерлин вполне искренне пытался уснуть, но в результате проворочался всю ночь, пока под утро память не прикончила его коротким, но хлёстким воспоминанием. Он оставался жить в своей старой квартире, игнорируя остроты Галахада, с которым они вместе вели дело серийного маньяка, история которого вылилась не в одну бессонную ночь не только благодаря своей сложности. Ничего сверхъестественного в той истории не было, разве что способ убийства, заключавшийся в добавлении в пищу парализатора и пытки до тех пор, пока жертва не превращалась в месиво, оставаясь в сознании до последней секунды; убийства касались группы людей, работавших на Ми-6 около десяти лет назад, смерти были бессмысленны, так как в конечном счёте убийца ничего не требовал и не желал, кроме всё новых и новых убийств. - Цель определённо должна быть, - Мерлин снял очки и потёр глаза, воспалившиеся от просмотров досье каждой жертвы снова и снова. – Я знаю, что он убивает не просто бывших агентов, дело в другом. Галахад, со стаканом виски, неизменно присутствовал в соседнем кресле. Они оба были утомлены чтением и заучиванием чужих биографий изо дня в день, так что массовый геноцид в Ми-6 уже не казался таким ужасным, по крайней мере, убийца дал бы о себе знать; в последние же дни можно было расслышать тиканье часов в тишине. - Все жертвы солидного возраста, одиноки, нет ни жён, ни детей. - С такой работой нет ничего удивительного в том, что люди забывают о самых простых вещах, - Галахад искоса глянул на него, как будто сжался и принял взволнованно-несчастный вид. – Мелкая мразь! – ощутив его взгляд, он вдруг мгновенно успокоился. – Я должен кое-что выяснить до того, как озвучу подозрения вслух. - Галахад? – тот отказывался откликаться, сконцентрировавшись на стакане. – Хм, Гарри? - О нет, - он поднялся и недоверчиво наклонил голову вбок, - я ничего тебе не скажу. Так или иначе, - во взгляде блеснуло что-то новое, - я совершенно уверен, что не хочу озвучивать свои подозрения вслух, - Мерлин кивнул, не понимая, почему бы Галахаду не успокоиться и не начать действовать так, как предписано правилами, а не как герой чёртовой Бондианы. – Тебе лучше воспользоваться услугами такси, а не идти сегодня пешком. В ответ на довольно странный взгляд он твёрдо решил, что Галахад мог оставить свои сомнения на его счёт, тем более что таксист половину пути слушал что-то из народных арабских песен, которые окончательно испортили день. Куда полезнее было бы провести ещё пару часов в Кингсмен, в миллионный раз сверяя детали. Пустая квартира встретила его тишиной и приятной прохладой. - Мирабо? – он замер с ключами. – Мирабо! В следующую секунду его рука с зажатыми ключами отразила чужой удар, но одновременно левую икру пронзило болью от укола, он остекленел и сполз на пол, краем глаза замечая скольжение тёмной тени. - Ну что, пидорок, поиграем? – тень шептала, но наркотик усиливал звуки. Поистине великая цель – умереть на полу собственной кухни, обездвиженным и беспомощным, в приступе паники и в то же время хладнокровного равнодушия ко всему – действие парализатора, очевидно. И как же неловко было бы перед Гарри – умереть вот так, дезориентированным в собственной квартире из-за пропавшей собаки. Тень издала два хлюпающих звука – удар перчаток о кожу, и он просто закрыл глаза. Он, правда, не думал, что когда-нибудь откроет их снова; но вот он лежал, пришедший в сознание, но всё ещё не в себе; чёртов Гарри был рядом с ним с самым серьёзным выражением лица, на коленях, со шприцом в одной руке и его ладонью, зажатой в другой. Первый вздох оказался рваным и болезненным, и он немедленно наклонил голову, чтобы увидеть тело, распластавшееся невдалеке. Не было необходимости смотреть в глаза Галахаду, чтобы узнать ответ на вопрос, который Мерлин так никогда и не задал вслух, а сам вопрос, разумеется, не поднимался. Мерлин проснулся утром в привычной постели, в базе Кингсмен, привычно помятый, он нехотя прошёл через все утренние процедуры и даже обошёлся без кофе. В конце концов, зачем пить кофе из машины, если в обед тебя ждёт уникальный в своём роде капуччино? Его давно не удивляло, что он жил в секретной базе Кингсмена один, отлучаясь в главное здание по мелким поручениям, данным самим собой себе же. Тот же Экси предпочитал видеться в Лондоне в бывшей столовой мистера Кинга, Рокси оставалась на дистанционной связи, например, делясь с друзьями в Твиттере новостями о том, что мальчики остаются мальчиками. Не нужно быть секретным агентом, чтобы догадаться, к чему всё шло; если вспомнить, как она ещё месяц называла Экси подростковыми словечками за то королевское слияние с принцессой, пока им снова не пришлось работать над делом № 312. Тот день был удивительно похож на утро много лет назад, когда Мерлин как раз вышел из столовой после беседы с Артуром, который выглядел крайне довольным его обучением, использовав слова вроде «компетентный», «многообещающий» и «надёжный». Далее по расписанию у него шли занятия с Мерлином до самой ночи, после чего ему пришлось бы искать новые отговорки, чтобы его внутреннее «я» оставило его в покое. Дружественные связи излишни, когда оба индивида – агенты секретной службы Британии. Он почти покинул столовую, когда Артур попросил его задержаться. В тот раз он залпом осушил рюмку, помолчал приличия ради и под предлогом работы заперся в лаборатории. После того дня они впервые разговаривали с Галахадом, не мечтая провалиться под землю каждый раз, когда сталкивались в коридоре или в столовой Артура, что происходило довольно часто, учитывая, что Мерлин навсегда переехал жить в секретную базу Кингсмен. Итак, они сохраняли статус кво, который заключался в отсутствии статуса как такового. Если бы Мерлин снова оказался в одной из тех ситуаций, то поступил бы точно так же, как и тогда: к счастью, он не причислял себя к людям сентиментальным. Фантазия рука об руку напомнили ему, кто он такой, какое сегодня было число и куда он направлялся, стараясь думать об одном лишь кофе, ведь самая пикантная деталь заключалась в том, почему он шёл туда. Monmouth встретил его толпой студентов Оксфорда и Кембриджа, толпящихся у кассы и ждущих свой кофе на вынос. Эта масса молодой зелени смеялась, толкалась и старалась казаться взрослее, и Мерлин поймал себя на мысли, как странно не видеть среди них таких юношей, как Экси. В кофейне играла медленная, спокойная музыка, очередь двигалась практически с той же вальяжностью, что и воздушная девушка впереди него. Сегодняшнее четырнадцатое число выпало на воскресенье, был обед, а потому неудивительно, что все столики были давно заняты; оглядев на прощание некогда такое уютное место, Мерлин вышел на улицу, придерживая дверь для идущих позади него; даже погода радовала глаз. Капуччино оказался слишком сладким, вероятно, сменился бариста, или дело было в самом Мерлине, который стоял возле кофейни и неспешно заставлял себя наслаждаться единственным выходным, проведённым вне Кингсмена. С той болезненностью, которую испытывают при изъятии пули из раны, по слову признавался себе, что всё совсем не так, как было когда-то, когда раз в год Гарри почти насильно вытаскивал его и волок по Лондону к Monmouth, где угощал кофе. Эта была странная традиция, сложившаяся за почти двадцать лет их знакомства, которой они низменно следовали, как истинные агенты Кингсмен. - Ой, простите, - смущённая студентка, врезавшаяся в него, смущённо улыбнулась одними губами и исчезла в толпе. Пока Мерлин искал её глазами в толпе, он увидел подозрительно знакомую спину с чуть склонённой вперёд головой. Пульс подскочил, обоже, какие глупости, в самом деле. Но затылок повернулся, и ещё более знакомое лицо со спокойными глазами мазнуло по нему взглядом. Мерлин оказался рядом прежде, чем мозг успел проанализировать информацию. Он смотрел, смотрел жадно, не зная, что сказать и как вести себя. Чёртов Гарри не мог выжить, но вот он – стоял перед ним, слегка удивлённый и раздражённый, в… джинсах и свитере. - Сэр? - Я… - он помотал головой, надеясь стряхнуть наваждение; он знал этот голос. - Приняли меня за другого, вероятно? – мужчина наклонил голову, скептически оглядывая его. – Вы пролили кофе, если позволите, могу угостить вас взамен при одном условии. - Каком? - Вы перестанете смотреть на меня так, будто я спас вашу жизнь, - чужие губы вытянулись в улыбку, настоящую чёртову улыбку, а её хозяин не собирался исчезать. – Но, если хотите, можете угостить меня сами, только учтите, что я предпочитаю глясе: если верить моему доктору, кофе для меня слишком крепкий. 2 Они сидели за столиком в кофейне, имя которой он не успел запомнить: он был слишком занят лицом своего нового знакомого, который так и не представился. Бритый, с очерченными скулами, парой горизонтальных морщин на загорелом лбу, лёгкой небритостью от скул по подбородку и вокруг рта – поразительно знакомое лицо, если бы только он мог судить о том, что считать знакомым и незнакомым. А, может, просто образ, увиденный мельком в каком-то журнале? - Почему глясе? – собеседник мог бы и не поджимать и без того тонкие губы. - Кхм, - он постарался расслабиться, в конце концов, сегодня выходной, у него есть крыша над головой, скоро выдадут зарплату – мир не так уж плох. – Если я не ошибаюсь, я уже отвечал на этот вопрос. - Да. Прошу прощения. - С вами всё в порядке? – он настороженно подался вперёд, всматриваясь в расширившиеся зрачки напротив. – Прошу прощения, но обычно беспокойность и рассеянность связаны с усталостью на работе. - Переутомлением, - он будто бы сказал раньше, чем успел передумать; сказал, будто поправлять чужие ошибки давно стало привычкой. – Вам не стоит извиняться, - а теперь он старался выбраться из неудачной ситуации, - забота о ближнем вполне похвальна. - Действительно. Могу я узнать, как вас зовут? – это был очень осторожный вопрос. – Мы ведь с вами не представились друг другу. - М-м-м, - искусственный кашель, чтобы выиграть время. Он наблюдал за собеседником, рукой прикрыв рот, чтобы спрятать разраставшуюся улыбку. – Пожалуйста, зовите меня Мерлином. - Очень странное имя, - в свою очередь он сдержался, чтобы не отпустить неуместную шутку про короля Артура. – Вы, в свою очередь, можете звать меня Гарри, - лицо напротив побледнело сильнее, что было видно даже в практически интимном полумраке кофейни. Интуитивно, он коснулся пальцами чужой прохладной руки, и Мерлин поднял на него почти испуганный взгляд. Неспешно он отказался от прикосновения, но удивительный мозг успел сосчитать пульс и вынести вердикт: учащённый. – Я живу недалеко отсюда, не хотите заглянуть как-нибудь? Мне кажется, что я знаю вас сотню лет. Губы напротив произнесли что-то, отдалённо напоминавшее «двадцать», и он просто улыбнулся, надеясь, что с лица Мерлина сойдёт болезненное выражение, но оно лишь прочнее легло в каждую линию. Он спрятал улыбку и отвёл взгляд; нет, он не настолько стар, чтобы отказывать себе в простейших симпатиях, но это выходило за границы возможного – в этом он был уверен. До сегодняшнего дня он не касался малознакомых людей, не позволял им угощать себя кофе, не приглашал домой… он мог закрыть глаза и в малейших деталях представить, что последовало бы, прими Мерлин приглашение. - Я оставлю вам адрес, - он порылся в карманах пиджака и с трудом отыскал ручку, пальцы предательски заплетались, но ему всё-таки удалось прилично вывести название улицы, номер дома и квартиры. – По пятницам я бываю дома после шести, а теперь прошу меня простить. Ему и вправду нужно было прощение, но он не мог вспомнить, за что именно; возможно, за всю ту драму, которую он только что устроил на пустом месте, но у него в голове взрывались фейерверками отдельные мысли, которые он не успевал рассмотреть и запомнить. К ним он возвращался каждый день, пока не вышел с работы в пятничный вечер, прохладный, но уже по-летнему томный. Какое-то время он сомневался, что Мерлин придёт, после перестал ждать и просто слушал с проигрывателя хозяйки старые пластинки, доставшиеся ему вместе с комнатой на чердаке – довольно приличное жильё, если учитывать его нынешнее положение, и до работы можно добраться за десять минут неспешной пешей прогулки. После второго круга снизу раздались голоса, и он почти бросился по ступенькам вниз, умоляя сердце не биться так, будто он ждал этого человека всю жизнь. Мерлин стоял с видом человека, попавшего в прошлое: он подозрительно осматривал каждую комнату и, очевидно, почти свернул в сторону респектабельной части квартиры, которую занимала хозяйка с дочерьми. - О нет, нам сюда, - Гарри пропустил гостя вперёд, оставляя тому путь к отступлению, если вид пыльной чердачной комнатушки покажется ему слишком угнетающим. Но Мерлин лишь сильнее сдвинул брови. – Прошу, присаживайтесь на всё, что посчитаете достаточно устойчивым. Мерлин сосредоточенно кивнул, глядя в единственное окно. Гарри последовал его примеру, устроившись на стуле у складного стола и закинув ногу на ногу. - Чем вы живёте? Такого вопроса Гарри не ожидал, конечно же, из миллиона возможных, Мерлин выбрал наименее желательный. - В духовном плане я предпочитаю винил и виски, если вы об этом, - он помолчал, ожидая ответа, которого так и не последовало. – Я продавец-консультант в магазине мужской одежды, недалеко от того места, где вы благородно угостили меня глясе. Надеюсь, кофе вас не разочаровал? - Нет. Как вы там оказались? - Знаете, я часто прогуливаюсь после работы: врач настоятельно рекомендует пребывание на свежем воздухе. Разумеется, - он тут же сменил тему, отпустив комментарий по поводу кембриджской молодёжи и современных нравов. Он так хотел сказать, что в его «времена такого не было», но не мог. Мерлин подобно статуе застыл на другом стуле, а потом поднялся и заходил взад-вперёд по комнате, как будто Хокинг, решавший непростую задачу. – Хотите чаю? Я могу поставить чайник, - он зачем-то поднялся следом. Небольшая площадь комнаты почти столкнула их друг с другом, стоило Мерлину перейти на новый виток, и Гарри замер, не зная, как вести себя на ставшей совершенно чужой территории. - Нет, не стоит, я зашёл на минуту, - Мерлин вглядывался в него, и невозможно было определить, что во всём происходящем было не так, или виноват был сам Гарри, почувствовавший себя так, будто ему действительно нужно было на свежий воздух. Метр расстояния между ними не желал сокращаться, пока Мерлин не коснулся его лба, отбросив отросшую щёлку; пальцы двинулись к затылку, едва заметно изучая место от пули, и Гарри, будь он трижды проклят, не нашёл ничего лучше, как наклонить голову и прижаться губами к прохладной ладони. В следующую секунду за Мерлином хлопнула входная дверь, а Гарри так и остался стоять посреди комнаты, не понимая и отказываясь принимать происходящее. Иногда ему казалось, что всем было бы лучше, если бы он никогда не приходил в себя; мир бы не перестал вращаться, и он готов был поклясться, что никогда не был его центром, но в тот момент всё было наоборот. Он как будто знал мужчину напротив много лет, будто давно шёл к тому, чтобы сломать мир вокруг одним прикосновением, будто он и был центром Вселенной, которая в одно мгновение сузилась до размеров комнаты и взорвалась с хлопком двери. Он снова плохо спал, провёл выходные, не покидая чердак, а в понедельник отправился в библиотеку, чтобы выбрать подходящие книги и попробовать разобраться в происходящем. Читая всевозможные книги по НЛП и психологии, развитии личности и гештальт-терапии, он забыл о том, что после четверга обыкновенно идёт пятница, а потому прошёл несколько больше и дольше, чем планировал. У подъезда его ждала знакомая-незнакомая ссутулившаяся фигура в пальто, и он просто отпер дверь. Они сидели в комнате, поставив стулья друг напротив друга, и смотрели – даже самый заядлый психолог или писатель не смог бы полнее описать эту сцену, и Гарри внутренне усмехнулся. - Тебе нужно довериться мне, - Мерлин говорил тихо и мягко, но твёрдо. – Понимаешь, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. - Так расскажи мне, - это было требование. – Ты знаешь обо мне что-то, чего не знаю я? Почему бы тебе не рассказать, кто ты? Откуда мы знакомы, Мерлин? - Гарри. - Почему из всей толпы ты подошёл именно ко мне? Мерлин уронил голову в ладони, упёршись локтями в колени, и его бритая голова блеснула на солнце. Гарри мог бы легко коснуться её, провести от уха по шее к воротнику – с такой интимностью, какой не бывает между чужими. Но он не мог сказать, что они были когда-либо близки в любом из доступных смыслов, а потому он просто смотрел. Снова! Да, он делал это много раз, а иногда не позволял себе и этого. - Как я могу доверять тебе, если ты не доверял мне? - Я доверял, - Мерлин вскинул голову, и на очках остались следы от соприкосновения с кожей. - Я не помню, прости, я ничего не помню. Первое, что я сохранилось в моей памяти – это одна из районных больниц, ослепительно-белые стены, врач, назвавший меня особенным, и бесконечные вопросы о том, кто я. - Почему именно Гарри? Он фыркнул. - Мальчик на соседней койке читал «Гарри Поттера», и я решил, что мне это подходит. - Как я могу тебе доверять сейчас, когда даже не уверен, кто ты? Гарри глухо рассмеялся, сложив руки крест-накрест на груди: - Прости, но единственный человек с памятью среди нас – это ты, - он помолчал, глядя, как внутри Мерлина шла борьба. – Расскажи мне. - Это исключено, воспоминания субъективны. Значит, круг замыкался. Гарри мог жить с тем, что ему удалось найти и воссоздать вокруг себя: его новая работа, новый дом, новые коллеги и даже один-два приятеля из их числа, с которыми можно было выпить виски после долгого рабочего дня, у которого не было ни вкуса, ни аромата, впрочем, как у всего, что окружало его. - Что, если я предложу тебе пройти собеседование? – Мерлин будто пытался влезть ему в мозги и не мог. - На роль твоего любовника? - Нет! О Господи! – Мерлин вскочил, уронив стул. – Кретин, Харт, какой же ты кретин и всегда им был… Харт, Гарри. Гарри Харт, выпускник Кембриджа, на выпускном все молодые люди танцевали парами с такими красивыми и воздушными девушками, потому что договорились заранее, а он стоял на мосте и размышлял о самоубийстве, потому что было отвратительно чувствовать себя другим. - Что? Что ты вспомнил? – он схватил его за воротник и попытался встряхнуть. - Выпускной. Я закончил Кембридж, - в это сложно было поверить, но его мозг искренне пытался работать, он набирал обороты и ускорял мыслительные процессы, но неизменно врезался в плиту, отделявшую его от воспоминаний. - Больше ничего? - Увы, я когда-нибудь знал, как тебя зовут на самом деле? - Знал, но считал это неважным. - Значит, двадцать лет? - Девятнадцать, если не округлять. Он кивнул. Мерлин так и не сел на стул, который продолжал валяться на полу, снизу раздался звук работающего телевизора, за окном давно потемнело, а они до сих пор не включали свет, и теперь двигались во мраке, как первобытные животные. - Никаких фотографий, да? – Мерлин кивнул. – А мы… друзья? – равномерное покачивание головой. – Любовники? – снова, но движения стали резче. – Кто, чёрт возьми? – Гарри начинал злиться, потому что чем больше он находился рядом с Мерлином, тем всё меньше понимал не только прошлое, но и настоящее. - Мы не обсуждали этот аспект, - Мерлин прокашлялся. Гарри скользнул к полке и зажёг настенный ночник. - Итак, ты не можешь доверять мне, потому что не можешь идентифицировать мою личность, верно? Почему бы тогда не привлечь третье лицо? - Исключено: ты можешь быть опасен. Он подошёл вплотную к Мерлину, одну за другой отбрасывая возможные варианты, что именно он бы сделать с этим несносным человеком. В следующую пятницу Мерлин принёс бутылку виски, содержимое которой Гарри изрядно сократил к концу недели, тем самым заработал выговор от врача. В четверг было трое покупателей, на одном из которых никак не застегивались штаны, а брать пару на размер больше он отказывался. В пятницу Гарри облила проезжавшая мимо машина, на чём события недели закончились, так как Мерлин не пришёл, возможно, потому что прошлый раз они весь час просидели на тех же стульях, не проронив ни слова, а после Мерлин спросил его разрешение на обследование: обложил его примочками, подключил к ноутбуку и обследовал его мозг. Исследование не дало результатов: все процессы были замедленны настолько, что скорее доказывали, что Гарри был не тем, кого надеялся «воскресить» Мерлин. В другую пятницу Мерлин снова не пришёл, но Гарри обнаружил, что за ним следили как минимум трое неизвестных человек. Воспользовавшись Интернетом библиотеки, он интуитивно нажимал на панель инструментов, пока, к своему полнейшему изумлению и восторгу, не вошёл в сеть ФБР, но и там не было фотороботов нужных лиц. Гуляя по городу, он вдруг остановился напротив магазина одежды, казавшегося смутно знакомым и носившим название «Kingsman». Гарри никогда не решился бы войти в столь элегантный магазин, если бы слежка не зашевелилась у него за спиной, готовясь выстрелить. Поправив подол пиджака, он толкнул податливую дверь и быстрым шагом зашёл в одну из примерочных, судорожно ища возможные выходы. Звонить в полицию было бесполезно, в этом он был уверен; номера телефона Мерлина у него не было, да и чем тот мог помочь ему в случае с двумя парнями с пистолетами? Вглядываясь в стекло, он вдруг приложил ладонь к глади и вздрогнул, когда пол под ним начал опускаться; скоро он оказался в подобии метро, так что не оставалось ничего кроме как сесть в «вагончик» и рвануть в неизвестное. Он ехал достаточно долго, но скорость движения превышала стандартную, посему невозможно было определить, где он был сейчас. Спустя тридцать секунд после мысли он стоял как вкопанный: около десятков самолётов, сотни машин – уму непостижимо. - Гарри! Твою мать! – к нему бежал молодой юноша, который скоро схватил его в объятия. – Я не знаю, как ты выжил, но ты выжил! Твою мать! - Молодой человек, - он видел, как тот вздрогнул и отпрянул. - Гарри! – к ним спешила молодая эффектная девушка. В какой-то момент он пожалел, что предпочёл бегство смерти, потому что его атаковали воспоминания, которые, одно за другим, острым когтем впивались в сознание и рвали его на части. Почему эти дети не допускали возможность того, что перед ними стоял враг в его обличии? Что ж, хоть в чём-то Мерлина можно было понять. - Что с Валентайном? Следующие минуты они провели за короткой беседой, в которой ему предстояло информационно наверстать всё, что он упустил, валяясь в больнице в беспамятстве. - Итак, Мерлин похищен человеком, который считается мёртвым. Я правильно понял? - Да. Понимаете, - Рокси покраснела, - мы считали его убитым, а ведь тогда Экси прострелил голову подставному лицу, «манекену». - Он экспериментировал с человеческой кожей! Он бы создал искусственный эквивалент, который можно было бы вживить, и человек мог бы стать кем угодно! Представляете? О да, Гарри мог представить; единственное, что спасло его от самой глупой улыбки на лице была срочная необходимость спасать если не мир, то Мерлина – точно. - Экси, а где мой зонт? 3 - Твою мать! Он пришёл в себя! Гарри! Рокси! Экси вскочил с кресла в палате Мерлина, чтобы проверить, не подвели ли его органы зрения и слуха. Скоро в палату влетели двое, и все замерли, когда Мерлин действительно открыл глаза и рвано вздохнул. - Твою мать! Экси отказывался верить в счастливый конец. Кажется, Мерлин тоже, потому что его взгляд, остановившись на Гарри, заставил его произнести приблизительно следующее: - Экси, будь так добр вернуть долг: пошли все вон. Экси глянул на озадаченную Рокси, но поспешил убраться из палаты. Когда дело касалось Гарри и Мерлина без пульта, лучше было оставаться в стороне. Рокси очень странно на него смотрела. - Что? - Они что, целуются? Он лишь вздохнул и закатил глаза.