шекспировская девочка и израненный мальчик

Вот сейчас. Через пару секунд. Через мгновение. Чёрные зрачки поймают лучи светодиодов и пройдутся взглядом по толпе веселящихся, пока, наконец, не остановятся на н ё м. Кристофер Шистад – мальчик fuckboy, с бездушным космосом внутри и адским пламенем снаружи. При виде него, четырехкамерное разрывается в судорогах, а неон радужки трусливо прачется за веером опущенных ресниц, стоит только встретится взглядами. Её – воздушно-сладким зефиром, и его – терпким, разъедающим нёба коньяком. Он, с медовым набором букв в имени, которые Мэри пробует на кончике языка и по-французски растягивает в "Криис", вливает в себя очередную банку дешёвого пойла, которую парень до хруста сжимает-сжимает-сжимает в тонких пальцах и вскрывает собственные лёгкие winston'ом. Потому, что проебывать жизнь для Кристофера Шистада – ебучая религия. Она течёт для него чёрно-белым ликёром – бесцветные имена пластмассовых кукол, однообразная симфония блядских стонов и калейдоскоп из вечеринок, лёгких наркотиков и шлюх. Ведь сам, мальчик б/у – доступно и для всех. Аморальный ублюдок, который ломает будущее легкомысленных девушек в аритмитической прогрессии и наслаждается зрелищем предсуицидального синдрома. Он – это красивая обёртка снаружи, и абсолютная гниль внутри. Мэри же параллельная вселенная – воздушная, недосягаемая иллюзия. Со своими карамельными прядями, идеально-тонкой талией и завораживающим космосом во взгляде. Она – это стереотипы диснеевских принцесс, белое кружевное бельё и сладкий запах dior. Она это та, чей образ золотым принтом вырезан на сетчатке его глаз. На самом деле они были бы идеальной парой – шекспировкая девочка облачённая в самую желанн невинность и израненный мальчик, современный Ромео под маской безразличия. И Кристоферу бы забыться, ему бы порцию нирваны внутривенно и страстный поцелуй с какой-нибудь красоткой. Только от взгляда Хансен, недавно сошедшие засосы Ибен под фирменной толстовкой жгут шею – он сдирал с себя кожу в душе и уже месяц не виделся с нынешней. бывшей. Потому что другим предпочёл, до сладкого послевкусия на языке, идеальную Мэри Хансен — настолько, что сложно оторвать взгляд. Весь вечер она танцует в центре комнаты и играет на его нервах, выпивая четвёртый бокал игристого. Ненавидит и боготворит Шистада, с головой падая в водоворот на дне его тёмных зрачков. А он ненавидит и любит её в ответ, держа водопад волос над унитазом, целуя в уголок персиковых губ и слушая, скачанный альбом billie eilish в наушниках на двоих, пока Мэри не засыпает в его постели, золотом обводит собственные инициалы на его сердце и видит воздушные сны, обнимая звездного мальчика, что остриями звезд режет ее розовые мечты.