To Be a King Beside You

Когда Чимин предложил набрать им ванну, Юнги был готов упасть на колени и целовать его ноги (не то чтобы он это признал — Юнги гордый человек). Вместо этого он мягко прижимается губами ко лбу Чимина в благодарность, не отстраняясь, пока тот не хихикает, прося отпустить, если они вообще хотят принять ванну. Итак, Юнги стягивает с себя пальто и шарф, аккуратно вешая их на вешалку (Чимин будет ворчать, если Юнги снова оставит их на диване). Юнги идет в их комнату, где пахнет жасмином и в воздухе разливается тепло, и садится на их слишком большую (но очень удобную) кровать. Через дверной проём он видит Чимина, стоящего на коленях возле их внушительных размеров белой ванны (Чимин хотел, чтобы именно эта ванна была установлена, когда они покупали дом, и кто Юнги такой, чтобы отказать ему), подставляющего пальцы под струю, чтобы проверить температуру воды. Он удовлетворенно кивает и наливает в воду больше пены для ванной с ароматом жасмина, вставая после того, как пузырьки становятся густыми и ароматными. Юнги вздыхает, откидывая голову назад, чтобы ослабить возрастающее напряжение. Он чертовски устал за эту неделю. Этого трека не будет… его просто не будет, а Юнги провел столько дней в студии, пытаясь сделать его идеальным. Наслаивая различные биты и замедляя темп, попробовал буквально все. Пусть Намджун и пробует разную лирику, но ничего не получается. У Юнги дедлайн, и этот трек должен быть сделан к следующему вторнику. И, черт возьми, Юнги собирается сделать этот трек прямо к этому времени. Так что под его кожей расползается нечто большее, чем просто лёгкое напряжение, и Чимин тепло ему улыбается. — Ванна почти готова, хён. — Что бы я делал без тебя, Чимин-а? Чимин смеется, стоя между раздвинутыми ногами Юнги: «Скорее всего, умер бы от того, что забываешь поесть». — Ну да, у тебя язык всегда хорошо подвешен был. Чимин целует Юнги в макушку: «Давай, хён». Юнги позволяет хихикающему Чимину, который, спотыкаясь о собственные ноги, сбрасывает свою одежду, отвести себя в ванную. Ванна заполнена тремя четвертями воды и четырьмя дюймами пузырьков, плавающими по поверхности, которые Чимин разбивает, опускаясь вниз. — Мило, — Юнги напевает себе под нос, сбрасывая рубашку на пол и стягивая джинсы. — Ты тратишь много времени, поторопись. Он закатывает глаза, когда его боксеры падают на пол, и забирается в ванну. Вода действительно теплая, приятная и ароматная, и Юнги тонет в противоположной от Чимина части ванны, откинув голову назад. Он закрывает глаза. Чимин соскальзывает в воду, подталкивая колено Юнги своими пальцами, но тот не обеспокоен настолько, чтобы открыть больше, чем один глаз и посмотреть на Чимина: «Счастливого Рождества!» Лицо Чимина покрыто пузырями, и Юнги знает, что Чимин считает это умным. — Чудак, Рождество было три месяца назад. Успокойся, я хочу вздремнуть. — Но ты не можешь спать в ванне, что, если ты утонешь? — Ты позволишь мне утонуть? Чимин фыркает, собирая вокруг себя пузыри на стене высотой восемь дюймов: «Ну, нет». Юнги напевает все дальше. — Так в чем проблема? Вода выплескивается, когда Чимин сдвигается, быстро приближаясь, чтобы поцеловать Юнги в щеку: «Нет проблем, но вода остынет». — Я рву свою задницу на работе днем и ночью, и я недостаточно богат, чтобы купить ванну, которая будет сохранять мою воду теплой? Чимин тянется к маленькой полочке, на которой хранятся все их шампуни и гели. — Деньги не проблема, хён, но эти ванны не так эстетичны, — он наливает немного шампуня на ладонь и предлагает Юнги повернуться. — Ты такой странный. Не могу поверить, что женился на тебе. Чимин закатывает глаза (Юнги знает это чувство), позволяет ему прислониться спиной к своей груди, и начинает мылить волосы Юнги. — Ты хорошо себя чувствуешь? Юнги кивает, наслаждаясь ощущением того, как пальцы Чимина старательно пенят его волосы с достаточным давлением, чтобы заставить его вздохнуть с удовлетворением. Было так хорошо: теплая вода с густыми пузырьками, пальцы Чимина массируют волосы и на заднем плане играет пианино (когда это случилось?). Чимин напевал и время от времени оставлял маленькие поцелуи на его плечах. Никто не может винить Юнги в том, что он немного засыпает. Но это не длится дольше нескольких минут. Прежде чем Чимин начинает хихикать, Юнги уже знает, что его муж что-то сделал. — Да ну, что ты сделал со мной? Чимин снова смеется, достаёт зеркало с полки и держит напротив Юнги. На самом деле он не впечатлен, но его серебристо-сиреневые волосы стоят ирокезом, а собственные бледно-оранжевые волосы Чимина торчат во все стороны (он похож на морского ежа), и Юнги не может поверить, что женился на этом бестолковом (но любимом) человеке. Он не может поверить, что может вернуться домой к этому любящему, доброму человеку, который размазывает пузыри по его лицу, глупо шутит про Санта-Клауса и укладывает его волосы, и Юнги остается в смешанных чувствах, пока они принимают ванну. Юнги улыбается большой и сонной улыбкой с дёснами. Он смеется и хватает несколько пузырей, бросая их в лицо Чимину, и получает шокированный вздох в ответ. — Хён! Не. Делай. Этого. Юнги обещал любить и обожать Чимина, оставаться с ним, несмотря на всю его громкость и выходки, на его хихиканье и уродливые рыдания, на головные боли и насморк. Юнги обещал быть с Чимином так долго, как того хочет младший (Чимин заверил его, что будет хотеть этого до самой смерти — Юнги от его слов намного больше, чем просто хорошо) и, черт возьми, это действительно хорошая жизнь, чтобы жить.