***
Она оказывается за обеденным столом в том самом доме, в котором она познакомилась с родителями Эй-Джея. И который чуть её не сгубил, так как никто не поверил, что укус был собачьим. Как же ей хотелось, чтобы и сейчас укус был собачьим. Клементина и не сразу заметила, что слева от неё сидит Люк. — Хэй, привет, — он машинально пытался дотронуться до её кепки, но поняв, что на её голове её теперь нет, резко убрал руку. — Потеряла свою кепку? Жаль, она тебе очень шла. — Люк, — она обняла его и поняла, что теперь не выглядит такой маленькой на его фоне. Быть может, на голову ниже. Может, на полторы. — Мне так жаль. Так жаль, что я не смогла тебя тогда спасти. — Оу… Ну, в этом нет твоей вины. Моя проклятая нога подвела меня и этот хрупкий лед… Неудачные стечения обстоятельств. Я так понимаю, у тебя то же самое? Ранение, куча скрытней, нехватка сил… Но знаешь, твоя ситуация другая. Не безвыходная, хоть и не самая простая. Он по-доброму ей улыбается. Он всегда так делал, когда говорил с Клементиной. Просто потому что тяжело удержать улыбку, когда находишься рядом с ней. Несмотря даже на то, что теперь она не та миловидная девочка, а потрепанная ещё больше жизнью девушка. — Знаешь, а я знал. Знал, что у тебя получится забрать с собой Эй-Джея и воспитывать его. Это даже забавно. Не представляю, как это смог бы сделать Ник или Майк, или даже вот я… Никто бы не справился лучше тебя, Клем. Несмотря ни на что, никто. Он прижал её к себе. — Ты выкарабкаешься. Я знаю. Она не отпускает его и закрывает глаза.***
После Клементина оказалась на заднем сидении машины. Однако возле неё не было Эй-Джея. Она почувствовала усталость в каждой части своего тела. Ей хотелось закрыть глаза, но на этот раз — навсегда. Ей помешал это сделать Кенни. — Клем, ну как же так? Почему всё так вышло? Я думал, что ты единственный человек, которого это не коснется, — Кенни говорил в своей привычной манере: чуть повышенный голос, но не срывающийся до криков. — Ты ведь через столько прошла… Ты была для меня олицетворением жизни в этом проклятом мертвом мире! Девочка, которая несмотря ни на что, становилась сильнее, преодолевала все преграды и которая, в конце концов, нашла свою цель, свой смысл жизни — малыша Эй-Джея, которому передавала свои знания, полученные за не такую уж и долгую жизнь… И теперь ты вот так бросаешь его? Не смей, Клем, слышишь? Не смей. Он всё ещё ребёнок, ты всё ещё ему нужна! Он сделает всё, чтобы ты осталась в живых, а ты борись, Клем! Борись! Она пытается, но глаза предательски закрываются.***
Ли сидел в вагоне поезда, и его взгляд был направлен на его свисающие ноги. Клементина присела подле него и заметила его усталые глаза. — Ты вернулась, — он констатировал факт. — Я умерла, — она тоже. — Не совсем, солнышко, — Ли повернул голову в сторону Клем, — ты сейчас между жизнью и смертью. Либо ты окончательно уйдешь из этого мира, либо останешься в нём еще надолго лет. — И от чего это зависит? — От многих факторов. Сможет ли тебя довезти Эй-Джей до школы, не потеряешь ли ты критически много крови, смогут ли тебе оказать должную помощь, — Ли печально вздохнул, но Клементина знала, что печально вздыхает на самом деле она. — Но они справятся. Ты же веришь в них? Клементина ничего не ответила. Лишь прижалась к плечу Ли и снова закрыла глаза.***
Эй-Джей сидит посреди конюшни, вокруг него — зомби. Но ни один из них не пытается подойти к нему, они просто стоят и рычат. Эй-Джей, закрыв лицо своими маленькими ладошками, рыдает. Клементина подходит к нему, приседает и пытается приобнять, но вместо принятий объятий, Эй-Джей отстраняется от её и кричит. — Как ты могла?! Ты же обещала, Клем! Обещала, что это никогда не коснется тебя! И ты допустила это, допустила! — Прости, растяпа, я… — Я не растяпа! — он встаёт на ноги и как бы возвышается над ней. — Я Элвин-младший. А ты всего лишь маленькая потерянная девочка, Клем! Ты никогда не знаешь, что будет завтра и никогда ни в чем не уверена! Ты не знаешь, что нужно делать дальше… Ты просто… сдалась. — Нет. Не сдалась. — Так докажи это! Не закрывай глаза, не засыпай! Вернись ко мне… прошу. Она берет его голову и прижимает к своей груди. Сильнее всего ей хочется проснуться и сделать это по-настоящему. Но существует ли теперь это — настоящее? Не мертва ли она давно, а всё, что она видит — это лишь то, что люди называют смертью? Она держится долго и стойко. Гладит Эй-Джея по его голове и успокаивает его — себя.А потом всё разрушается. Исчезает и Эй-Джей, и зомби, и эта проклятая конюшня. Воспоминания проносятся у неё перед глазами: автокатастрофа, комната в школе, смерть Марлона, рейдеры, Лилли, взрыв корабля, ранение, укус, глаза Эй-Джея. А после воспоминания переносятся дальше: рождение Эй-Джея, долгие скитания с ним, его потеря, его возвращение. Она вспомнила тот день на ранчо. Как она нашла его в ящичке, всего в крови. Она перенесла его в машину, в которой они путешествовали не один год. Он сидел на переднем сидение машины, всхлипывал и внимательно смотрел на неё. Она вытерла его лицо, на котором было так полно крови (его?)… и разглядела его печальную мордашку. Слишком много боли он повидал за три года своей жизни. Не меньше он повидал спустя три года. Но готов ли он к смерти своей Клементины? А готова ли она его отпустить и оставить на произвол судьбы? Ведь столько еще не рассказано, столь уроков не пройдено, да и маленький растяпа… Он всё еще ребёнок, которому нужен родной человек. Без Ли Клементина бы никогда не продержалась. И дело здесь не в том, что Ли научил её стрелять и выживать, Эй-Джей в свои шесть лет делает это лучше, чем девятилетняя Клементина. Не может выживать человек в одиночку. Одиночество и отчаяние убивает, она сама это чувствовала. Поэтому ей остается лишь проснуться.***
Клементина поняла, что делает она это не в первый раз. Просыпается, в смысле. Но все прошлые разы это пробуждение составляло не более нескольких минут, да и тяжело это было назвать полноценным пробуждением. Скорее, выпадом в реальность. Но на этот раз она ощущала, что она действительно проснулась. Каждая часть её тела пылала, в особенности левая нога. Точнее, то, что от неё осталось. Клементина с трудом приподнялась на дрожащих локтях, так что она смогла лишь мимолетно оглядеть свою левую ногу, а после снова припасть на кровать. Но сидеть, лежать, находиться без дела она не могла и не умела. Поэтому последующие несколько минут всё, что она пыталась сделать — это приподняться так, чтобы больше не падать. Но тело отказывалось подчиняться, голова ходила кругом и чертовски хотелось пить. Бессмысленный порыв был прерван вошедшим в комнату Луисом. — Эй, а ну перестань. Клем, — он подошел к ней и рукой прижал её плечо, заставив тело Клем уложиться в кровать. — Не стоит. Если хочешь подурачиться, предоставь это мне, в этом я мастак. Иногда, нет, практически всегда он говорил глупые и неподходящие к ситуации слова. В этом был его шарм и очаровательность — в таком мире оставаться всё тем же простым парнем, который не знает с чего начинать разговор. Однако раньше, когда он нес всякую чушь, его лицо озарялось дурацкой улыбкой, теперь же он неестественно для себя серьезен, когда видит обессиленную неестественно для неё Клементину. Он уже видел её такой, когда донес её с Марлоном после автокатастрофы. Но тогда для него Клементина была загадкой. Просто девушкой, которая непонятно откуда оказалась в их безопасной зоне. Живая или мертвая — не особо важно, хотя… Хотя и тогда Луис уже понял, что лучше бы ей выжить. Клементина хотела что-нибудь ответить Луису, но к своему удивлению поняла, что ничего, кроме бессвязного мычания, произнести она не могла. Слишком слаба. Луис пригляделся к Клементине и понял, чего именно она хочет. Он достал флягу, налил воду в стакан и, приподняв голову Клементины, стал её поить. Когда он решил, что ей уже хватит, он аккуратно положил её голову на подушку, а потом поцеловал её в лоб. — Оу, горячий поцелуй, — он выдавил из себя слабую улыбку. — Но не такой, как в прошлый раз. Как мне кажется, ты идешь на поправку. Пойду скажу Руби, чтобы пришла тебя проведать, а я пока пойду с мальцом твоим на рыбалку схожу. Недавно он принес целых четыре рыбы, я обязан научиться у него рыболовству, потому что как-то стыдно приносить ведро ни с чем. Эти чертовы копья… ну ты знаешь, неудобно ими ловить. Он открыл дверь, но на миг остановился лишь для того, чтобы произнести: — Поправляйся, ты мне нужна, любовь моя. И где он только таких слов набрался? Любовь моя. Небось вычитал в каком-нибудь дурацком журнале. Последующие дни для Клементины становились яснее. К ней часто заходила Руби — чтобы перевязать ногу (то, что от неё осталось) и просто проверить состояние. Вместе с ней к ней заходил Аасим, беспокоясь её здоровьем, а также для того, чтобы чаще бывать с Руби. Всё же он решил сделать первый шаг, и она его не отвергла, и теперь в школе для трудных подростков было две влюбленные пары. К Клем заглядывал и Вилли, который, правда, оставлял лишь кроткие фразы. Возможно, он чувствовал себя неловко. В сопровождении Омара приходила и Ви. Вайолет, практически лишившаяся зрения, прекрасно понимала каково Клементине. Тяжело сказать, что хуже: невозможность разглядеть ходячего или невозможность убежать от него, — но можно сказать точно, что чувство собственной беспомощности тяжелее всего. Поэтому дольше всего с Клементиной оставалась именно Вайолет. Им было легче вместе переживать свои хоть и разные, но в общем похожие травмы. Ви не заводила тему о том, что случилось на корабле, о своем поведении, это она оставит на потом. Сейчас им нужны простые разговоры: о жизни до апокалипсиса, о том, подходит ли Аасим Руби, о новом названии школы. Правда, в большинстве своем это выходил скорее монолог, чем диалог. Но их обеих это не смущало. Спустя несколько недель Клементину перестало бросать в жар. Она, хоть и не без труда, но всё же могла приподниматься на локтях, а также присаживаться на кровати. Когда никого в комнате не было, она присаживались и свешивала ноги с кровати — подолгу рассматривала их. Это было странно. На том месте, где должна была быть левая нога, Клементина ощущала боль, хотя это было просто-напросто невозможно. Когда о своем странном ощущении она рассказала Руби, та ответила ей, что это синдром фантомной боли. Человек, которому ампутировали конечность, продолжает еще долгое время ощущать её, а также чувствовать боль. Это проходит со временем у многих, у некоторых — никогда. Эти фантомные ощущения не нравились Клементине по одной просто причине: иногда она просыпалась с чувством, что её обе ноги на месте, забывая о всём, что с ней произошло. И когда она с надеждой приподнималась, чтобы посмотреть на свои ноги, с ужасом понимала, что это лишь обман. Часть ноги никогда к ней не вернется, хотя боль еще напоминает о том, что когда-то она у неё была на месте. Луис знал, как Клементине не хотелось лежать. Поэтому он и добровольно сам себя вызвавший Вилли, отправились в поиски костылей. Они знали, что где-то в школе должно быть пару, так как во время школьных деньков однажды один из одноклассников Луиса — кажется Гейб — неведомым образом сломал один из своих костылей, тогда медсестра принесла ему новую пару. Поиски были недолгими и успешными; абсолютные целые костыли были найдены. Луис с радостью преподнес «подарок» своей девушке. Странно, конечно, дарить ей что-то в таком стиле, но именно этому она была бы рада в данный промежуток времени. Луис помог ей приподняться, а потом подставил два костыля ей подмышки. Она крепко взяла их в руки, он отошел от неё и сказал ей попробовать. Клементина никогда ими в жизни не пользовалась, поэтому и не знала с чего начать. Подставив их в качестве опоры, она попыталась передвинуться с места. Медленно, но верно она подошла к Луису, стоящему в другом конце комнаты. И когда она это сделала, она расплылась в искренней улыбке. Её глаза заблестели от счастья. Она может снова ходить. Не так, как раньше, но всё равно может. Луис не смог сдержаться и ласково обнял её, проговаривая что он гордиться ей, рад, что теперь она может ходить и всё в таком духе. Клементина ещё десять минут ходила туда-сюда по комнате, пытаясь привыкнуть к её новым ногам. После Луис её остановил и сказал, что торопиться некуда, а отдых сейчас — лучшее лекарство. Клем, быть может, и поспорила с ним, что она готова хоть целых два часа ходить, лишь бы ходить! — но не могло совладать с заботливым голосом Луиса, который вел её к кровати. Да и, наверное, действительно не стоит торопить события.***
День за днём Клементина вставала ни свет ни заря лишь для того, чтобы ходить. Наверняка и Луис, и Руби, и Вайолет и даже Омар остановили бы её, но ей не нужно было это. Она хотела знать, что без посторонней помощи может спокойно, без проблем, ходить. А в каждом деле главное — тренировка. Именно это она говорила Эй-Джею, и именно это в своё время говорил ей Ли. Перед своими утренними похождениями она всегда целовала Эй-Джея в лоб, он никогда от этого не просыпается. Он ещё ни разу не видел её ходячей на костылях. Обычно Эй-Джей целыми днями пропадает на важных миссиях: охоте, рыбалке, установке ловушек, проверки территории. Он хотел быть ближе к Клем, но понимает, что должен работать за двоих — нет, за троих, Вайолет же тоже не может — поэтому перевыполняет каждый день свою работу. Ему не тяжело. Клементина беспокоиться о нём, но знает, что её маленький растяпа не подведет ни её, ни свою группу, ни себя. Он уже доказал, насколько он полезен, силён и как он может принимать решения. Ведь если бы он послушался тогда Клем… то не нужно было бы Луису искать эти костыли, потому что некому было бы на них ходить. Воспитала ли она правильно Эй-Джея? Она не знает. Но она точно научила его принимать критически важные решения. Причём не только в случае её жизни, но и в случае жизни Луиса. Наверняка ему снился ещё не один кошмар о случившемся на мосту. Выстрелить в своего первого лучшего друга ради того, чтобы спасти другого человека… Тен ошибался, но заслуживал ли он такой участи? А заслуживал ли Луис? Не ей судить. Она просто положит цветы у могилы Теннесси и вспомнит его добрым словом. В один из дней Элвина-младшего отправили с Рози в рыбацкий домик на полдня поймать рыбы, чтобы Омар смог сделать свой очередной кулинарный шедевр ещё лучше. Клементина не стала терять времени даром и попросила Вилли помочь ему сделать импровизированные качели из большой шины и крепкой верёвки. Она вспомнила как тогда, у домика возле станции, она хотела покатать Эй-Джея на примерно таких же качелях. Но это не получилось, ввиду подлянки в виде гранаты, устроенной бывшими владельцами дома. Им пришлось быстро выбираться оттуда, уезжать на машине, а потом… а потом всё и произошло. Клементина и Вилли управились довольно быстро, им в этом деле ещё помог Аасим. Клементине не терпелось побыстрее показать свой сюрприз Эй-Джею. Она решила отправиться походить по школе в ожидании его. Бродя по пустым коридорам, она медленно погружалась в свои мысли. Справилась ли она? Стоило ли этого всего? Заслуживала ли она этого? Ей тяжело было ответить на эти вопросы. Не была она фаталистом, поэтому в судьбу не верила. Значит, все её действия привели к такому исходу, поэтому всё так, как должно быть. Но что-то всё равно её гложет. Остановившись возле главных дверей, она увидела сквозь небольшую щель пришедшего Эй-Джея. Он направлялся к Омару с ведром, полных рыб. Какой же он всё-таки умница. Подойдя к нему, она произнесла: — Что делаешь, растяпа? Его серьезные и грустные глаза резко заблестели и стали счастливыми. Он подбежал к ней и обнял её. Проговорил, что рад тому, что она теперь ходит, назвал её костыли «деревянным ногами», Клементине пришлось объяснить, что её «ноги» называют костылями. Сколько же всего он ещё не знает. Эй-Джей преподнес ей сюрприз — её кепка, обмокшая и потрепанная. Клементина рассмотрела её и поняла, что лучшие времена этой кепки давно прошли. Не насядет она на её голову, как не пытайся. Поэтому сказала оставить Эй-Джею эту кепку себе. После она отвела его к качелям, его счастливое лицо заставило её улыбаться. Они пообедали за столом, немного посмеялись своей небольшой общиной. Вайолет всё же решила завести разговор о произошедшем на корабле. Клементина всё понимала и не держала на ней зла. После трапезы Клем подошла к Луису, обсудила дальнейший план действий по поводу торговли с караваном. И поняла, что эта небольшая, казалось, прогулка, вымотала её. Она устало вздохнула, а после позвала Эй-Джея сесть с ним на ступеньки, поговорить. Ей было интересно, что считает по этому поводу он — справилась ли она? Эй-Джей был удивлен такому вопросу. Конечно же справилась! Они нашли дом, хороший дом — с высокими стенами и с удачным расположением. А самое главное — у них есть семья, и каждый готов друг за друга постоять. Клем облегченно выдохнула. Если он так считает, значит всё действительно было правильно. Это всё того стоило. Стоило тогда остаться в той группе, стоило тогда ухаживать за новорождённым младенцем, стоило тогда совершать ужасные поступки ради него, стоило не умирать и бороться. Стоило только ради того, чтобы увидеть счастливые и чертовски взрослые глаза Элвина-младшего.