Пролог
29 марта 2019 г. в 23:36
Гарри не хотел осознавать себя слишком сильно. Равноценно тому, как человек, проспавший всего несколько часов после долгого бессонного периода, отказывается прерывать необходимый и желанный для организма отдых, игнорируя необходимость возвращения в реальность. Гарри едва подавил слабый стон, преследуемый всё более отчётливым ощущением, что он находится в объятой пламенем комнате — жар охватывал тело неравномерно, но повсеместно. Веки казались слишком тяжёлыми, шея затекла и отозвалась ноющей болью, а губы пересохли и потрескались, судя по неприятным ощущениям и лёгкой боли в них.
Приложив немалое усилие, он всё-таки заставил себя открыть глаза, но сразу зажмурился, чувствуя мгновенно выступившие слёзы от ослепляющего солнечного света, заливающего всё вокруг. Причина ощущаемого жара нашлась сама собой — очевидно, он лежал под открытым безоблачным небом, а солнце, похоже, пребывало в зените. Это осознание породило множество вопросов мгновенно. Где вообще он находится, если учитывать, что в родной Британии настолько палящего солнца и высокой температуры воздуха просто не бывает? Что за странный плеск доносится до его слуха? И на чём он лежит, если спину жжёт — терпимо, но достаточно настойчиво?
С трудом сглотнув вязкую слюну, осознавая, что горло пересохло до болезненных ощущений, Гарри попытался сесть, но неожиданная слабость по всём теле позволила лишь приподняться на локтях. От простейшего, в сути, действия на лбу бисеринками выступил пот. Гарри стало совсем не по себе. Почему он так ужасно себя чувствует? Что с ним сделали? Попытка сделать глубокий вдох отозвалась неприятным ощущением где-то в районе гортани, но мысли неожиданно немного прояснились. Ему необходимо вспомнить — что предшествовало его теперешнему состоянию, и попытаться упорядочить мысли.
Всё ещё опасаясь открывать глаза, Гарри вернулся в лежачее положение. Неразумно тратить силы на поддержание тела в иной позе пока он не разберётся в происходящем. Вероятно, даже немногочисленные оставшиеся силы ему ещё очень пригодятся. Стараясь абстрагироваться от жгущих кожу в местах, где она не была прикрыта одеждой, солнечных лучей, Гарри сосредоточился на воспоминаниях. Их схватили егеря. По его вине — охваченный вспышкой эмоций, он опрометчиво выпалил имя Волдеморта вслух, совершенно забыв про наложенное на него заклинание табу. Гермиона применила жалящее заклинание, когда стало ясно, что им не выбраться, надеясь сбить егерей с толку.
Но помогло это не слишком. Об их подлинных личностях догадались быстро и, несмотря на сомнения, забрали их в поместье Малфоев, намереваясь передать Волдеморту. Гарри с трудом сделал ещё один болезненный вдох. Память исправно выдавала картины случившегося в поместье, даже выстраивая их в верном порядке. Объяснения егерей с Нарциссой Малфой, гостиная поместья, где присутствовали Люциус и Драко Малфои, появление Беллатрисы. Гарри почти подавился воздухом от вспыхнувшей в груди ярости. Но сейчас он не имеет на неё права. Сначала необходимо вспомнить всё, чтобы понять — как он оказался непонятно где.
Их отвели в подвал, где находились гоблин Крюкохват, мистер Олливандер, Дин и Полумна. Рон звал Гермиону, которую Беллатриса оставила в гостиной, намереваясь пытать с целью получения сведений о мече Гриффиндора. Гарри почувствовал, как в груди разливается боль. Они вынуждены были слушать крики Гермионы и ничем не могли ей помочь. Потом он наткнулся на осколок сквозного зеркала, увидев в нём ярко-голубой глаз. Собственный крик, выражающий просьбу о помощи, вспоминался сейчас как в тумане. Драко увёл наверх Крюкохвата по приказу Люциуса. В подвале появился Добби, который перенёс оттуда Дина, Полумну и мистера Олливандер в коттедж Билла и Флер. Он и Рон остались вдвоём.
Гарри с трудом поднял руку, машинально потирая шрам, который на ощупь казался немного воспалённым. Вспоминал случившиеся события он легко, но пока это совершенно не приближало к нахождению ответа на главный вопрос. Вдохнув слишком влажный, раскалённый воздух в очередной раз, Гарри твёрдо решил проявить терпение. Он обязательно во всём разберётся. Необходимо только сохранять спокойствие, какой бы сложной задачей это не представлялось. Он сосредоточился, возвращаясь к воспоминаниям. Люциус услышал шум, созданный Добби, когда тот аппарировал с пленниками, и отправил в подвал Хвоста — проверить порядок. Волдеморт в это время допрашивал Гриндевальда в Нурменгарде, хотя и без малейшего успеха.
Хвост задушил сам себя в итоге, они с Роном побежали наверх, желая попытаться помочь Гермионе. Короткий бой, где Рон обезоружил Беллатрису палочкой Хвоста, а он сам оглушил Люциуса, и убийство Гриндевальда, совершённое в этот момент Волдемортом, который получил вызов от слуг через Чёрную метку. Вмешательство Добби, который обрушил люстру и обезоружил Нарциссу, защищая их. Драко, из рук которого сам Гарри успел выхватить три волшебные палочки, потом оглушение Фенрира Сивого тройным заклинанием из этих самых палочек. Близость Волдеморта, которую он отчётливо ощущал, и ярость Беллатрисы.
Голова взорвалась болью, но Гарри настойчиво восстанавливал события. Рон вытащил Гермиону и Крюкохвата из-под рухнувшей люстры. Он кинул другу волшебную палочку и велел ему аппарировать. Сам же схватил Добби, меч и собирался аппарировать следом. Дальше неожиданно всё помнилось многим более смутно. Лапка домового эльфа, выскальзывающая из его руки — кажется, это было в реальности. Появление Волдеморта прямо за его спиной и торжествующий блеск в карих глазах Беллатрисы, где таилось и безумие. Он ещё успел передать Добби меч, а потом реальность словно бы зашаталась и тело скрутила невыносимая боль.
Гарри попытался напрячься сильнее, желая вспомнить — что происходило дальше. Но в памяти возникал только серебряный кинжал Беллатрисы, попавший, кажется, в него. Дальше всё укрывала сплошная темнота. Мыслей разом стало слишком много. Его решили не убивать? Но тогда почему не отправили обратно в подвал, к примеру? Возможно, конечно, здраво опасались, что он сможет выбраться вновь, хотя это и казалось сомнительным. Гарри отчётливо понимал, что им повезло дважды: когда появился Добби, ставший настоящим спасением для них, и когда Хвост совершил самоубийство на их глазах.
И только эти факторы и сделали побег возможным. В любых других обстоятельствах шансов выбраться из заточения просто не существовало, Полумна и мистер Олливандер этому пример. Так зачем куда-то его отправлять? Или он всё же находится в подвале, а солнце всего лишь иллюзия или что-то подобное? Предположение показалось сомнительным, но Гарри понятия не имел — как далеко простираются возможности и фантазия Волдеморта. Хотя смысл подобного действия всё ещё ускользал. Стиснув зубы, не обращая внимания на то, что вложить привычную силу в действие не получилось, Гарри заставил себя попытаться хотя бы сесть ещё раз.
Действие вновь не увенчалось успехом, но теперь он не собирался сдаваться. Ему жизненно важно осмотреться и попытаться сориентироваться — явь ли вокруг него. Надежда, что он сможет узнать место, теплилась слишком слабо, но проверить её было несложно. Принять сидячее положение удалось только с четвёртой попытки, что непроизвольно вырвало из пересохшего горла хриплый болезненный стон. Мышцы мгновенно отозвались противной дрожью, как бывает от сильного физического перенапряжения, шею потянуло с новой силой, а бедро прострелило резкой болью. Гарри, чувствуя вновь выступившие на глазах слёзы, всё-таки попытался приподнять веки, но на этот раз медленно, осознавая необходимость привыкнуть к яркому свету.
Взгляд метнулся к бедру сразу же, в стремлении определить источник боли. Рукоять памятного серебряного кинжала блеснула в солнечном свете. Гарри чуть тряхнул головой. Значит, ему не привиделось — кинжал нашёл его своей целью. Осторожно открыв глаза полностью, учащённо моргая от режущей яркости, он медленно повернул голову, осматриваясь. Представшая взгляду картина заставила непроизвольно вздрогнуть — перед ним простиралась водная гладь, без абсолютной уверенности опознанная как океан. Сознание заторможено попыталось осознать — каким образом он мог оказаться на берегу какого-то водоёма.
Здравых мыслей в голову не приходило. Опустив взгляд, Гарри машинально отметил, что сидит на песке. Это казалось логичным и правильным, но никаких объяснений добавить, конечно, не могло. Собрав всю свою волю и остатки сил, опираясь рукой о раскалённый белый песок, Гарри поднялся на ноги. Ранение бедра мгновенно напомнило о себе болью, которая распространилась по всей ноге, мышцы задрожали сильнее, а голова закружилась. Думать получалось с трудом, измученный организм требовал воды, отдыха, лечения и минимального комфорта, но Гарри заставил себя сосредоточиться, смаргивая слёзы и быстро осматриваясь уже с высоты роста.
В глаза настойчиво бросалась лишь бирюзовая водная гладь, нарушенная местами незначительной рябью. Берег, на котором он находился, казался каким-то незначительным по размеру, чудом затерявшимся кусочком суши среди безграничного океана. Внезапно Гарри стало страшно. Абсурдное, как он хотел бы думать, предположение — он находится на каком-то маленьком острове, пугающе быстро приобретало черты реальности. Палящие лучи солнца убивали надежду на то, что это всего лишь иллюзия. Насколько он помнил, никакие ментальные внушения не предполагают подобной реалистичности.
Сомнения по этому поводу, конечно, оставались. Но всё воспринималось слишком настоящим, пугающе живым и ярким. Сделав пару нетвёрдых шагов к кромке воды, Гарри вздрогнул, рассмотрев в чистой, прозрачной воде несколько мелких рыб, плавающих у самого берега. Судорожный вздох вырвался из горла. Волдеморт не стал бы воссоздавать настолько достоверную картину, даже если бы решил ему что-то внушить. Да и цели подобного действия Гарри всё ещё не видел. Но признать, что ему ничего не мерещится, не снится, оказалось тяжело. Мозг отказывался осознавать окружающую обстановку местом нахождения.
Гарри решительно обернулся назад, осматриваясь и пытаясь приблизительно оценить размеры острова. Тайная надежда, что на нём обязательно должны жить хотя бы маглы, стремительно таяла. Какое-то интуитивное ощущение, что тут нет никого, кроме морских обитателей и, возможно, каких-то наземных животных или насекомых, медленно разжигало панику. Конечно, о необитаемых островах, которых в мире достаточно, Гарри слышал. Но это всегда воспринималось какой-то далёкой, смутной реальностью. Взгляд растерянно скользил по кустарникам, машинально выхватывая и несколько пальм в отдалении.
Гарри усилием воли стряхнул ощущение безнадёжности, задавил панику в зародыше и попытался максимально вернуть себе спокойствие. Ему просто необходимо аппарировать. Удивляясь, что не подумал об этом сразу же, он даже обрадовался на мгновение такому простому решению. Пока не осознал, что попытка лишь усилила головокружение, тогда как больше ни к какому результату не привела. Мысли снова пустились вскачь. Возможно, дело в расстоянии до суши. Гарри помнил, что им рассказывали об ограничениях по дальности перемещения. Или же на острове установлены какие-то препятствующие чары.
Хотелось кричать. Рука машинально потянулась за волшебной палочкой. Гарри понятия не имел, что именно он собирается предпринять, но необходимость действия жгла изнутри не меньше лучей солнца внешне. На осознание того факта, что палочка у него отсутствует, понадобилось ещё около минуты. Страх вспыхнул с новой силой, когда он начал понимать положение, в котором оказался в полной мере. Он ранен и ослаблен. Находится на незнакомом маленьком острове посреди бескрайнего океана. Не имеет волшебной палочки, не может аппарировать, у него отсутствуют какие-либо средства связи.
Колени подогнулись, едва не заставив упасть. Гарри хотелось закричать, ещё больше хотелось проснуться. Но тихий плеск воды, крики каких-то птиц, сгоревшая под воздействием солнечных лучей кожа и боль от раны, нанесённой кинжалом, не располагали обманываться иллюзорной надеждой, что это лишь дурной сон. Почти невидящий взгляд скользнул по тёмному на фоне белого песка холмику в отдалении, который подозрительно напоминал лежащего человека. Гарри, прилагающий невероятные усилия в попытках справиться с накатившим отчаянием, не сразу осознал ассоциации, предложенные сознанием.
И только через минуту он вздрогнул от вспыхнувшей надежды. Человек? Маг, магл — сейчас для Гарри не существовало разницы. В секундном порыве отчаяния ему подумалось, что он был бы рад даже инферналу или привидению, только бы получить зацепку, позволяющую поверить, что он здесь не один. Ноги не слушались, рана пульсировала болью, почему-то босые ступни проваливались в раскалённый песок, который обжигал их до слёз на глазах, но Гарри упрямо брёл в направлении замеченного объекта, намереваясь даже ползти, если понадобится, но достигнуть своей цели. Он не удержал равновесия всего в трёх футах от человеческой фигуры, что уже не вызывало сомнения, рухнув на песок.
Задетый при падении кинжал, казалось, вонзился ещё глубже, хотя и без того находился в ране по самую рукоять, в глазах на мгновение потемнело, очки отлетели в сторону, а запястье, неудачно вывернутое при падении, пронзила резкая боль. На какие-то мгновения Гарри захотелось сдаться. Просто остаться лежать на обжигающем кожу даже через одежду песке, пока он не лишится сознания от жары и нехватки в организме воды, что неизбежно приведёт и к смерти через какое-то время. Сил просто не было. Конечно, столкновение в поместье Малфоев сильно его ослабило, но Гарри подозревал, что провёл без сознания на этом непонятном острове значительный промежуток времени.
Объяснить своё плачевное состояние иначе Гарри просто не мог. Хотя, конечно, его могли пытать. Неизвестность и непонимание происходящего невыносимо давили, подпитывая страх и отчаяние. Кусая губы, Гарри заставил себя приподнять руку и слепо начал ощупывать песок вокруг себя, пытаясь отыскать очки. Дышать было трудно — пересохшее горло саднило. Закусив губу, Гарри заставил себя сделать вдох и с трудом надел очки, обнаруженные на ощупь. Нет, он не имеет права сдаваться. Он должен разобраться, найти способ вернуться домой. Возможно, его помощь нужна человеку, к которому он и направлялся.
Сфокусировав взгляд, Гарри застыл на несколько секунд от шока осознания — кто перед ним, а потом в голове вновь вспыхнул хоровод вопросов. Может, нехватка воды и жара привели к галлюцинациям? Где-то он точно слышал, что подобное возможно. Или он всё же находится в какой-то изощрённой иллюзорной реальности? Последняя мысль неожиданно разозлила. Он просто топчется на месте в жалких попытках придумать объяснение, которое можно будет принять временным фактом. Но это ничего не меняет в ситуации. И всё-таки, лежащий на песке без сознания Волдеморт в своей неизменной чёрной мантии воспринимался плодом воспалённого воображения.
Смутные, неоформленные догадки, имеющие основой предположение, что кто-то умышленно отправил их двоих на, похоже, необитаемый остров, лишив палочек и возможности аппарировать с него, вызвали новую волну паники. Верить в подобный вариант не хотелось категорически. Понимать, что его злейший враг, сейчас абсолютно беспомощный, лежит в трёх футах от него, хотелось ещё меньше. Привычная ненависть мгновенно напомнила о себе, угодливо подталкивая к мысли, что более идеального момента для убийства Волдеморта и придумать сложно. Только один удар кинжалом, который на свой риск можно вынуть из раны.
Гарри судорожно сглотнул. Конечно, воспользоваться ситуацией и убить своего вечного врага, главного злодея магической Британии — это было заманчиво. И, возможно, он даже нашёл бы в себе физические силы для нанесения одного-единственного точного удара. Но только мысль, что тогда он останется не просто в одиночестве, а в обществе трупа, моментально доводила до истерики. Конечно, возможно, на острове всё же присутствуют жители, а его интуиция ошибается. Но и это аргументом почему-то не воспринималось. Гарри с какой-то обречённостью смотрел на змеиное лицо, чувствуя, как в горле застревает истерический смех.
Это просто не могло являться правдой. Он ещё мог представить, мог поверить, что справились с ним — магом, даже не получившим полное образование. Но кто мог одолеть Волдеморта, владеющего глубинами тёмной магии и держащего в страхе всю магическую Британию? Кому вообще могла прийти в голову какая-то сюрреалистичная в восприятии идея — отправить их на непонятный остров? Зачем? Гарри попытался подняться на ноги. Мозг, переполненный тягостными мыслями и огромным количеством вопросов, отказывался функционировать в полную силу. Но необходимость найти источник воды диктовалась всем организмом.
Он должен идти. Дойти до полосы растительности. Ведь если тут растёт что-то, то вода быть просто обязана. Голова кружилась всё сильнее. На мгновение где-то на горизонте привиделся другой остров, но стоило моргнуть — и мираж исчез. Гарри вздрогнул. Вероятно, он пробыл без сознания совсем не несколько часов, а многим больше, если у него галлюцинации. Его шатало, когда он всё-таки смог выпрямиться, отказываясь принимать повсеместную боль в теле и сильное головокружение. Даже несколько футов, которые, казалось, ничуть не приблизили к очередной цели, удалось пройти с трудом. Гарри остановился, тяжело дыша.
Возможно, он и вовсе не дойдёт, рухнув по пути от слабости. Возможно, он не найдёт воду, ведь растения могут питаться во время дождей. Простая мысль, осенившая запоздало, напугала. Никакого представления о том, как часто тут случаются дожди, у Гарри, разумеется, не было. И если только пресной воды на острове действительно нет, то дождя он может и не дождаться. Вновь отгоняя панические мысли, Гарри уже попытался продолжить путь, когда его ноги в районе щиколоток крепко охватила тонкая верёвка, которую резким движением дёрнули назад. На песок в очередной раз Гарри рухнул со злым хриплым криком отчаяния.
Он должен был проверить состояние Волдеморта. И никакие оправдания, вроде того, что он едва удерживался от разумного использования возможности его убить, или того, что ему и в голову не пришло помогать злейшему врагу, что и не располагало суммарно даже приближаться к нему, сейчас здравыми не казались. Плохо ему или хорошо, но забывать, что Волдеморт способен на любую подлость, любое злодеяние, ему не стоило. Чувствуя, как задирается одежда, пока его настойчиво, с неожиданной силой тянут, заставляя кожу гореть от грубого трения о раскалённый песок, Гарри мысленно ругал себя последними словами.
На ноги его вздёрнули резко, болезненно схватив за плечи. Глядя в ненавистное лицо со змеиными чертами, оказавшееся вдруг слишком близко, Гарри чувствовал только отчаянную, бессильную злость. Он проявил недопустимую беспечность, даже не попытавшись удостовериться, что Волдеморт действительно беспомощен. Теперь за это же ему придётся расплатиться. Волдеморт всегда был сильнее его, в том числе и в физическом аспекте. Сейчас же его состояние явно было лучше, чем самого Гарри. По крайней мере, если судить по уверенной, крепкой хватке. Безнадёжность накатила как-то резко, обрушилась мощной волной.
— Поттер. Как ты это сделал? — в ледяном высоком голосе звенела ярость, которая эмоционально воспринималась Гарри и сознанием — Волдеморта он всё ещё прекрасно чувствовал. Красные глаза, казалось, горели как раскалённые угли, что было заметно даже при ярком дневном освещении. — Думаешь, тебе это чем-то поможет? Я убью тебя сейчас.
Гарри вздрогнул. Почему-то ему не приходило в голову до этого, что у Волдеморта палочка могла и присутствовать. Хотя и ничего удивительного в этом не было — сознание словно бы окутывал лёгкий туман, мешая мыслить чётко и здраво. Однако только воспоминания о верёвке, которой воспользовался Волдеморт, опровергли опасения о наличии палочки. Откуда у того верёвка, конечно, тоже представляет собой вопрос, но в одном Гарри был уверен абсолютно — Волдеморт воспользовался бы палочкой, а не магловским средством, чтобы задержать его. А значит, палочки не было и у него. Логический вывод получил своё подтверждение, когда холодные руки сомкнулись на его горле.
Воздуха — влажного, раскалённого, с трудом проникающего в горло и до этого, но такого необходимого, стало не хватать уже через несколько секунд. Руки взметнулись вверх, ведомые защитным рефлексом. Гарри вцепился в бледные предплечья Волдеморта, пытаясь заставить того ослабить хватку. Но силы явно были неравны. Перед глазами стремительно темнело, горькая, обречённая мысль, что он всё-таки проиграл своему врагу, который всегда был и будет сильнее, всегда будет побеждать, пронеслась в голове, уничтожая желание продолжать сопротивление. Он слишком слаб, слишком глуп. Он должен был напасть первым. Когда такая возможность ещё была.
Приземление на по-прежнему раскалённый песок оказалось резким и неожиданным. Гарри судорожно пытался полноценно вдохнуть, хотя воздух, казалось, царапал саднящее горло. Машинально вскинув непонимающий взгляд, он столкнулся с красными глазами, в которых всё ещё полыхала злость. Ответа на вопрос — с чего вдруг Волдеморт передумал, бросив начатое убийство на полпути, не находилось. Промелькнули сумбурные мысли, что тот решил только отсрочить неизбежное, поиграть с наконец-то действительно беспомощной жертвой, попавшей в его абсолютную власть. Захотел насладиться мучениями того, кто слишком долго являлся его главным врагом и ускользал от него в прошлом слишком много раз.
— Я не больше твоего знаю о том, как мы здесь оказались, — хриплым срывающимся проговорил Гарри. Он не мог найти хоть какого-то объяснения, оправдания для самого себя — зачем пытается что-то объяснять Волдеморту, зачем вообще с ним разговаривает. Но желание жить ощущалось так остро, как никогда до этого. У Волдеморта есть крестражи. У самого же Гарри нет ничего, что удержало бы его в этом мире. Он должен выжить. Он хочет выжить. — Последнее, что я помню — твоё появление в поместье Малфоев, — голос звучал всё хуже, неуловимо напоминая звучанием скрип несмазанных петель, и Гарри поморщился.
Красные глаза остановились на его лице, Волдеморт чуть склонился, рассматривая чересчур пристально. К злости добавилось едва заметное недоумение, что на таком близком расстоянии различалось вполне отчётливо. Гарри судорожно размышлял. Всё поведение Волдеморта, его реакции, свидетельствовали в пользу того, что организатор их неожиданного визита на остров совсем не он. И если раньше у Гарри ещё были какие-то смутные подозрения по этому поводу, теперь они развеялись, окончательно загоняя в тупик, где уже не находилось предположений — кто и зачем это устроил? Волдеморт выпрямился, быстро, но внимательно осматриваясь.
— Даже если ты не лжёшь — это не имеет значения, Поттер, — в ледяном голосе скользнула насмешка. — Это путешествие станет для тебя последним в жизни.
Бросив фразу слишком уверенным тоном, Волдеморт развернулся и без малейшего опасения, словно бы и не тяготясь мантией, в которой, без сомнения, было невыносимо жарко, зашагал к той самой полосе растительности, до которой так и не дошёл сам Гарри. Провожая его обречённым взглядом, ненавидя себя за попытку диалога, Гарри всё же попытался осознать услышанное. Волдеморт собирается убить его, но позже? Что-то в такой трактовке казалось неправильным. А потом Гарри понял просто внезапным озарением — Волдеморт не станет его убивать быстро. Зачем бы ему облегчать страдания, когда их можно продлить?
Он наверняка успел оценить состояние самого Гарри. Обессиленный, раненый — он даже идти толком не может. И всё, что ему остаётся — лежать под палящим солнцем, дожидаясь милосердного забвения, которое неизбежно закончится смертью. Волдеморт всего лишь предоставил ему шанс в полной мере насладиться страданием, просчитав неизбежность итога. Гарри стиснул зубы, смахивая рукой злые слёзы, выступившие на глазах. Он выживет. Чего бы это ему не стоило. Назло ситуации и Волдеморту, назло тому, кто довёл его до такого состояния и отправил сюда. Как ему удалось подняться на ноги, он и сам не понял.
Шатаясь, передвигаясь нетвёрдой походкой, он побрел к воде. Пить её, конечно, нельзя — в этом он не сомневался. Но можно попробовать промыть ею рану. Гарри абсолютно не был уверен, что не сделает этим действием ещё хуже, но кинжал теперь виделся необходимым инструментом, который мог послужить и для защиты. И его необходимо было извлечь из раны. Остановившись почти у кромки воды, Гарри с сомнением опустил взгляд на свою рубашку из полушерстяной ткани, недоумевая — почему он не снял её до сих пор, страдая от жары. Не лучшее, что могло бы выступить повязкой, но других вариантов он не видел. Рану нужно будет перевязать.
Кровь хлынула настолько стремительным потоком, стоило ему, сжимая зубы до скрипа от резкой боли, вытащить кинжал, что Гарри серьёзно испугался. Он мало что знал об остановке кровотечения, ещё меньше — о лечении ножевых ранений, и даже его имеющиеся скудные знания лежали в области заклинаний. Уже сделав шаг к воде, Гарри внезапно остановился, когда в его поле зрения попала очередная рыба, плавающая почти у самого берега. Смутные воспоминания о какой-то передаче по маггловскому телевидению зашевелились в голове. Акулы. Неожиданно репортаж в новостях вспомнился даже слишком ярко.
Акулы — хищники, реагирующие на кровь. Конечно, он не помнил никаких деталей, слушая тогда через слово, отвлекаясь на свои мысли и лёжа в неудобной позе под окном дома Дурслей. Гарри замер в нерешительности, растерянно оглядываясь в поисках предмета, которым можно было бы зачерпнуть воду. Конечно, ничего даже приблизительно подходящего не нашлось. Глядя на лужу крови, стремительно впитывающуюся в белый песок, что выглядело жутко, Гарри всё же сделал шаг к воде. Ему ведь всего лишь необходимо промыть рану, это не займёт много времени. Акул в прозрачной воде близ берега не наблюдалось.
Уговаривая себя, что он вообще мог вспомнить что-то не то, и что акулам в любом случае потребуется время, чтобы доплыть, даже если информация в новостях была верной, Гарри решительно шагнул вперёд, присаживаясь так, чтобы рана оказалась в воде, которая мгновенно окрасилась красным у поверхности. Вздрогнув, он не сдержал крик от жгучей разъедающей боли в ране, вспыхнувшей мгновенно. Слабо понимая — сколько времени надо на обработку, злясь на себя за слёзы, побежавшие от почти невыносимой боли по щекам, Гарри всё-таки решил не рисковать, задерживаясь в воде надолго. Помогая себе руками, он отполз обратно на сушу, с ужасом отмечая, что кровотечение стало ещё интенсивнее.
Стараясь не обращать внимания на головокружение и слабость, Гарри кинжалом разрезал рубашку на несколько длинных неровных лоскутов, стремясь как можно быстрее перетянуть рану. Смутное знание, что перетягивать нужно выше или ниже, но не само ранение непосредственно, всплыло из глубин памяти. Горькое сожаление об отсутствии экстракта бадьяна, который наверняка сильно способствовал бы исцелению, даже если не вылечил бы рану полностью и моментально, Гарри безжалостно подавил. Затягивая лоскуты как можно туже сначала над раной, а потом и под ней, он заметил боковым зрением плавники над водой.
Неосознанное желание, продиктованное страхом и инстинктом самосохранения — отползти дальше и не приближаться к воде больше никогда, побудило отодвинуться на несколько футов. Даже не видя акул, Гарри не испытывал ни малейших сомнений, что это именно они. И получалось, что он недооценил их возможную скорость — прошло всего несколько минут после попадания крови в воду. От следующей мысли Гарри похолодел. Дело могло быть и не в скорости. Возможно, акулы обитали недалеко от этого странного острова и теперь просто подплыли ближе. Понимая, что по доброй воле теперь не полезет в воду, даже если от этого будет зависеть его жизнь, Гарри затянул последний лоскут, укрывая уже рану.
Странным образом, жара больше не ощущалась. Теперь всё тело охватил озноб, и Гарри подозревал, что ничего хорошего это не предвещало. Какая-то неоформленная, жалобная мысль о необходимости помощи, мелькнула в голове, а потом неожиданно отозвалась единственным именем — Добби. Гарри едва не хлопнул себя по лбу, недоумевая, почему даже не подумал о возможности позвать верного эльфа, когда вспоминал события, случившееся в поместье Малфоев. С другой стороны, радоваться он на этот раз не спешил. Если аппарировать не получилось, то есть и немалая вероятность, что Добби не сможет откликнуться на зов. Но, конечно, попытаться стоило.
— Добби, — позвал Гарри, в очередной раз пугаясь звучания своего хриплого надломленного голоса.
Плеск воды стал, казалось, только громче. Где-то в отдалении, как и раньше, кричали птицы. И только громкого хлопка аппарации домового эльфа не последовало, чтобы нарушить естественный фон, создаваемый многозвучием природы. Холодная, горькая мысль — с Добби могло что-то случиться, особенно если эльф вернулся в поместье, желая его спасти, привела в ужас. Собственное состояние вдруг показалось пустячной проблемой. Он просто отчаянно, всей душой желал, чтобы с верным эльфом всё было в порядке. Единственная мысль, подарившая слабое утешение — возможно, Добби просто не смог попасть на остров. Возможно, здесь какие-то особые чары.
Устало прикрыв глаза, Гарри опустился на песок. Следовало направиться на поиски воды, пригодной для питья. Даже если сил идти нет. Можно и ползти — без воды он всё равно долго не проживёт. Даже если он столкнётся с Волдемортом. Возможно, тот снова попытается его убить, но теперь Гарри чувствовал себя немного увереннее, зная, что у него есть кинжал. Гарри тут же пообещал себе, что будет защищаться до последнего вздоха, если до такого дойдёт. Идти на поиски стоило, даже если в пути он лишится сознания, которое и без того постоянно норовило его покинуть. По крайней мере, он будет знать, что попытался, не сдался, предпочёл действие бездействию. Подняться на ноги вновь удалось с трудом.
В ране угнездилась ноющая боль, а импровизированная повязка пропиталась кровью, но всё-таки Гарри показалось, что её стало меньше. Хромая, задыхаясь от острой боли, простреливающей всю ногу при попытке на неё наступить, делая очередной шаг, глотая слёзы отчаяния, Гарри медленно шёл вперёд, стараясь не упасть, когда его вело в очередную сторону слишком сильно. Крик, полный ярости, но и с оттенком того, что могло бы быть опознано чем-то близким к страху, раздался неожиданно. Приглушённый расстоянием, он всё-таки прозвучал достаточно громко, чтобы Гарри опознал голос Волдеморта.
Его мгновенно пробрала дрожь только от попытки представить — что могло вызвать у Волдеморта практически страх? Бесчувственный монстр, который пытал и убил бессчетное количество людей, казалось, просто не мог ничего даже опасаться. Да, если учитывать крестражи, смерти Волдеморт боялся. Но Гарри отдавал себе отчёт, что это всё же страх совершенно другого рода. Да и сейчас Волдеморт изжил даже его, обеспечив себе бессмертие созданием крестражей. Ещё не до конца понимая свои мотивы, Гарри попытался ускорить шаг, ориентируясь в направлении, откуда доносился быстро оборвавшийся крик.
Идти быстрее не получалось совершенно, но чёткая цель словно бы придала сил для движения как такового. Не считаясь с собственным состоянием, Гарри, зажав кинжал в руке, стараясь постоянно оглядываться, не оставляя без внимания окружающее пространство, медленно, но уверенно шёл вперёд. Он должен узнать — что случилось. Возможно, попытаться помочь. Мысль, промелькнувшая слишком естественно, заставила остановиться на несколько секунд и задаться вопросом: не сошёл ли он с ума от боли и изнуряющего зноя? Он просто не мог всерьёз подумать о помощи Волдеморту. Нет. Он не станет помогать монстру, который вновь пытался его убить.
Но выяснить, что случилось, Гарри чувствовал себя обязанным в целях собственной безопасности. Если на Волдеморта кто-то напал, возможно, какое-то животное, сам Гарри должен понимать — к чему ему стоит быть готовым. Червячок сомнения, утверждающий, что он просто придумывает подходящие правдоподобные оправдания, тогда как на самом деле желает действительно спасти единственного человека, который знаком ему и присутствует на этом острове, похоже, помимо него, пусть это и Волдеморт, Гарри безжалостно задавил усилием воли. Крик неожиданно повторился, но теперь в нём отчётливо слышалась боль.
Гарри вздрогнул, чувствуя, как усиливается озноб по всему телу. Все причины и предлоги перестали иметь значение мгновенно, мысли разбежались, вновь теряя частично приобретённую ясность. Он, спотыкаясь, хромая, безжалостно подавляя желание завыть от боли, падая, но заставляя себя сразу подниматься на ноги, которые путались и дрожали, упрямо продвигался вперёд. В голове теснились неоформленные проклятия, а в груди разгоралась неподдельная яркая злость — на странный остров, на того, по чьей воле они тут оказались, на неизвестность. Очередной крик, оборвавшийся в этот раз слишком резко, заставил Гарри похолодеть от ужаса осознания — что это может означать.