«Recognition»

— Вопрос, — его голос хриплый, в нём слышаться нотки раздражения и какого-то ненормального, не свойственного для человека веселья, — Ты бы умерла ради меня? — Его тёмные глаза, смотрят в её серые. Цвета грозового неба, перед дождём. Грязь и стыд, вот цвет её глаз. Она ненавидит себя за то что любит, и жалеет за то что не может отказаться от этих чувств. — Да, — Её голос дрожит, но она стойко переносит его глупые и безумные задания. Ей нужно сосредоточиться. — Это слишком просто, — Его голова уходит в сторону, руки нервно жестикулируют в воздухе, — Ты бы. — На долю секунды он прикрывает глаза, ухмылка сходит с его губ, а лицо приобретает абсолютно серьёзный вид, — Ты бы жила, ради меня? — В такие моменты, она может представить его, совсем нормальным. Не обезумевшим психопатом убийцей, а нормальным мужчиной. — Да, — Харли старается отвечать холодно, не нужно давать ему повод для сомнения. — Осторожно.. — Он подходит к ней медленно, — Не произноси эту клятву, неосмотрительно. — Джокер подносит свою правую руку к лицу Квинзель, пальцы плотно прилегают к бледной коже, — Желать — значит отдаться, отдаться — значит подчиниться, — Джей играет в игры. Снова, это его, затейливая шутка, в конце которой будет преобладать смерть. — Ты этого хочешь? — Проводит указательным пальцем, по нижней губе. — Да. — Единственный ответ, который устраивает его. Будь это, «нет» или «Может быть», она давно бы, получила звонкую оплеуху. Он любит играть в игры, водить противника за нос, но так же любит точность. Всё в мелких деталях. — Скажи это, скажи. — Запрокидывает голову назад, будто в припадке, ожидая её податливогоо ответа, — Прошу, прошу, прошу, — Ему ведь не нужен ответ, ему нужна её преданность, покорность, разрешение нацепить ошейник. Навсегда. —, Пожалуйста. — Нет, смысла долго играть. Это может наскучить. — Боже, ты такая..Хорошо.. — Толкает её в плечо, отдавая приказ. Она ведь знала на что шла. Харли подходит краю железной плиты, слезящимися глазами смотрит вниз. Там,вакуумм. В нём, кислота. Он ведь хочет избавиться от неё, отделаться как от назойливой мухи. — Ну же! — Даёт ей отдачу. Ну, раз так. Квинзель раскидывает руки в стороны, и повернувшись к пропасти спиной, отдаётся в холодные лапы смерти. Она смотрит на Джокера, возможно последний раз. Он улыбается, делает приглашение покончить со своей нелепой жизнью, где она — красавица. А он — чудовище. Или наоборот. Оступается, крик застревает в горле. Умирать, значит делать это без пафоса. Она ведь сама загнала себя в угол. Слышится удар об водянистую, буровато зелёного цвета, жидкость. Джей смотрит вниз. Он будет счастлив, если эта назойливая стерва сгорит в кислоте. Ему нужно уйти отсюда, забыть, что если бы не она, Аркхем, стал бы его вторым, пожизненным домом. Напиться, забыться, убить десяток не весёлых, по его мнению, людей, и жить как прежде. Идёт в сторону выхода. Нет. Она, сбила его систему. Вытащила наружу то, что ему приходилось прятать на протяжении стольких лет.. Зависит от его возраста, но он знает, что ему чуть больше, двадцати семи.. — Безнадёжно, — пускает в пустоту, рывком снимает свой фиолетовый тренч, небрежно бросая его на ржавый пол. И сломя голову бежит, вслед на ней бросается в пропасть. Те же грабли, те же лапы. Громогласно, идёт за своей целью. Руки находят тело, она ни жива ни мертва. Находится где-то между сном и явью. Выныривает. Крепко держит её худое, сейчас такоеподатливоее тело. Его губы, сухие все в трещинах, шрамах, со слизанной помадой. Косаются её, мягких, девственных, таких желанных. Она резко вдыхает кислород, машинально цепляясь тонкими пальцами за его руки. Джокер смотрит на неё ясно, с долей ярости, смеха и детского веселья в глазах. Они снова встречаются. На секунду губы Джея, твёрдые, неподвижные.Потом чуть шевельнулись, приоткрываясь, язык сумасшедшего проскользнул между ними, завладел языком Квинзель, пространством её рта.. Сначала мягкая, незлобная дуэль, а потом - вдумчивое, неторопливое, сладкое исследование. И снова, только на этот раз вдвоём заливаются в безумном смехе, до хрипоты, до коликов в животе, до того пока слюна не начнёт булькать в горле. Глаза Харлин наконец-то прояснились, грозовое небо рассеялось.

***

— Доктор Квинзель, — Раздавалось в тишине, психиатрической камеры, — Знаете, я живу, ради этих моментов с вами. — Он говорит это, зная, что его руки скручены в смирительной рубашке, нахально скалится, немного, поддаваясь вперёд, — Что у вас? — Харли копается в кормане больничного халата. Достав от туда полосатую игрушку, она старается улыбнуться. Заставляя себя верить в то, что его ещё можно вылечить, — Я принесла котёнка, — Её руки дрожат, от чего игрушка, подрагивает. Пальцем шевелит лапку, мягкого создания. — Какая заботливая, — Оскал пропадает. Его губы распознаются в бледную полосу, а глаза, отколичестваа грима, кажутся, тёмными впадинами. Он притягивает её к себе лишь взглядом. Перегибаясь практически через весь стол, оставаясь лишь в нескольких, несчастных сантиметрах от него, они смотрели друг другу в глаза. Долго, мучительно. Обмениваются воздухом, мыслями. Её — пока что, ещё чистые, свободные. Его же — грязные, полны похоти, разврата, жажды крови. И она принимает их, как бы это странно не звучало. Старается выглядеть сдержанно, не по-детски. Заправляет за ухо отросшую челку, в экстазе от зрительного контакта, закусывая губу. — Вы можете, для меня кое-что, сделать, доктор? — Он знает, чувствует, что нужен ей. Что она заинтересована в нём. И воспользуется, ей, как дешевой шлюхой с полна. — Всё что угодно, хорошо. — Харли относится к его желаниям илипросьбамм, с трепетом. И всегда выполняет их. — Мне нужен пулемёт. — Пулемёт? — Поднимает тонкую бровь в верх из-подд очков, с долей недоверия, глядит на него. Джокер заливается смехом, снова скалится, и хохочет без остановки. Пока что-то, не начинает булькать в его горле.

***

Харли сидит на бортике ванны. Мрачно глядя в мутную, от крови воду. Мистер Джей, только закончил очередное наказание для неё. Ведь она вела себя плохо, нарушала его запреты, и не соблюдала правила. За что и отплатила сполна. Квинн сидела в гостиной за очередной книгой. Из размышлений и документального чтива, её вырвали, не предупредив. Рука Джокера, схватила её за светлые волосы. Стянув, её с кресла, он потряс ей как тряпичной куклой в воздухе. От него исходил запах мускуса, пороха и крови. А на лица, хищный оскал в перемешку со злостью, яростью и похотью. Первое правило дало трещину, когда она не встретила его, не дала ему стимула, успокоиться. Заставила искать её, бродить по логову. Заставила, задаваться вопросами и загадками, где она? Заставила волноваться. Он проволок её по всей гостиной, несколько раз, хорошо припечатав головой о каменную стену. Вторая ошибка. Она попыталась, проявить сопротивление. Хозяин устал, хозяину нужна разрядка в плане морального, и одновременно физического. Несколько раз, Квин вскакивала на ноги, и пнув Джея в грудь, а после рассекла ему бровь, она прекратила свои попытки сопротивления. Он затащил её в ванную, за тем, чтобы умыть её лицо, на котором появились обильные потёки крови. Третья ошибка, сделала всё за себя. Колено Харли из-за,расплёсканнойй воды поехало в сторону, от чего она и мистер Джей упали, хорошо приложившись о кафельный пол. Он вскочил неожиданно. Снова схватил её за белесые волосы, и лбом со всего размаху, на что позволяли его руки и сила, ударил её о бортик ванны. Удар был сильный.Харли слышала, как что-то в её головехрустнулоо. Она не знала сколько, провела в небытие, но точно осознавала, что долго. Потому что, лужа из крови, уже подсохла. Смотреть в зеркало, было никакой пользы. Даже её безумия не хватало, чтобы удержать Джокера от насилия. Но кто она? Он говорил что она грязная шлюха, стерва и потаскуха. Зачем она ему? Но, всё же с ним ей некого бояться. Кроме него самого, конечно, кроме Джокера. Только от него ей ни спрятаться, ни скрыться. Потому что только он имеет право трогать её, и насиловать, если ему так захочется. Это его, прихоть. Девушка из зеркала, не придаёт ей уверенности. Лоб рассечён, возможно потребуется хирургическое вмешательство. Шрам точно останется. Нос сломан, повёрнут на бикрень. Ну ничего, она умеет его вправлять. Её губы, и вообще, нижняя часть её лица, возможно поживала хуже, чем всё её тело. Огромный синяк, начиная с подбородка заканчивая верхней губой. На запястье, след от его пятерни. Поежевшись, от ощущаемой влажности. Между ног липко, а значит он был в ванной пока она была без сознания. Он снова, если так можно сказать в их случае — изнасиловал её.. Умывает лицо холодной водой. Это жестоко. Это прекрасно. И, наверное, это ещё один гвоздь в крышку её гроба. Высшая справедливость позволена даже клоунам. Но, ведь, они уже шесть лет вместе, она должна привыкнуть? Определенно. Но, невозможно привыкнуть к боли, каким бы ты, мазохистом не был. Харли набирает новую, ванну. Ей нужно вымыть себя, нанести мазь, наложить грим. Она должна хорошо выглядеть. Она ведь Арлекин. Она должна веселить его. ..Тихо входит в их спальню. В комнате темно, лишь лунный свет, неровными лучами падет на их ковёр из медвежьей шкуры. Мистер Джей лежит на правой левой стороне кровати, перпендикулярно двери. Он спит, спит беспокойным сном. И Харли не когда, не задумывалась, из-за неё ли, ему сняться кошмары? Или из-за того, что он убил больше тысячи людей? Неважно. Медленно скользит под шелковистую простынь, накрывается с головой, прячась в своём, укромном мире. Поворачивается к нему спиной. Надеясь, что синяки, раны и ссадины пройдут, не оставив воспоминаний. Едва ощущаемое чертыхание, с другой стороны кровати, выводит её из тремора беспокойного сна. Чувствует на своей талии, его руку. Он нежно, и властно прижимает её к себе. Зарываясь лицом, в белокурые пряди. И вдыхая её, запах. Запах хлеба. Там пахнет дом. Касается губами её щеки, она чувствует. Красная помада изжевана, слизана по краям, губы треснутые, все в мелких шрамах. — Прости.. — Тихо шепчет он, снова целует её, но на этот раз в лапатку. Прижимается к ней, и практически одновременно, оба проваливаются в сны, без сновидений. Чего ещё могут желать, два сумасшедших?

***

Наверное безумие, может быть не таким уж и плохим другом? Оно защищает тебя от всего. От эмоций, людей, чувств. Хотя, это неверное утверждение. Харли пришлось угнать мотоцикл. И это совсем, не нормально. Ей приходится вжиматься, в коженное сиденье, чтобы не вылететь вперёд лицом. И не опробовать, асфальт на прочность. Наверное, определенно, она бы не угнала его. Если бы мистер Джей, не бросив в её сторону, «Не дотягивает», не уехал. Пальцы сжимаются на сцеплении, резко отпускают, мотоцикл вырывает вперёд, поравнявшись с белым автомобилем. Харли поворачивает голову, в сторону Джокера, тот смотрит на неё. Хмурится. Сводит брови на переносице, и отводит взгляд. Её это бесит. Бесит это его, наигранность. То, что ему не кто не нужен. Ирония. Доктор и не заметил, как сам стал пациентом. Весёлая шутка. Ей приходится, сжать тонкие, уже и так побелевшие пальцы на сцеплении. И наконец то, обогнать автомобиль. Она снова рвётся вперёд. Обгоняет. И сейчас, в шаге от смерти. Начинает склонять мотоцикл, на бок, пока тот совсем не начинает равняться с землёй. Метал скрежитает по асфальту, от чего вырывается сноп ярких искр. Запрыгивает, на всё ещё, движущуюся машину, пока та совсем не останавливается. Встаёт. Сейчас она готова на все. Убить, рвать за его признание. За то, чтобы он понял, что она нужна ему, а он нужен ей. Мистер Джей, останавливается в последний момент. Когда бампер уже, касается колен Харли. — Ты.. — Он негодует. На его лице, появляется зверский оскал. Шрамы, сжимаются гармошкой.Делая его лицо ещё уродливее. Так ужасно, что смотреть не хочется. И так прекрасно, что глаз оторвать не возможно. — Не смей меня бросать, Не смей меня бросать! — Квинзель сжимает руки в кулаки, и со всей, звериной силой, которая в ней только есть, бьёт по капоту. — Ты как заноза в заднице. — Он щурится. Выходит из машины, громко хлопает дверьми. Приближается к ней, соблюдая некоторую дистанцию. — Я сделала всё, что ты сказал. Прошла все тесты, испытания, посвящения. Я доказала что люблю тебя. Прими это. — Теперь она подходит к нему. Харли слышит, как он скрипит зубами. Ей нравится этот звук. Ей нравится, то что он напрягается из-за неё — Ладно, Ладно.— Джокер делает паузу. Прикрывает глаза, и томно вдыхает, — Меня любить нельзя, — Его губы трогает улыбка. Резко, хлопает в ладоши. Снова скалится, — Я лишь идея. Настроение. Я действую согласно своему плану. И ты доктор, в моём плане не значишься. — Говорили, что Джокер вытрахал мозг Харли, за пятнадцать минут, умолчали, что она поимела его за то же время. Разобрала его, на атомы, на частицы. — Впусти меня, я обещаю. Обещаю, что не сделаю тебе больно. — Она кладёт свои руки ему на лицо, тянет к себе. Он пятится, пританцовывает, будто происходит что-то весёлое. — Обещаешь, обещаешь? — Теперь ухмыляется, смотрит в её серые глаза, цвета грозового неба, своими тёмными, пустыми. —Эй, урод! Может, поорёшь на свою сучку в другом месте?! — Водитель, остановившейся позади них фуры, наконец-то выходит. Голоса в голове, Харли, снова появляются. Каждый несёт свой смысл. Ей не хочется их слышать, и визгливый голос водителя давит на неё. Замечая пистолет, за пазухой фиолетового тренча Джокера, резким движением она выхватывает его. Направляет на мужчину и стреляет. Не медля. Она слишком устала, чтобы терпеть это всё. — Я хотел сказать: "На твоём месте я бы этого не делал". — Он оборачивается на мёртвого водителя, потом снова на неё. В его лоб, упирается дуло, оружия. — Не делай мне больно. Я буду твоим другом. — Поднимает руки вверх. Снова начинает пританцовывать. Будто это всё шутка. — Давай. Сделай это. — Его глаза загораются азартом, будто это игра. — Ты боишься моей любви, но не пистолета? — Глаза заплывают слезами, но она физически не может сделать так, чтобы не испытывать то, что чувствует к Джокеру. — Ну же! — Хватает пистолет, вырывая его из её рук. Запрокидывает голову назад, хохочет. До кроликов, до слёз. До металлического привкуса во рту. — Ели бы не твоё безумие, я бы подумал, что ты сумасшедшая. — Губы джокера ходят в улыбке, дрожат. Он щерится, ухмыляется. Медлит, страдальчески закатывает глаза. Он может убить, хочет это сделать, но сдерживается. — Уходи. — Харли ненавидит себя. Улыбается, бросается оскорблениями. Получает по губам. Кровь стекает струйкой на подбородок, окрашивает зубы в красно-кумачовый. Неожиданно Джокер хватает её под рёбра, щекочет, заставляет её исторгнуть из груди хриплый смешок, заставляет молотить кулачками ему в грудь, шипеть что-то нечленораздельное. — Нашёл. Наконец-то нашёл тебя. — ухмыляется Джокер. Ерошит её волосы нервной рукой. Она держится за рукав его тренча, боится отпустить. Он всё что у неё есть. Единственное, что не даёт её сердцу расползтись по швам. И хоть она знает, что будет терпеть много боли, огорчений и обид. И что не скоро, сможет выбить из него, желанное «Я люблю тебя». Не скоро заставит его, признать её. Тихо шепчет. — Люблю тебя, пудинг. — Забывая своё прошлое, мы открываем дверь в своё будущие. — Тоже, тыковка, тоже. — он её герой. Один и единственный. Плевать что не рыцарь, из её детства.