Гей-бары и открытые горизонты

Рон как-то неловко чувствовал себя среди всей этой шумихи: выпивка, конечно, ему зашла, а вот пытающиеся сожрать друг другу лица парочки — не очень. Ладно, если честно, Рон терпеть не мог, когда кто-то там на виду у всех совал свой язык в чей-то рот, ладошки опускал на пикантные места, ну, и вообще… Так уж его воспитали. Хотя это всё-таки от человека зависит, наверное. Джинни, вон, с которой у них родители общие были, совсем не стеснялась лапать то краснеющего, то бледнеющего Гарри за задницу, игриво кусать за мочки ушей, ерошить волосы и влажно чмокать в улыбающиеся губы. И да, ей было абсолютно плевать на парочки, которые занимались точно тем же, чем и они с Гарри. Терпение Рона было на исходе. Он старался держать себя в руках ради Гарри, ради их дружбы, ради Джинни… И у него получалось это вот уже неделю. После очередного, но очень громкого скандала с Джинни, которая, не вытерпев прямого взгляда Рона, его воинственно сжатых кулаков и от злости красных кончиков ушей, высказала тогда и про свою личную жизнь, и про личную жизнь Рона — ну, про её отсутствие, — и про личную жизнь Гарри — точнее, про жизнь Джинни и Гарри. Гарри тогда не встал на защиту друга, а, наоборот, крепче сжал ладонь Джинни в своей и, как бы виновато посмотрев на Рона, уверенно сказал: — У нас всё серьезно, Рон. — Привыкай, понял? — добавила нагло Джинни. Итак, их маленькая компания — Гарри, а значит, и Джинни, Рон и Гермиона — не то чтобы часто выбирались в подобные места, но иногда, когда от школы хотелось жуть как отдохнуть, они приходили в самый обычный клуб с громкой музыкой и запрещенным алкоголем. Гермиона всегда кривила губы и неприязненно смотрела на них, стоило ей увидеть поддельные документы: вход строго двадцать один. Хотя близнецы, когда-то частые посетители, уверяли, что тут и половине-то восемнадцати не было. Они занимали один из дальних столиков, чтобы танцующие тела не мешали кое-кому целоваться, Гермионе — она даже здесь умудрялась! — штудировать всемирные законы, а Рону пить свое пиво. Когда Джинни, громко смеясь, совсем потеряв стыд, перебралась к Гарри на колени, начала щекотать через свитер его ребра и пьяненько взвизгивала на каждый поцелуй в шею, Рон, не выдержав, резко поднялся — якобы отлить. Гарри и Джинни не обратили на него совершенно никакого внимания, Гермиона, невозмутимо читавшая биографию Павлова, кивнула и попросила принести ей стакан воды. Туалет, ожидаемо, оказался занят. Девчонка уселась на раковину, широко расставив ноги, — между её стройных бедер стоял парень, руки которого творили что-то такое под её блузкой, что девчонка так пыхтела и глаза жмурила, что на Рона ей было, откровенного говоря, плевать. — Да сколько можно! — простонал Рон, когда и на самом выходе его поджидала парочка. — Ты же ей язык в глотку пропихнешь скоро! — сквозь крышесносящие басы его никто не услышал. Табличка «Выход» светилась ярко-синим, а не привычным красным. Лампы заменили что ли. Рон шустро отодвинул лизавшихся в сторону, раздвинул тяжелые, плотные занавески, толкнул темную, сливавшуюся со стенами дверь и достал уже из кармана пачку сигарет — думал свернуть за угол, там у мусорных баков, под тусклым фонарями «курилка», — как оказался в другом зале. Он, честно, даже не знал о таком разнообразии клуба. Рон осторожно шагнул вперед, спрятал сигареты и оглянулся: точно такой же зал, музыка в другом порядке только, официанты тоже. Темные стены, яркий танцпол, неоновые картинки — казалось, всё одинаковое, но что-то словно было не так… Люди. Здесь было так много… парней. И довольно прытких! Один из которых оказался вдруг рядом с Роном, в темноте у незнакомца глаза поблескивали, пьяно улыбались тонкие губы, которыми он неожиданно быстро поцеловал его в щеку. А потом мальчишка повернулся вокруг себя, подвигал руками и исчез среди движущихся тел, красивых, сильных… Вот чё-ё-ёрт… Прямо на него с другого конца зала, у барной стойки смотрел Малфой. Наверное, у Рона взгляд был такой же испуганный, как и у Малфоя: сердце внутри словно отплясывало под зажигательный трек, пальцы сами собой потянулись к двери выхода… Из всех людей на планете в конце концов, блять! Именно Малфой, этот хорек, от которого нельзя ожидать ничего хорошего. Малфой, который находился в гей-баре, смотрел как мышь на Рона, и, судя по тому брюнету рядом, с ним флиртовали. Или он флиртовал. Несколько танцующих заслонили собой Малфоя, а когда Рон снова сумел увидеть барную стойку, брюнет стоял один — Малфой, предсказуемо, успел удрать. Когда Рон вернулся за их столик, Джинни всё так же сидела на коленях Гарри и кормила его апельсинчиком. — Ты принес мне воду? Ну, Рон, как всегда, — Гермиона умилительно усмехнулась: видимо, была в хорошем настроении, раз кричать не начала. — А ты чего такой? На тебе лица нет! Как будто Снейпа в плавках увидел! Лучше бы это, вот правда.

***

Все выходные Рон не мог выкинуть Малфоя из головы. Он проверял соцсети чаще, чем когда-либо, с каждым разом ожидая увидеть… Рон и сам не знал. «Уизли, наш Король, — гей?», «Да здравствует Ваша Голубая Кровь!», «Кто-нибудь хочет королевский минет?». Но хорек молчал. И это почему-то напрягало ещё сильнее. Малфой был хитрый и гадкий. А ещё трусливый. И, наверное, единственное, почему школа не трубила о том, что Рон оказался в гей-баре, было присутствие самого Малфоя, любимого сыночка, гордость семьи, в этом же баре. — Убери уже этот телефон! — повторила Молли, насыпая Рону добавки. — Опоздаешь на тренировку. Гарри, наверное, уже там. — Не, он сегодня пропускает. У Джинни тоже тренировка — он обещал посмотреть. Молли довольно улыбнулась: — Какой милый мальчик! А Рон, вот, думал, что это нифига не мило — тренировки пропускать из-за… фу, серьезных их отношений. Ну кто вот так делает? То Гарри пойдет шарфик Джинни принесет, то Гарри очередь в столовой займет, то Гарри у женского туалета ждать будет весь перерыв… Рон бы не позволил так с собой обращаться. — Ну да, — Гермиона зевнула и потерла сонные глаза: опять читала всю ночь, — а кто Лав-Лав помогал в освоении макияжа? Кажется, ты тогда плохо смыл тушь. Рон покраснел. Он всегда краснел, когда кто-то упоминал Лаванду. Слава богу, их отношения были короткими, но зато какими насыщенными! Кажется, вся школа слышала эти рыдания: «Я одна-а-а! Опя-я-ять! Бон-Бон!». — Что, Уизел, подружка слез сдержать не может? Так рада, что ты наконец бросил её? — Малфой прокрутил мяч на пальце, усмехнулся и сделал резкий бросок, целясь Рону прям в грудь. — Жаль, у тебя ни одной подружки так и не было, — он поймал мяч с громким хлопком. — Нулевая база — это всё, что ты можешь? Малфой тогда сердито мяч из рук забрал, ловко закинул в кольцо и самодовольно улыбнулся. На подколку решил не отвечать. Рон засчитал это как маленькую победу: не так-то часто у хорька не находилось слов. Тренер Хуч напомнила всем, а в особенности Рону как лучшему другу Гарри Поттера, что если Гарри Поттер вздумает ещё раз позавтракать любимым тыквенным пирогом перед тренировкой, то Гарри Поттер будет серьезно оштрафован. А Рон подумал, что если Джинни Уизли вздумает ещё раз манипулировать Гарри Поттером, то Гарри Поттеру будет действительно плохо. И Джинни тоже: уж Рон постарается. — Сегодня займешь место Поттера, Малфой, — очень быстро и беспрекословно сказала Хуч, метко кинув Драко красную футболку. — Переодевайся и присоединяйся! Остальные — разминка! Крэбб, который выздоровел только сегодня, виновато ссутулил плечи и подставил голову под удар недовольного таким раскладом Малфоя. Играть, хоть и тренируясь, в «другой» команде он не любил. Особенно если это означало занять место Поттера, который поперся на тренировку женского футбола вместо своей, где надо баскетбольным мячиком в корзину попасть. Снейп говорил, что Поттер — звезда, которой и тренировки не нужны: слишком раздутое эго; что ж, Драко полностью поддерживал крестного. Рон заметил, что всю игру Малфой был сам не свой: не такой быстрый, не такой меткий… Как будто зеленая футболка придавала ему сил, как будто он и не старался совсем. Хуч постоянно выкрикивала его фамилию, недовольно косилась на него и была так зла, что грозилась дополнительной тренировкой. Малфой её не слушал — продолжал себе вяло по площадке бегать и смотреть на всех, но не на Рона, который, напротив, глаз с него не сводил. — Передай Уизли! — кричала взбешенно Хуч, когда Малфой наконец-то взял мяч. — Отдай! Но Малфой упрямо продолжал глядеть вперед, несся к кольцу, руки поднял, подпрыгнул в броске — мимо. Их команда проиграла. Хуч приказала всем отправиться в душ и обещала, что следующая тренировка будет в сто раз сложнее. Она была похожа на злого-злого воробья, который хотел бы вцепиться нерадивым игрокам в волосы, да не может. Малфой был похож на очень уставшего хорька, который, впрочем, успевал и огрызаться на недовольные стоны команды, и первым зайти в душевые. Рон отвернулся ко всем спиной. Капли пока ещё теплой воды приятно массировали напряженные плечи. Наверное, он мог бы вечность вот так простоять — дайте только перекусывать иногда и уберите этот гогот команды. Почему-то обсуждать сиськи Парвати или задницу Паркинсон не было никакого желания. Рон вдруг осознал, даже замер с наполовину намыленными плечами, что Малфой никогда — никогда — не обсуждал девчонок. Малфой, у которого было много друзей, который участвовал почти в каждом разговоре, который совсем не был тихим и зашуганным, всегда занимал самый дальний душ, отворачивался от всех, молча стоял под водой, быстро одевался и уже потом превращался в привычного самовлюбленного засранца. Если Малфой был по членам, становилась понятной его незаинтересованность в девчонках. Рон всего на секунду подумал, что противная семейка Малфоя наверняка не знает, что их наследник шастает по гей-барам и дрочит на порно с мальчиками. Он выключил воду, когда она стала леденеть. В душевой уже никого не было. Гарри, с которым они обычно вместе шли на уроки, скорее всего провожал Джинни до её кабинета. — Мамочка не учила, что пялиться некрасиво? — грубо спросил Малфой, в дорогих брюках, выглаженной рубашке и начищенных до блеска туфлях. Кончики его волос не успели высохнуть, и вода с них капала на плечи. Рон мог бы съязвить. Рон мог бы сказать про его бледную аристократичную задницу, которой явно чего-то не хватает, раз Малфой, рискуя репутацией своей дражайшей семьи, ищет это «что-то» в клубах. Он мог бы на всех основаниях назвать Малфоя текущей девочкой и педиком. Он мог бы рассказать всем, что Малфой — киска, напрашивающаяся на крепкий хуй. Но Рон прикусил язык и заметил, что от ярости у Малфоя красные пятна появились на всегда бледных щеках. Его взгляд, очень быстрый, прошелся по голой груди Рона, остановился дольше положенного на узелке полотенца и сосках твердых от холода. — Я залы перепутал, ясно? — нервно одернув манжет рубашки, сказал Малфой, шаря взглядом теперь где угодно, только не по Рону. — Это было случайно. И тот парень… Он только подошел, окей? Забыли, Уизли. Любишь члены — люби, только на меня не смотри. Рон поперхнулся воздухом: — Ч-чего? Да ты в своем уме?! Как ловко перевел стрелки! Малфой — умелый лжец, это у них в крови что ли. Рон сделал шаг — хотел подойти к своему шкафчику — но Малфой, ещё раз посмотрев на чуть сползшее полотенце, отступил. Прижался лопатками к шкафчику, сглотнул и так долго взгляд не поднимал, что Рону, серьезно, даже неловко стало от такого пристального внимания. — И куда ты идешь, а? — пропищал Малфой, нервно облизнув губы. Рон остановился очень близко, руку протянул Малфою за спину — могло показаться со стороны, как будто обнимает. Малфой в пояснице выгнулся, так получилось, что ноги расставил, и наконец глаза поднял. — Это мой шкафчик, — объяснил Рон. Но Малфой никуда не сдвинулся. Закрыл глаза, покраснел сильнее, проматерился — и колено между бедер Уизли просунул, задрав край полотенца. Потерся и задрожал весь, когда тепло чужое почувствовал. — Вот же бля-я-ядь… — прохныкал он, затылком громко ударяясь о дверцу шкафчика. — Можешь послать, Уизел, потом. Вот же с-сука… Ему было чертовски, жутко стыдно. Но прекратить — нельзя! Драко несмело протянул ладонь, бледную, красивую, с длинными тонкими пальцами, которыми бы на пианино играть, а не в баскетбол, и дотронулся до чужих крепких плеч. Наконец открыл глаза — большие-большие, испуганные, потемневшие от желания. — Даже здесь эти пятна рыжие. Чего ты такой конопатый, морковный?.. Уизел, — сказал он и поморщился, как будто от боли. Как будто. Если бы не вставший член, которым он терся о пах Рона, как кошка. Он кончил и лицо спрятал на плече, дышал тяжело и прерывисто, как всегда после хорошей тренировки. Рукой, наверное незаметно даже для себя, поглаживал плечо — от ключицы до локтя. А потом резко прекратил ласку, поднял свои бесстыжие глаза, широко ухмыльнулся и кивком указал на стояк Рона, который никак не прикрыть было жалким полотенцем, сползшим так, что ничего и не скрывало. — Ну ты и лицемер, Уизел, — протянул Драко довольно. — Кто бы мог подумать. — Действительно, Малфой, — сказал Рон, однако руку со своего плеча не убрал. — Кто бы мог подумать, — и кивнул на брюки, где расплылось мокрое пятно. Впрочем, Малфой не обиделся, а улыбнулся ещё шире. Им предстояло еще много работы. Например, ждать друг друга после тренировок и занимать очереди в столовых.