Ей бы давиться мартини на вечеринках по случаю окончания школы и внеочередного перерыва в отношениях с Магнуссоном, но Нура ради разнообразия пробует недо-отношения с Юсефом. Они гуляют, кидают камни в реку и делят пару пресных поцелуев уровня PG. Сатре прикрывается дружбой с Саной, а не тем, что ничегошеньки к нему не чувствует, и отпускает на все четыре стороны.
— Тебе нужно сменить климат, — советует мать по телефону. Умудренная пятым разводом с отцом на берегах Средиземного, она закуривает тонкую виноградную сигарету и звонит дочери по четко выверенному расписанию (может, кризис сорока и отсутствие подруг). Нура кивает, как китайский болванчик, поверх трубки и убирает бардак, разведенный Эскилем и Лин.
— Сейчас нужно быть тут, у Эвы проблемы, знаешь.
У Эвы, вообще-то, роман с Ульрихом с третьего курса и красное полусладкое в пятничный вечер. Нура мастерски прикрывается делами подруг и профессионально выстраивает линию обороны.
Цитаты Вишневского на стене в фейсбуке придают её образу шарма знающей себе цену дешевки. Она до сорванных связок не знает, что делать со своей жизнью дальше, игнорирует новый аватар Вильяма и почти с радостью видит лайк от Шистада и его заявку в друзья с язвительным "привет, girl".
Кризис у них начинается одновременно с бутылки мартини и коньячных радужек Криса.
— Эва говорит, ты можешь посоревноваться с Вильямом в мудачестве.
Девочка, которая бежала навстречу, как в дерьмовых фильмах для подростков, и целовала своего обязательно вечного возлюбленного под фонарями ночного города, давно истлела в тысячах ненаписанных и неотправленных писем. Нура думает, у неё есть право поступать, как хочется.
Хочется упиться и потрахаться с лучшим другом Магнуссона ему на зло — пожалуйста.
— Я лучше.
Все заканчивается (начинается) с простыней не первой свежести и склизкого чувства пиздеца под кожей; Крис угощает её кофе с утра и даже не прогоняет на дождь. Так она и сидит у него в кухне, кутаясь в свитер и пялясь в телевизор.
— Можешь остаться ещё на ночь, если хочешь.
Падать ниже просто некуда.
Они не целуются под "Дневники памяти", упаси боже. Нура уходит, шлепая кедами по лужам и обещая себе не возвращаться.
Само собой, Пенетраторы как жвачка на ботинке, которую забываешь отлепить и так и ходишь по привычке, каждый раз думая содрать её при первой же возможности. Нура появляется на пороге Криса, и он ухмыляется, предлагая ей остаться на ночь.
— Будто это и так не очевидно.
— Я специально купил зеленый чай, чтобы тебе не пришлось давиться дерьмовым кофе.
— М-м-м, очаровательно.
Крис иногда смотрит на неё со странной помесью похоти и нежности, будто он привязался. Словно ему не наплевать на её проблемы. Он заправляет волосы ей за ухо одним аккуратным жестом и говорит:
— Поехали на выходных в Берген?
Нура не знает причин для отказа. Ей некуда идти, нечего делать, Эва резко предупреждает её не вестись и ни в коем случае не влюбляться. Нура почти истерично смеется над нелепостью этой мысли и выдает усталую тираду про секс и свободное время. Кому как не Мун знать про интрижки с Крисом.
Они покупают билеты до Бергена и слушают музыку в одних наушниках на двоих всю дорогу. Шистад ужасно подпевает голосу Канье и приваливается к её плечу. Они выучили искусство игнорировать невидимое присутствие Вильяма, — её, вроде как, ещё бойфренда, — и Крис шепчет на одной из озоновых после дождя улиц:
— Ты хоть когда-нибудь улыбаешься? — тянет ей смятый тюльпан с клумбы. — Давай же, уверен, это умение входит в твою базовую комплектацию.
— Когда ты стал таким отвратительно прилипчивым?
— Когда ты стала такой сукой?
Он кладет ладонь на её затылок и оттягивает зубами губу; Нуре кажется, он чего-то боится.
Она не говорит ему про ночной звонок от Вильяма и собственное стыдное и трусливое "целую" в конце.
Крис водит её по тротуарам, для виду улыбаясь мимо проходящим девушкам, но Сатре ломает голову над тем, с каких пор Шистад занял 70% её времени и мыслей.
Она смотрит на номер Вильяма, но вместо "удалить" блокирует экран. Если Крис ведет себя, как влюбленный по уши мальчишка, не значит, что она верит.
Это вовсе не значит, что она отвечает тем же.
***
Вильям ровным счётом никак ничего не комментирует, только обнимает её обеими руками и Нура притворяется, что не чувствует удушливый запах чужих женских духов на его рубашке. Он весь теперь — дорогие костюмы на заказ, начищенные до блеска ботинки и запонки. Нура делает вид, что её всё устраивает и она не скучает по мальчику в толстовке и с сигаретой за ухом.
Она в небе над Англией с одной сумкой в багаже и рукой Магнуссона на своей коленке; мобильный блокирует сообщения Криса ещё в воздухе, авиарежим работает, как часы.
Она осталась почти той же, девчонкой в огромном свитере, джинсах с высокой талией и вечным онлайн на фейсбуке; Вильям быстро целует её, прежде чем подтолкнуть в сторону примерочной с платьем в руках.
Сообщение Шистада вибрирует в кармане, когда она смотрит на себя в лифчике и синей джинсе. Нурино "прочитано" высвечивается минутой позже над язвительным "ему просто стало скучно".
Ей хочется кричать, что она знает Магнуссона лучше, что она просыпалась от его поцелуев и он обещал ей городскую сказку с быстрыми тачками и плохим-несчастным мальчиком.
— Ты готова?
— Ты уверен, что мне нужно это платье?
Вильям качает головой снисходительно, чуть поджимает губы. Нура думает, что она дура, но идёт следом за ним. Они больше не подростки, чтобы держаться за руки, и Сатре убеждает себя, что это правильно. Пора взрослеть.
Серьёзная его версия по-прежнему мудаковатая, только вот в этот раз у Нуры нет сил пытаться пробиться сквозь броню. Ей блеск его новой жизни слепит глаза, а вечеринки с шампанским и устрицами кажутся фарсом и мишурой. Вильям расточает улыбки и не замечает её нервных прикушенных губ и постоянных коротких взглядов на экран мобильного.
Шистад молчит, Нура покупает билеты до Осло на семнадцатый день.
Это позорное поражение. Раньше у неё хотя бы оставалась гордость, теперь разве что "я же говорил" голосом Криса на репите. Она устала.
Она так чертовски устала от Пенетраторов и их вечных появлений из ниоткуда.
Сатре даёт себе обещание не писать Шистаду и удалить его номер. В итоге, она выставляет в инстаграм редкие фото (никогда не селфи, разве что свой отдаленный размытый силуэт и виды из окна), каждый раз удаляя сообщения в директ, не прочитав их. Она сильная девочка, пусть и поломанная.
Умные книжки не врут. Нура учится жить одна: без тоски по чужому голосу и протянутых рук. Ей это нужно, хотя ломка кажется невыносимой. Ева сочувственно ведёт плечами и бормочет:
— Я думала, школа осталась позади.
Я думала, ты умнее, а ты снежная дурочка.
***
— Думала, я свалил? — от него пахнет терпко, коньячно и безумно. Нура отступает на шаг, пропуская внутрь и глядя, как Крис оступается о коврик в прихожей, матерясь под нос.
— Что ты тут забыл, Кристофер?
— Пустишь переночевать?
Она пожимает плечами, достает плед и кидает его на диван в гостиной; Крис презрительно фыркает, на ходу снимая кофту и падает на её кровать. Улыбается пьяно-лениво, глаза — мутные кристаллики, и, чёрт, Нура по сути должна его выгнать.
— Если тебе станет плохо, ты знаешь, где ванная.
— Я давно не школьник, чтобы блевать в туалете после вечеринки, — он хлопает по кровати ладонью. — Давай, Ну-у-ура, ты же не будешь спать на диване. Обещаю, приставать не стану.
— Именно это я и собиралась сделать.
— Пристать ко мне?
Сатре закатывает глаза и ложится как можно дальше. Лежать тут с Крисом кажется в разы правильней лондонсокого нового Вильяма с шелковыми простынями и сплошным английским снобизмом. От Шистада привычно пахнет куревом, виски и "Эгоистом" от Шанель.
— Зачем ты пришёл?
— Ты мне скажи. Зачем я пришёл?
Он смотрит слишком трезво, как для того, кто шатался по пути в спальню. Нуре надоели загадки, ей хочется чего-то нормального, без вечной тревоги и необходимости контроля. Сатре не шестнадцать, чтобы пытаться приручить того, кто этого не желает.
— Не знаю, Крис.
— Поехали в Берген на выходных?
Она улыбается, и, наверное, это тот ответ, который был ему нужен, потому что Шистад добродушно хмыкает и тянет руку к её лицу.
