Сон

В палатке жарко и душно. Одуряюще, почти до тошноты, пахнет пряностями. Ком подкатывает к горлу — то ли от диковинного аромата, то ли от усталости. Станнису кажется, что он сейчас потеряет сознание. Все вокруг тонет в темноте, лишь ярким пятном горит огонь жаровни. Над ней в небольшой чаше что-то булькает, и воздух дрожит от пара. Мелисандра смотрит в огонь, едва заметно улыбается и снимает чашу, словно и не чувствует жара. — Я вижу поверженного врага, — говорит она, приближаясь. — Ты пронзишь его своей недрогнувшей рукой, мой король. Она подносит к его губам чашу, и Станнис делает глоток. Сначала обжигает рот, затем и нутро: словно жидкое пламя стекает от губ к кончикам пальцев. Будто он, как его прадед, хлебнул дикого огня. Впрочем, это ощущение очень быстро проходит, сменяясь приятным теплом. — Ты так устал, мой король, — шепчет Мелисандра и проводит пальцами по его лицу. Станнису чудится, что на щеке остается след. — Поспи. Она толкает его в грудь, и Станнис растягивается на подушках. Ему кажется, он проваливается во тьму, словно погружается в морскую пучину, бесконечно падает, не в состоянии достичь дна. Вода ласкает его тело подобно нежным женским рукам. Волны поют странную песню на незнакомом языке. Станнис понимает «отдайся мне», и его губ касается обжигающий поцелуй. Станнис пытается отстраниться. Море вокруг него бушует, закручиваясь водоворотом, а песни сирен, доносящиеся со дна, становятся все громче и яростнее. «Не хочешь меня? — шепчет знакомый голос, но Станнис не может вспомнить чей. — Тогда, может быть, захочешь его?» Станнис не успевает ответить. Его выносит на берег. Голова почти не кружится, разве что звезды на небе двигаются, словно сонные светлячки. Рядом кто-то лежит. Станнис пытается повернуть голову, но понимает, что слишком устал даже для этого. Он на мгновение прикрывает глаза, а когда открывает вновь, видит перед собой улыбающееся лицо Давоса. Станнис хочет спросить, как тот очутился здесь, но едва открывает рот, как Давос наклоняется к нему и закрывает его поцелуем. Станнис думает: надо отстраниться, сказать, что не следует этого делать, но не может. Он слишком сильно хочет Давоса и не в силах сопротивляться желанию. Поцелуи и прикосновения Давоса обжигают, как обжигали поцелуи и прикосновения Мелисандры, но Станнис почти сразу перестает это замечать. Какие могут быть мысли, когда Давос устраивается на нем и позволяет проникнуть внутрь себя. Станнис лежит почти неподвижно, пока Давос медленно двигается на нем. Станнис хочет видеть его лицо, но глаза сами собой закрываются, и остается лишь чувство обволакивающего жара, горячие прикосновения и долгие стоны. Давос двигается все быстрее, и Станнис понимает, что снова тонет. Дыхание перехватывает, под веками расплываются радужные пятна. Станнис слышит протяжный хриплый стон и понимает, что это его собственный голос. Тьма смыкается над ним, и он окончательно растворяется в ней. <div align="center">*** </div> Утром болела голова, а еще ломило спину. Станнис чувствовал себя вымотанным, словно и вовсе не спал. Он был укутан одеялом, а рядом с постелью стояла пустая чаша. Должно быть, Мелисандра напоила его вчера крепким вином, раз сегодня он чувствовал себя так, словно пировал всю ночь. В палатку заглянул Давос. На Станниса вдруг нахлынули образы: улыбающееся лицо, звезды, горячие поцелуи. — С вами все в порядке, милорд? — взволнованно спросил Давос. — Вы так побледнели. — Мне снился странный сон, — сказал Станнис и пристально посмотрел на него. Во взгляде Давоса читалось непонимание. — Да, — вздохнул Станнис, — просто сон.