***
— Мы рядом всегда, всегда, так что будь осторожной. Но иногда мы не рядом, и тогда будь ещё осторожнее. И тогда, когда мы не рядом — не смотри в себя, смотри вокруг! Мышь кивнула серенькой головкой удаляющимся во мглу мужикам, подтверждая свою покорность их воле. Оставшись одна, села за стол, поразмышляла. Мышь пораз мыш ляла.***
Конечно, не очень хорошо. Как забыть убрать купленное мясо в холодильник. Мясо гнило. Мужики немного за это Мышь били. Сейчас мужики Мышь не били, она сама себя била. Уже добивала себя. Уже гнила как мясо, не убранное в холодильник. Мышь подумала, что не стоило размышлять. Подумала также, что во второй раз повторенный каламбур не так смешон, как в первый. Она подумала. Преступила. Узница собственной тюрьмы. Заперлась в своей тушке. Чем больше глядела в себя, тем сильнее кровь заливала глаза. Мышь больше не могла смотреть вокруг.***
Стук. Второй. Много стуков в дверь. Кто-то бьёт по двери, ревя и пыхтя. Дверь слетела на землю. Что-то чёрненькое показало свою голову из-за дверного проёма, смотря в чёрненькие непонимающе-удивлённые глазки Мыши. — Я тут... заглянула, — посмеиваясь, тягуче проскрипело существо. — Ты меня... знаешь? Мышь продолжала удивлённо глядеть на сгусток темноты. Сгусток трясся от возбуждения, сопел, руки его тряслись. — Я... Тьма! — прогремело существо, в мгновение ока охватывая неистово пищащую от страха Мышь своими тягуче-чёрными отростками.***
Мужики вернулись ночью, поздно. Непростительно поздно. На столе Мыши выцарапана корявая запись: «ум привёл к безумию. забавный каламбур. но я умираю». — А мы говорили, – залепетали мужики...