Наши в Хогвартсе (продолжение)

— Сегодня в час двадцать три минуты наступит полнолуние. В эту ночь нам не придётся спать. Северус только что вернулся к себе. Уроки были окончены, и он собирался заняться проверкой домашних заданий, предварительно повидав Эйлин и убедившись, что она в порядке. — Что я должна буду делать? — Эйлин, варившая несложное зелье по заказу мадам Помфри, подняла голову от котла и с готовностью взглянула на мужа. — Ничего. Ничего особенного. Только присутствовать при этом и чётко выполнять всё, что я тебе скажу. Чётко и быстро. Не задавая никаких вопросов. И ничему не удивляясь. Поняла? — Поняла. — И, что бы ни случилось, что бы ты ни увидела — оставайся на месте. Никаких движений и никаких лишних слов. Иначе последствия могут быть катастрофическими. — Так уж и катастрофическими? — Эйлин недоверчиво улыбнулась. — Я не шучу. Это тёмная магия. Очень тёмная. И очень опасная. Малейшая неточность может стоить нам жизни. Так что будь добра, сделай всё, как я тебя прошу. Эйлин посерьёзнела: — Хорошо, хорошо, не беспокойся. Я всё поняла, осознала и прониклась. Буду выполнять все твои указания и сидеть смирно. Северус осуждающе покачал головой. Ему показалось, что Эйлин слишком легкомысленно относится к предстоящему ритуалу. Сам же он отчётливо понимал, насколько опасным будет задуманный им обряд. Но обойтись без него было невозможно — опасность, ежедневно, ежеминутно грозившая им обоим, была ещё сильней. Северус снова и снова прокручивал в голове все детали предстоящего действа, стараясь ничего не упустить и подготовить всё заранее. Время для него тянулось мучительно медленно. Но вот наконец закончился ужин. Вот провинившимися учениками уже были отмыты все банки и пробирки. Вот опустела слизеринская гостиная. Все его студенты разбрелись по спальням. Стрелки часов черепашьим ходом приближались к полуночи. Эйлин читала или делала вид, что читает, сидя в кресле. Северус пытался отвлечься проверкой домашних заданий. Казалось, что время сгустилось до консистенции вязкого желе, превращая каждое движение в мучительно-тягучее усилие. Когда стрелки часов наконец добрались до часа ночи, Северус встал. Пора было начинать подготовку к ритуалу создания оберегов. Он решил провести ритуал в своём кабинете, там, где он чувствовал себя уверенней всего и где ему в этот час меньше всего могли помещать. Он заранее приготовил всё необходимое, всё продумал и рассчитал. Главное — чтобы ему не помешали. И тогда у него всё получится. Свой рабочий стол Северус очистил заранее. Сейчас его поверхность была пустой, отчего стол казался значительно большим, чем обычно. Прежде всего, Северус разместил на столе пять коротких свечей, надёжно закрепив их в невысоких подсвечниках, скорее похожих на плошки. В центр обозначенного свечами пятиугольника он поместил глубокую, позеленевшую от времени медную посудину, чем-то напоминавшую широкую чашу, всю испрещённую странными символами, словно выгравированными на ней. Значения этих символов Эйлин не знала, а спрашивать сейчас у Северуса не решилась. Слишком суровым и сосредоточенным было его лицо, слишком резкие тени пролегли у него под глазами, в складках, протянувшихся от крыльев большого крючковатого носа к губам и в морщине, залёгшей между бровями. В отблесках каминного пламени Северус сейчас казался столь зловещим, что, если бы Эйлин не знала его, она бы, пожалуй, оцепенела от ужаса, глядя на эти приготовления и на человека в чёрной мантии, возвышающегося над столом подобно гигантской летучей мыши. Эйлин прониклась серьёзностью момента и не умом поняла, а скорее почувствовала на уровне инстинктов, насколько опасно то, чем они сейчас будут заниматься. Внутренне подобравшись, она стала сосредоточенно наблюдать за мужем, каждое движение, каждое слово и каждый взгляд которого чётко отпечатывались у неё в мозгу, будто линии, оставленные на поверхности мрамора резцом скульптора. Северус, почувствовав эту собранность, бросил на Эйлин беглый взгляд, в котором она ясно прочитала: «Умница. Так и нужно» и продолжил подготовку к ритуалу. На дно медной чаши он поставил два широких стакана, в каждый из которых положил по кольцу. Рядом с ней на столе оказался небольшой очень острый серебряный нож, похожий, скорее, на хирургический скальпель. Справа за пределами очерченной свечами пентаграммы разместился флакон с зельем ярко-рубинового цвета. Верхний ящик стола, расположенный непосредственно под столешницей и предварительно очищенный от всего содержимого, был открыт. В нём Северус установил и надёжно закрепил подставку, похожую на небольшой пюпитр, на которой разместился кусок пергамента с написанными на нём крупным разборчивым почерком словами заклинания. Пергамент был крепко прикреплён к подставке, чтобы его невозможно было сдвинуть с места ни при каких обстоятельствах. Северус тщательно осмотрел стол и проверил надёжность крепления всех предметов на нём. — Северус, мальчик мой, ты уверен? — подал голос портрет Дамблдора из простенка между шкафами. — Альбус, вы ведь понимаете всю серьёзность момента? — Снейп зло сверкнул глазами в его сторону. — Разумеется, — отозвался Альбус на портрете. — А вот понимаешь ли ты, что собрался делать? — Я всегда отдаю себе отчёт в своих действиях, — рявкнул Северус. — Вы будете вести себя смирно, или мне вынести портрет в другую комнату? — Не кипятись, мальчик мой. Я только хотел предупредить тебя, — примирительно отозвался Дамблдор. — Я понимаю всю опасность задуманного тобою действа, поэтому буду нем, как рыба. — Надеюсь, — недовольно буркнул Снейп. Дамблдор на портрете замолчал, продолжая прислушиваться к тому, что происходит в кабинете. В четверть второго Северус попросил Эйлин подойти к столу. — Магия тёмная, — сказал он ей. — Оберег привязывается к конкретному человеку с помощью его крови. Сейчас я сделаю надрез на твоей руке. Когда крови натечёт достаточно, ты сама себе залечишь рану. Справишься? — Обижаете, господин профессор, — привычно отозвалась Эйлин. — Будь серьёзнее, — его брови сошлись на переносице, а складка между ними стала глубже и заметнее. — Сейчас не время шутить. — Не переживай. Всё будет в порядке. Эйлин закатила рукав мантии и протянула Северусу руку. Он бережно взял её запястье. И, несмотря на то, что сейчас его пальцы были холодны, как лёд, Эйлин ощутила нежность, с которой он касался её руки. Прежде чем сделать надрез, Северус коснулся губами её кожи в том месте, по которому собирался резать, а потом быстрым решительным движением полоснул по нему ножом. Она, готовая к тому, что должно было случиться, вздрогнула, но не вскрикнула. Быстро перевернув руку Эйлин над стаканом с её кольцом, Северус сдавил запястье, чтобы кровь потекла быстрее. Когда кольцо оказалось полностью в крови, он вновь перевернул руку жены надрезом вверх, прикоснулся к нему губами, слизывая кровь и остановил её одним взмахом своей волшебной палочки. — Залечи порез сама, — коротко велел он ей, указывая взглядом на кресло, стоявшее напротив стола. Эйлин послушно уселась в него, достала волшебную палочку и машинально произнесла необходимое заклинание, не отрывая взгляд от Северуса и абсолютно не чувствуя боли. Она была слишком взволнована и слишком увлечена развернувшимся перед ней действом, чтобы реагировать на такую пустячную царапину. Северус закатил рукав мантии. Чёрная метка на его левом предплечье после гибели Волан-де-Морта была почти совсем не видна, выделяясь лишь слабым серым контуром на бледной коже. Её можно было даже не заметить, если не знать, что она там была. В полумраке комнаты с того места, где сидела Эйлин, она точно не смогла бы её разглядеть. Но, даже если бы Метка исчезла вовсе, Северус продолжал бы ощущать её — каждую линию, каждый изгиб ненавистного рисунка. Северус взял в правую руку нож и резким взмахом полоснул по руке там, где голова змеи на Метке переходила в туловище, отсекая эту голову, словно Лонгботтом, мечом обезглавливающий Нагайну. Быстрым движением перевернув руку над стаканом со своим кольцом, Северус сжал её. Эйлин, не отрываясь, смотрела на струйку крови, вытекающую из раны. В полумраке кабинета кровь Северуса казалась почти чёрной. Его вид сейчас был настолько зловещим, что она подумала: «Если бы я была магглой, то сейчас умерла бы от страха». В причудливой игре зловещих теней над столом возвышался чёрный колдун, угрюмый и могущественный тёмный маг, воплощение зла. И только тот, кто верит ему безоговорочно не усомнился бы в данную минуту в его чистых помыслах и добрых намерениях. Эйлин верила. Не просто верила — знала, что за кажущейся внешней злобностью её мужа скрывается высокая и чистая душа. Она понимала это умом и ощущала каждой клеточкой своего тела. Она не боялась Тёмной магии, раз не боялся её он. Он заставит Тёмную магию служить благим целям — Эйлин твёрдо верила в это. Обуздав безотчётный страх, она спокойно смотрела, как Северус перевернул руку Меткой вверх, с помощью волшебной палочки остановил кровь и быстро залечил порез. — Что бы ни случилось — оставайся на месте, ничего не говори и ничего не делай, — сказал он, обернувшись к Эйлин. — Запомни — НИЧЕГО! Поняла? Эйлин сглотнула и молча кивнула в ответ. Северус одним лишь взглядом зажёг стоящие на столе свечи, внезапно вспыхнувшие тревожным оранжевым огнём. Он стоял у стола и лицо его, освещённое пламенем свечей, казалось теперь ещё более бледным. На нём контрастнее выступали скулы, нос казался больше, а тени под глазами отчётливей. Серая землистость кожи вновь стала заметной, как в былые времена. Северус положил руки на подставку с закреплённым на ней пергаментом и стал медленно произносить непонятные слова заклятия своим густым низким голосом. От этого ли голоса или от странного, тревожного звучания незнакомых слов, у Эйлин по спине поползли мелкие холодные мурашки. Она передёрнулась и плотнее вжалась в кресло, вцепившись руками в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев. Голос Северуса звучал всё ниже, туманя её сознание, делая всё, окружающее её, смутным и нереальным и вызывая всё большую тревогу и беспокойство в душе. Вот он уже опустился до самых низов, неподвластных человеческому голосу. Этот звук леденил душу и сковывал её ужасом. Глаза Северуса, в которых плясали отблески пламени свечей, в какой-то момент заполнились этим пламенем целиком и налились красным огнём. Слова заклинания лились всё быстрее. Лицо того, кто их произносил, неуловимо менялось. В какой-то момент Эйлин с ужасом осознала, что существо, стоящее перед ней — вовсе не её муж. Знакомые, любимые черты дорогого ей лица исказились. Они были узнаваемы, но выражение лица, мимика — всё было чужое и внушало леденящий страх. Особенно глаза…. Красное пламя в них постепенно накалялось до тех пор, пока глаза эти не стали сначала ярко-белыми, а после — матовыми. Слова заклинания слились в один бесконечный монотонный низкий звук, от которого Эйлин хотелось зажать уши руками, громко закричать и убежать без оглядки — и это было выше неё, подчиняло сознание и гасило волю. Единственное, что удерживало её на месте — это слова Северуса: «Что бы ни случилось, что бы ты ни увидела — оставайся на месте. Никаких движений и никаких лишних слов. Иначе последствия могут быть катастрофическими». Теперь она понимала, насколько катастрофическими могут оказаться эти последствия. Если в теле её мужа находилось какое-то потустороннее существо, жуткое и опасное, внушавшее первобытный ужас, то где же сейчас находится Северус? И сможет ли он вернуться в своё тело? Страх потерять любимого был для Эйлин сильнее страха перед чудовищем, вселившимся в тело её мужа, и только он, этот страх заставлял её оставаться на месте, мучительно решая, что же ей делать — сидеть неподвижно или бежать за помощью. Вдруг в этот низкий, леденящий душу звук, в котором уже не было ничего человеческого, стали вплетаться какие-то посторонние вибрации. Эйлин различила отдельные слова на незнакомом языке, произносимые чьим-то тихим, шелестящим голосом, похожим на шуршание обёрточной бумаги. Голос креп, будто превращался в мощную струю, вплетавшуюся в низкий гул, исходивший из уст существа, стоявшего у стола. В какой-то момент Эйлин показалось, что эта струя опутала звук, издаваемый зловещим существом, обвилась вокруг него и проникла внутрь этого плотного, всеобъемлющего поля. Ужас, поселившийся в сознании Эйлин, парализующий её волю и сделавший непослушным тело, стал её отпускать. Теперь она могла проанализировать, где находится источник этого спасительного звука. Он исходил из простенка между двумя шкафами, оттуда, где висел портрет Дамблдора. И Эйлин почувствовала облегчение. Взглянув на Северуса, она отметила, что глаза его из белых стали вновь красными, потом загорелись жёлтым огнём, а после вернулись в своё обычное состояние. Слова на незнакомом языке уже не сливались в один низкий пугающий гул. Они звучали каждое в отдельности, и произносил их голос Северуса. И вместе с ним эти слова произносил ещё один голос, доносившийся из простенка между шкафами. Теперь этот голос не казался шелестящим, это был привычный голос Альбуса Дамблдора, покойного директора Хогвартса. Но вот он смолк, и в тиши кабинета разносился только густой, низкий, бархатный голос, от которого у Эйлин теплело на душе. Страх окончательно покинул её. Она знала, чувствовала — теперь всё будет хорошо. Северус с нажимом произнёс последнее слово на непонятном языке, взял в руки стаканы, на дне которых густая тёмно-красная жидкость скрывала кольца, и вылил их содержимое в стоявшую под ними медную чашу. Над ней тут же вспыхнул столб синего пламени, которое взвилось едва ли не к потолку, но быстро опало и заплясало на поверхности чаши бойкими яростными языками. Северус взял со стола флакон с яркой рубиновой жидкостью, быстрым движением откупорил его и вылил содержимое на огонь, шепча едва слышные заклинания. Пламя тут же зашипело, завиваясь в клубы сизо-голубого пара, окутавшего помещение. Неуловимое движение волшебной палочки, властное «In perpetuum» — и пар рассеялся. Перед взором потрясённой Эйлин снова был привычный, знакомый кабинет зельеварения, всегда вызывавший у неё чувство стабильности и защищённости. Напряжение, всё это время цепко державшее её, отпустило. Эйлин обмякла в кресле, пальцы на подлокотниках разжались, как разжались и крепко сцепленные зубы, которые тут же начали непроизвольно выстукивать нервную «морзянку». Она взглянула на мужа. Северус стоял у стола в позе, выражавшей полное изнеможение. Его локти опирались на подставку с прикреплённым к ней пергаментом, голову он бессильно уронил на руки. Казалось, ещё немного — и он рухнет на пол, как подкошенный. Эйлин выбралась из кресла и медленно подошла к нему сзади, тихонько прижавшись всем телом и обвивая руками его талию. Северус поднял голову и обернулся к жене. Лицо его сейчас было таким же землисто-серым и измученным, как тогда, когда он занимал должность директора Хогвартса. Эйлин нежно провела рукой по его щеке. Он молча взял её за руку и коснулся губами ладони. А после повернулся к столу, достал со дна медной чаши кольцо и надел его на палец Эйлин. — Как принято у магглов, — криво усмехнулся он. — В радости и в горе, в болезни и здравии, в богатстве и бедности…. — голос Эйлин дрожал, когда она повторяла эту формулу, надеясь превратить всё в шутку. Но шутки не получилось — слишком серьёзным и волнительным оказался для неё этот момент. Она взяла оставшееся на дне чаши кольцо и надела его на палец Северуса. — Теперь кольца будут оберегать нас от опасности. Когда угроза станет явной и непосредственной, магия колец сделает всё, чтобы отвести её любым возможным способом, — тихо произнёс он. — Каким конкретно? — поинтересовалась Эйлин. — Неизвестно. Будет зависеть от обстоятельств. И ещё. Я соединил наши кольца и нашу кровь, поэтому каждый из нас будет чувствовать, если опасность грозит другому. Кольца в этом случае будут нагреваться. Чем горячее раскалится кольцо — тем серьёзнее опасность, угрожающая партнёру. — А ожогов на пальце не будет? — спросила Эйлин. — Ожогов не будет. Только чувство жжения. Но это всегда можно будет прекратить, коснувшись палочкой кольца и применив Отменяющее заклятие. Запомнила? — Да, — кивнула Эйлин. — Северус…. -- её голос был тих и слегка дрожал. — А что, если бы ты не вернулся во время ритуала в своё тело? — Я бы вернулся, — твёрдо ответил он. — Я знал, что смогу сделать это. Хоть это и было тяжело. Сопротивление Тёмной силы было яростным. Но я помнил о тебе, и никакая сила не заставила бы меня бросить тебя одну. — Ты смог бы это сделать и без помощи Дамблдора? — переспросила Эйлин. — Да. Но я благодарен Альбусу за оказанную помощь. Он намного облегчил мне задачу, значительно ослабив сопротивление той сущности, что заняла моё тело. Северус подошёл к портрету покойного Директора Хогвартса: — Благодарю за помощь, Альбус, — медленно произнёс он своим густым бархатистым голосом. — Не стоит, мой мальчик, не стоит, — Дамблдор на портрете усмехался в бороду, посверкивая очками -половинками. — Тем более, что ты и без меня справился бы, — хитро прищурился он. — И тем не менее…. — Северус склонил голову в лёгком полупоклоне и вернулся к столу. Взмахом волшебной палочки наведя в кабинете порядок, он обнял Эйлин за талию и вместе с ней отправился в свои апартаменты, заглянув предварительно в слизеринскую гостиную и убедившись в том, что там никого нет. *** Следующий день не принёс ничего нового. Школьные будни тянулись своим чередом. Вечером Эйлин, как обычно, сидела в кабинете зельеварения, наблюдая за теми, кто пришёл на отработку, пока Северус проверял домашние задания. Неожиданно их внимание привлекла какая-то возня за дверью. Судя по шороху крыльев, царапанью коготков и стуку клюва по двери, к ним рвалась почтовая сова. Северус приоткрыл дверь и впустил птицу. Сова уселась у него на столе. Он отвязал свиток, прикреплённый к её лапе и углубился в чтение. Эйлин, не отрываясь, пытливо вглядывалась в его лицо, которое по мере чтения принимало непроницаемо-каменное выражение. Это служило верным признаком того, что послание не содержало ничего хорошего. Дочитав письмо, Северус молча протянул его Эйлин. На клочке пергамента почерком Гарри было написано: «Вчера пропали Рон и Гермиона. Оба вышли утром из дому, а вечером туда не вернулись. Я заявил о пропаже в Отдел магического правопорядка, но мне ответили, что не станут начинать поиски, пока не пройдёт три дня с момента моего заявления. Мол, они могли просто укатить куда-нибудь вместе, чтобы отдохнуть и поразвлечься и забыли оповестить об этом друзей. Или просто не захотели этого сделать, чтобы им никто не мешал. Я пытался доказать, что это невозможно, но меня не послушали и выставили чуть ли не параноиком. Я отправил сову Министру, но не знаю, попадёт ли моё письмо к нему в руки. Невилла я предупредил. Что мне делать?» Пока Эйлин читала эту записку, Северус успел выгнать из кабинета всех тех, кто проходил у него отработку. Когда дверь за последним студентом захлопнулась, он наложил на неё Охранные и Заглушающие чары и подошёл к портрету Дамблдора. — Альбус, мне нужно срочно встретиться с Кинггсли. Немедленно. Дело не терпит отлагательств. Скажите ему, что я получил письмо от Поттера, в котором он сообщает, что пропали Грейнджер и Уизли. — Уже иду, — без лишних слов мгновенно отреагировал Дамблдор. Серьёзность момента сделала его немногословным и стёрла добродушную улыбку с лица. — Эйлин. Сейчас я отведу тебя домой и наложу на двери усиленное заклинание. Ты никому не откроешь их, никого не впустишь внутрь. Поняла? — А если мне срочно нужно будет покинуть помещение? Вдруг там станет опасно? — Не выдумывай. Это — самое безопасное для тебя место. Я требую, чтобы ты сидела дома и никуда не выходила. И не впускала никого внутрь. Ты поняла? — голос Северуса звучал почти угрожающе, но Эйлин понимала, что всему виной тревога и беспокойство за неё. — Поняла, — твёрдо ответила она. — Не переживай. Я буду сидеть тихо, как мышь. И никому не открою дверь. — Надеюсь, — взгляд, брошенный на неё Северусом был строгим и угрюмым. Эйлин коснулась его руки и тихонько погладила её, стараясь успокоить. Его взгляд чуть оттаял, но по-прежнему был полон тревоги за неё. — Северус, Кингсли ждёт тебя, — они оба вздрогнули, не заметив возвращения Дамблдора. Его негромкий голос прозвучал для них слишком неожиданно. — Спасибо, Альбус, — Снейп повернулся к портрету. — Сейчас я отведу Эйлин домой и отправлюсь к нему. — Я тоже отправлюсь к нему, если ты не возражаешь, — ответил портрет. Северус пожал плечами, будто говоря: «Как я могу вам это запретить?» и вместе с Эйлин покинул кабинет. В Министерство он отправился, воспользовавшись камином в кабинете Директора. Ему не хотелось нарушать Охранные чары, надёжно запечатывающие его собственный камин. Уведомив Мак-Гонагалл о том, что он идёт на встречу с Министром, Северус быстро шагнул в очаг и скрылся во вспышке зелёного пламени. *** В ожидании визита Снейпа Бруствер Кингсли нетерпеливо расхаживал по кабинету., заложив руки за спину, что являлось у него признаком тревоги и крайнего недовольства собой. Когда посетитель вышел из камина, Министр остановился перед ним, дождался, пока тот поспешно приведёт себя в порядок и молча указал ему на кресла у очага. Снейп, буркнув себе под нос нечто, отдалённо напоминающее приветствие, уселся в кресло и без предисловий задал первый вопрос: — Вы получили письмо от Поттера? — Да, — кивнул Кингсли. — Какие меры приняты? — Я дал распоряжение о розыске. Отдел магического правопорядка занялся этим делом. В голосе Министра не было обычной уверенности. Он понимал, что розыск, скорее всего, ничего не даст. И не знал, что предпринять. А ситуации, в которых от него лично ничего не зависело, всегда заставляли его злиться на себя. — А что же ваши люди, которых вы обещали выделить для охраны этих детей? — вкрадчиво-спокойный голос Снейпа не оставлял сомнений в том, что именно этот человек думает и о самом Министре, и о его людях. Кингсли постарался не замечать сарказма, скрытого в этом, на первый взгляд невинном вопросе. Его ответ был по-деловому прост и лаконичен. — Они следили за объектами, находясь под дезиллюминационным заклятием. Не отходили от них ни на шаг. Пока ребята находились вне дома, охранники ходили за ними даже в туалет. Именно в женском туалете Магического Университета и нашли того, кто охранял мисс Грейнджер. Он лежал в кабинке под парализующим заклятием и был обнаружен тогда, когда перестали действовать Чары невидимости. Ничего сказать не может. Зашёл в туалет за мисс Грейнджер, подошёл к кабинке, в которую она вошла. Внезапно ощутил, что его свалило Парализующим заклятием. Никого рядом не видел, лишь почувствовал, как его затаскивают в пустую кабинку. Слышал, как выходила мисс Грейнджер, которую, скорее всего, тоже обездвижили невербальным «Петрификус Тоталус» и наложили на неё дезиллюминационное заклятие. — То есть, вы хотите сказать, что тот, кто всё это проделал, видел вашего наблюдателя, несмотря на то, что тот находился под Чарами невидимости? — Снейп с недоверием уставился на Министра. — Скорее всего, как бы ни неправдоподобно это звучало. Кингсли и сам скептически отнёсся к рассказу охранника, но он доверял этому человеку, а другого объяснения случившемуся у него не было. Снейп открыл рот, готовясь что-то сказать, но Кингсли предвосхитил его реплику: — Да, мистер Снейп. Я доверяю этому человеку. Это мой человек, проверенный годами безупречной службы, более того — нас связывают дружеские отношения. И ещё. Я не могу усомниться в правдивости его рассказа потому, что рассказ охранника, следившего за мистером Уизли почти во всём совпадает с его рассказом. — Его тоже нашли под парализующим заклятием? — спросил Снейп. — Да. Причём, на улице, в сквере недалеко от Университета. Очевидно, мистер Уизли пришёл встречать подругу и дожидался её в этом сквере. Охранник сидел на той же лавке, что и он. Потом на него наложили Парализующее и отволокли в кусты подальше от аллеи, где он впоследствии и был найден. Снейп сидел в кресле мрачнее тучи. Час от часу не легче. Если эти сволочи научились видеть тех, кто скрыт Чарами невидимости — от них намного сложнее будет скрываться. Фактически, каждый волшебник становится уязвим перед ними. Интересно, каким путём они сумели этого добиться? Если узнать, каким заклинанием они пользуются, к нему можно всегда найти контрзаклятие. Но Снейп не стал сейчас останавливаться на этой мысли. Гораздо важней было другое. — Вы сообщили Поттеру и Лонгботтому, чего им следует опасаться? — Да, — коротко кивнул Кингсли. — Вы запретили им выходить из дома? — Разумеется. — У ваших людей есть возможность тайно проникнуть в поместье Шафика и обыскать его? — Там очень сильные Охранные чары, — Кингсли вздохнул. — Пожалуй, не хуже, чем в Хогвартсе. — Ну, если Блэк в своё время смог пробраться в замок, то почему бы не попробовать повторить этот «подвиг», но уже в поместье Шафика? — Пока что моим людям этого не удалось. Тон Министра ясно говорил о том, что он не склонен развивать эту тему. — И как же вы собираетесь их искать? — Мистер Снейп. Я думаю, в Отделе магического правопорядка хватает людей, которые обладают достаточным опытом и уровнем профессионализма, чтобы организовать поиски. Предоставьте это им. Надеюсь, вы понимаете, что они сделают для этого всё возможное и даже невозможное. — Ну да. Ваши «профессионалы» отказывались начинать поиски, пока не пройдёт три дня, — в голосе Снейпа явственно слышалась горькая насмешка. — Таковы правила в обычных, ординарных случаях, — Кингсли защищался без энтузиазма, понимая, что собеседник, в сущности прав. — Я повторяю, что это дело находится под моим личным контролем и обещаю держать вас в курсе происходящего. «Ну-ну», — думал Северус, понимая, что его попросту устраняют от участия в расследовании, задвигают подальше, чтоб не мешался под ногами. А вслух пронёс: — А что вы можете сказать по результатам проверки Аврората? Вы ведь и в этом деле обещали «держать меня в курсе происходящего», — Снейп соединил подушечки пальцев и смотрел на Кингсли так, будто разговор зашёл о мониторинге успеваемости учащихся первого курса. — Ещё рано говорить о результатах. Вы и сами это прекрасно понимаете, мистер Снейп. Слишком мало времени прошло. «Так я и думал», — всем своим видом Снейп выражал скепсис и недовольство, однако вслух этого не сказал. Вместо этого он в раздумчивости произнёс: — Не пригласить ли мне Поттера с Лонгботтомом пожить в Хогвартсе? Как бы там ни было, а в замке им будет безопаснее. — Думаю, это имеет смысл, — после короткого раздумья согласился Кингсли. — В таком случае, я сейчас попытаюсь навестить Поттера, — Снейп поднялся с кресла. — Надеюсь, вы поставите меня в известность, если у вас появятся новости, — Снейп кивнул в сторону портрета Дамблдора, молчавшего на протяжении всего разговора. — Разумеется, мистер Снейп. Надеюсь на ответную любезность с вашей стороны. Снейп склонил голову, прощаясь с Министром и шагнул в камин, назвав адрес площадь Гриммо, 12. Он не рассчитывал так просто попасть в дом к Гарри, зная, что тот обычно держит каминную сеть закрытой. Но, попытка - не пытка. Проверить такую возможность всё же не мешало. К своему удивлению, Снейп легко попал в особняк на площади Гриммо. Выходя из камина в знакомой гостиной, он уже испытал тревожное предчувствие, которое всё нарастало, пока он обходил дом в поисках его хозяина. Убедившись, что Поттер отсутствует, Снейп крикнул: — Кричер! Старый домовой эльф, служивший раньше благородному семейству Блэков, неохотно вышел на его зов. — Где твой хозяин? — нетерпеливо обратился к нему Снейп. — Откуда Кричеру знать? — недовольно отозвался домовик. — Хозяин молод. Где он шляется по вечерам — Кричеру неизвестно. — Твой хозяин всегда держал каминную сеть закрытой. Почему сейчас камин открыт? — Это его дело, — Кричер продолжал хамить. — Возможно, он по каминной сети отправился в гости к своим дружкам — грязнокровкам и осквернителям крови. — Когда ты видел своего хозяина в последний раз? — Утром. Часов около девяти. — Передай своему хозяину - как только он вернётся, пусть известит об этом меня и господина Министра. Надеюсь, ты знаешь, кто я? — Подлый предатель интересов чистокровных волшебников, — без запинки произнёс Кричер. — Прекрасно. Значит, знаешь, — Снейп зло скрипнул зубами и вошёл в камин. Ему нужно срочно вернуться в Министерство. Кингсли должен узнать о случившемся. Только бы он не ушёл домой. Время позднее…. На его счастье, Министр всё ещё оставался в своём кабинете. Он сидел за столом, пытаясь вникнуть в смысл подготовленных на подпись документов, но всё никак не мог сосредоточиться. Увидев Снейпа, выходящего из камина, он встревоженно поднял голову и в упор уставился на него. — Поттера нет дома. Судя по тому, что камин открыт, я предполагаю худшее. Нужно срочно узнать, на месте ли Лонгботтом. — Я сейчас пошлю к нему человека. Выйдя за дверь и отдав необходимые распоряжения, Кингсли вернулся за стол. Снейп сидел напротив него в кресле для посетителей и пересказывал свой «содержательный» разговор с домовым эльфом Поттера, после чего в кабинете повисла долгая тревожная пауза. Нарушил её стук в дверь. На приглашение Кингсли войти в кабинете возник довольно молодой с виду, подтянутый человек, возраст которого было довольно трудно определить. Он вопросительно взглянул на Министра. — Говорите, — кивнул тот. — Мистера Невилла Лонгботтома нет дома. По словам его бабушки, Августы Лонгботтом, таких отлучек за ним никогда не водилось. Он всегда предупреждал, в котором часу вернётся. А вечера обычно проводил дома. — Благодарю вас, вы свободны. Когда за сотрудником закрылась дверь, Кингсли, не в силах более сдерживаться, грохнул кулаком по столу. — Абсолютно с вами согласен, господин Министр, — Снейп сидел напротив, зло цедя слова. — Надеюсь, ваши профессионалы начнут поиски не через три дня, а немедленно. Ну, а мне придётся вас покинуть — отчего-то очень захотелось оказаться в Хогвартсе. С этими словами он рывком поднялся из кресла, слегка склонил голову в знак прощания и, не дожидаясь ответа, направился к камину. Кингсли смотрел на взметнувшуюся у него за спиной чёрную мантию, одновременно злясь на этого человека и отдавая должное его выдержке. Оказавшись в кабинете Директора, Северус в двух словах проинформировал её о случившемся и, не обращая внимания на её возмущённо-встревоженные возгласы, чуть ли не бегом бросился к себе в подземелья. Ему нужно убедиться, что с Эйлин всё в порядке. Сейчас же. Немедленно. Впрочем, спешка не мешала ему чутко прислушиваться и присматриваться ко всему, что происходило на его пути. Без происшествий добравшись до подземелий, он снял с входной двери в своё жилище Охранные чары и стремительно вошёл внутрь. Северус не признавался самому себе, насколько он боялся увидеть пустую комнату — наполненную такой же тревожной, напряжённой тишиной, какая встретила его в особняке на площади Гриммо. В его покоях и вправду было тихо. Но у него сразу же отлегло от сердца, как только он заметил Эйлин, в её любимой позе — с ногами забравшуюся в кресло, свернувшуюся калачиком, с раскрытой на коленях книгой и устремлённым в огонь взглядом. Сейчас эта поза выражала напряжённое ожидание и крайнюю степень беспокойства. На звук открывшейся двери Эйлин резко повернула голову и спустила ноги на пол. Увидев Северуса, мгновенно вскочила, так, что книга с шумом грохнулась на пол, а она, даже не заметив этого, бросилась ему навстречу и повисла на шее. Он подхватил её, оторвал от пола и горячо прижал к себе, инстинктивно пытаясь прикрыть собой, схватить покрепче и никому не отдать. Никому и ничему. Никаким бедам и опасностям. И только теперь, крепко прижимая к себе прильнувшую к нему жену, Северус вспомнил о кольце на своём пальце. О кольце, призванном защитить его жизнь и оповестить его в случае, если Эйлин будет грозить опасность. Кольцо в течение всего того времени, что они не виделись с ней, не подавало никаких сигналов об угрозе для Эйлин. Значит, он напрасно так беспокоился? «Драккл, к этому нужно ещё привыкнуть», — подумал Северус. Впрочем, он отдавал себе отчёт, что привыкнуть к этому он не сможет никогда. Как бы ни вело себя кольцо на его пальце, он всё равно будет беспокоиться об Эйлин и бояться за её жизнь. Всегда. Особенно, когда её нет рядом с ним. И с этим уже ничего не поделаешь. Судя по всему, Эйлин тоже забыла о магии кольца. Откликаясь на порыв Северуса, она лихорадочно покрывала его лицо поцелуями, крепче и крепче смыкая руки на его шее, судорожно прижимаясь к нему всем телом, радуясь его возвращению и боясь отпустить, как будто он мог вдруг пропасть, исчезнуть, ускользнуть из её объятий. Прошло долгих пять минут, прежде чем они разомкнули руки, и Северус получил возможность рассказать ей о результатах своего визита. Он не стал скрывать от Эйлин факт пропажи Гарри и Невилла. Она ведь сильная и сможет принять это известие с присущим ей мужеством. Скрывать это – означает обманывать её. А обманывать Эйлин Северус не хотел. Впрочем, мало ли чего он не хотел… Порою жизнь подбрасывает ситуации, в которых ложь кажется нам единственным выходом. Хотя, возможно, это только кажется.