Бежать, бежать так быстро, как только несут ноги.
Это — всё, что оставалось мужчине. Нет здесь такого места, где монстры не смогли бы его достать. Нет такого места, где чернила не стекают каплями вниз, не красуются причудливыми надписями на стене.
Здесь слишком много чернил.
Очень много. Иногда кажется, что единственное, что здесь не из чернил — сам Генри, здание и некоторые его конструкции. Ах, да. Ещё и банки с супом. С этим отвратительным супом. Не могут быть вкусными консервы, что хранятся тут со времён основания студии. Благо, срок годности позволяет внутреннему содержимому оставаться пригодным для пищи хоть ещё столько же.
В какой-то мере, ко всему этому можно привыкнуть. Даже к супу. Единственное, к чему привыкнуть не удаётся — к самой атмосфере. Атмосфере места, где всё стремится тебя убить. А ещё, к бесконечному бегу. От всего и всех. Даже от самого себя.
Тело было настолько напряжено за последние сутки, что стоило только ему коснуться стены (на счастье мужчины, у этого кабинета не было окон, а дверь закрывалась изнутри), как сладкий сон не преминул окутать воспалённый разум. Единственное, что в нём промелькнуло — желание проснуться после.
***
Как ни странно, молитвы были услышаны кем-то наверху. Генри всё же проснулся. Потянувшись до хруста, он уверенно сжал в руках очередной инструмент, дабы отправиться на встречу
смерти новому заданию от этого… Ангела?
То существо, что заправляло всей суматохой, никак нельзя было назвать той милой Алисой, что некогда завораживала людей своей песней (не без помощи Сьюзи, разумеется) и невинным характером. Нет, скорее… пред ним было искажённое зеркалом отражение бедного ангела, что некогда упал с небес. Проходя мимо постеров с её изображением, оставалось лишь грустно вздохнуть. Теперь уже он не сможет произнести пред ожившей картинкой, что он некогда нарисовал, «мой милый ангел». Не было возможности узнать, чувствовала ли это сама… сущность, но отношение к Генри было уж очень явно предвзятым.
И вот теперь он обязан найти очередную вещь (поправка — несколько вещей), которые понадобились ангелу, дабы… Просто понадобились. Его никогда не посвящали в планы.
Кажется, что прошла целая вечность, пока её задание было исполнено. В какой-то момент мужчина стал задумываться о том, чтобы всё измерять в… количестве чернильных монстров, что на него нападали. Боже, это всегда случалось неожиданно для него самого. Буквально из ниоткуда (не считая тех случаев, когда это были подозрительные разлитые лужи чернил) появлялись жуткие (в своих желаниях) создания, что пытались убить его.
И вот сейчас, спустя двадцать три чернильных монстра, громкое радио передаёт новое желание этого искажения ангельской сущности. Разбить четыре картонки. Что может быть… страннее?
Такие мысли продолжались ровно до тех пор, пока по тому же каналу связи не раздался истеричный смех, периодически срывающийся на две разных интонации и множество тембров, повествующий о том, что хозяин картонок не любит, когда их рушат. Сердце схватил в тиски страх. Первая встреча с чернильным демоном прошла просто ужасно: около машины его пытались схватить сквозь заколоченные доски, неизвестно, для каких целей. Но ежели судить по настрою чернильных монстров… Не будем об этом.
Лучше подумать о том, что делать дальше. Адреналин придавал сил, ускоряя ноги до предела, дабы Генри успел заскочить в тот самый кабинет, чтобы его не лишили такой ценной (как выяснилось за последние сутки) жизни. На счастье самого Генри, ему это удалось.
И не преминул придвинуть к двери ещё и стол, медленно дыша, пытаясь восстановить ритм сердца до нормального. Пока что всё было тихо…
Пока. То, что что-то происходит вне двери, мужчина понял по часто моргающей лампочке да потоку густых чернил, буквально засасывающих в себя окружающий свет. Это
он. Чернильный демон, что появился из… глубин машины (если не сказать «ада»).
Генри задержал дыхание, пытаясь стать как можно менее заметным. Он боролся даже с искушением поправить свои сползшие очки (заляпанные, как и всё прочее, в чернилах). Казалось, что кто-то за дверью словно
услышал его заметил замурованную дверь. Но спустя пару секунд окружающее пространство стало проясняться.
Чернила постепенно исчезали, а электричество пришло в норму. Шаги стихли, но Генри ещё некоторое время не решался высунуться из кабинета, про себя считая до тысячи.
***
Этот ад никогда не закончится.
Данная истина колотилась в висках, отпечатывалась где-то на памяти, пока мужчина бессильно смотрел на то, как по лестнице подымается один из самых страшных его кошмаров. Киномеханик.
Эта дикая смесь чернил и проектора, кажется, заметила, куда именно спрятался Генри. И сам он прискорбно понимал, что в отличии от других монстров, этот сумеет открыть дверь, а после разорвать человека на бесформенную кашу из внутренностей.
Время тянулось слишком быстро. Именно так. Оно тянулось, словно бы в обратную сторону. Сжималось, можно даже сказать. Вот Киномеханик быстро взбирается по лестнице и начинает озираться по сторонам, пытаясь найти
будущую жертву мужчину. Вот он медленно тянется рукой к его укрытию, будто бы издеваясь над Генри. Сердце начало работать в бешеном темпе и…
Тут произошло нечто невероятное. Всё пространство наполнили чернила, а их хозяин возник из ниоткуда, яростно разрывая монстра на куски, усердно вырывая провода из проектора и выдавливая стекло в нём. Всё длилось не более, чем несколько секунд, но настолько впечатлило Генри, что он не мог пошевелиться.
В последние мгновения мужчине показалось, что демон смотрит прямо на него, будто бы зная, что он там, но в следующую секунду всё исчезло. Будто бы и не было ничего.
Но сломанный проектор на полу и небольшая лужа чернил не давали усомниться в происходящем…
***
Спустя некоторое время, когда удалось хоть что-то обдумать, мужчина считал, что это и был тот самый
поворотный момент, когда он осознал, что перестал бояться. Перестал бояться встречи с демоном.
«Самоубийца» — сказали бы адекватные скитальцы этого богом заброшенного места. Возможно. В конце концов, у него накопилось много вопросов к самому демону, касательно его поступка. Да и… Генри одолевали воспоминания. Те моменты, когда он с любовью вырисовывал чертёнка, работая над очередными его приключениями, просиживая за раскадровками сутки и даже больше.
Что же могло измениться?..
Вероятно, это какое-то помутнение здравого смысла, как считал он сам. Но ничего не мог сделать с этим диким желанием просто подойти и… Хотя бы подойти.
Может, поэтому он сказал Тому и Элис, что направляется прямо в логово? В какой-то степени хорошо, что они не увязались за ним. Надежда лишь на то, что с ними всё будет хорошо…
Это были те мгновения раздумий, которыми он оттягивал момент до вхождения в само «логово» того, чьё имя боялись произносить все невольники студии. Само по себе оно выглядело… не таким уж и страшным, если быть честным. Просто большая комната, наполненная прожекторами с транслируемыми мультфильмами, что он сам когда-то любовно вырисовывал. Здесь были как самые первые, так и одни из последних серий.
В самом центре стоял трон. Как-то… ожидаемо, если честно. Нечто подобное же и должно стоять в центре, верно? Рядом лежали несколько старых лент и такой же по свежести диктофон. Включив его, Генри смог услышать восторженный голос Джоуи, повествующий о том, что тот нашёл способ справиться с демоном.
По окончанию записи мужчина задумчиво крутил в руках киноленту, пытаясь всё обдумать. В его руках находилось то самое, что могло раз и навсегда прервать жизнь ожившей мультяшки. Казалось бы, всего лишь вставить это в прожектор, как всё закончится.* Но…
Закончить мысль не дали звуки, исходящие из-за трона. Через секунду на спинку опустились две когтистые руки, расцарапывающие обивку (вопреки тому, что подобному должны были препятствовать перчатки). Время, в этот раз, будто замерло. Мужчина смотрел на демона, а тот глядел в ответ. Спустя мучительное мгновение, Генри протянул руку с кинолентой в его сторону.
Ступор, который испытывали оба, прервало утробное рычание со стороны второго, когда он выхватил протянутый предмет, хорошенько приложив его об стенку. Послышался треск металла. И в эту секунду в мыслях мужчины пробежал испуг и понимание того, что он сейчас сделал. Игра в гляделки продолжалась. И, когда она стала уже невыносимой, а стук сердца увеличился чуть ли не вдвое, когда чернильное создание наклонилось вперёд, будто бы готовясь для прыжка, которым и закончится жизнь человека, Генри смог лишь прошептать то самое, что вертелось на языке с самой первой встречи:
— Бенди…
Казалось, после этого слова демон замер, напрягаясь как струна, приближаясь к мужчине всё ближе и ближе, будто бы пытаясь разглядеть того. Он сделал шаг назад, скорее от неожиданности, а после в его плечи вцепились две руки, несильно сжимая. Мультяшка приблизилась ещё больше, прежде чем вымолвить, со смесью рыка: «Генр-р-ри», и стиснуть того в каких-то неловких объятиях, словно бы и хотел вцепиться со всей силой, но боялся сломать человека. После ещё и боднул в голову, будто бы напрашиваясь на ласку. И Генри ничего не оставалось сделать, кроме как осторожно обнять в ответ.
Стоя вот так, посреди зала с проигрывающимися мультфильмами, он явно осознал, что вопросы могут подождать.
