***
Этот день точно собирается быть неудачным. Мало того, что одна и та же фраза вертится в голове Рэя все чертово утро, так еще и начинается дождь — между прочим, самый сильный за все последнее время. Парень забегает в первую попавшуюся кофейню и просит первый попавшийся на глаза кофе. Он успел продрогнуть и, к тому же, чуть ли не насквозь промокнуть. Отвратительно. — Ваш капучино, — бариста протягивает напиток. — Дополнительно десерт не желаете? «Желаю провалиться к чертовой матери», — думает Рэй, но отвечает короткое «нет» и садится за столик. В кофейне не очень много людей, зато ребята, сидящие за соседним столиком, обсуждают что-то ну очень активно и громко, так, что начинает раздражать. До Рэя постоянно доносятся обрывки фраз, которые он совершенно не желает слушать, но почему-то вынужден. Рэй успевает несколько раз прийти к выводу, что он совсем не адаптирован для жизни в таком обществе. Он, скорее, молчал бы всю жизнь или просидел в квартире, если бы мог. И если бы Эмма не пинала его каждый день, заставляя контактировать с людьми. «Однажды ты устроишь выставку своих работ, и это не обсуждается», — она говорила даже так, и Рэй лишь агрессивно мотал головой в ответ. — …он вчера был таким печальным и задумчивым! Улыбался, как и всегда, но ведь я же вижу, что что-то тут не так. Что-то точно кроется за его улыбкой, — Рэй и сам не знает, когда он начал вслушиваться в чужие разговоры, но эта фраза девочки в больших круглых очках совершенно ясно доносится до его ушей. — Я тоже заметил, — растерянно говорит высокий смуглый парень, — он сам не свой. Может, случилось что? — Надо поговорить с ним, — соглашается блондинка, сидящая между теми двумя. Рэй сам не знает, почему, но какое-то странное, незнакомое ранее ему чувство одолевает его. Волнение? Похоже, но не совсем оно. Он даже не знает, как описать это словами. «Видимо, я зарисовался до такой степени, что мне мерещатся всякие вещи», — приходит парень к умозаключению. «Главное не говорить Эмме, иначе она точно устроит мне курсы оптимизма». Эмма же, судя по всему, чувствует Рэя на расстоянии. Иначе как объяснить то, что она снова пишет ему в подобные моменты? Что у нее за чуйка вообще? Телефон издает вибрацию, и на дисплее высвечивается сообщение. Эмма Важно! Рэй м? Эмма Я подумала, может, нам поискать твоего принца… ты ведь его даже не пытался найти, может, он вообще где-то тут живет! Рэй втф эмма это просто мое воображение Эмма И все же мы должны попробовать! А что, если мы и правда встретимся с ним! Рэй! Представь! Рэй хватит ставить гребаные восклицательные знаки эмма Эмма !!! ладно Рэй просто обречен. Теперь точно. На кой-черт ему искать мальчика со своих рисунков? Ладно, то, что он ему постоянно снится — немного странно, и логично, что они могли где-то встречаться, но… в том-то и дело, что нет, это невозможно! Рэй бы точно запомнил его. У него вообще отличная память, настолько хорошая, что он помнит себя с младенчества; забыть такого выдающегося мальчишку с белоснежными волосами и прекрасной улыбкой он бы не смог. И вообще, с каких пор он описывает его такими словами? Погода портится, но Эмме, видимо, все равно: она звонит и сообщает о своем внезапном желании прогуляться. Наверное, нашла отложенные деньги, о которых уже успела забыть, и решила потратить все и сразу. Рэй не успевает возразить, потому что оказывается, что она заранее вышла из дома на этот случай. Он не может отправить ее обратно — поняв это, он сразу же понимает и то, что он снова ей проиграл.***
— Как долго ты будешь там торчать? — почти что воет Рэй, покачиваясь на месте около примерочной. — Прекрати нудить! — Эмма вылетает из-за шторы, и застывает около Рэя напротив большого зеркала. Парень удивленно глядит на нее: видеть девушку в таком элегантном платье было очень непривычно. Казалось, это уже совсем другой человек. Эмме, наверное, тоже, потому что она, обычно болтливая до ужаса, замолкает и пялится на себя примерно минуту, делая неуверенные движения, чтобы рассмотреть наряд. Наконец ей удается сказать: — Как тебе? — Неплохо, — честно отвечает Рэй. Увидев на его лице слегка растерянное, но восхищенное выражение, девушка моментально веселеет и начинает вертеться перед зеркалом вовсю. Она хватает его под руку и несется вдоль коридора, счастливая и напоминающая ребенка в эти моменты. Рэй думает, как им, настолько разным, удалось поладить друг с другом, и приходит к выводу, что противоположности и правда притягиваются. Эмма дополняет его: ее оптимизм, неизменная улыбка и беззаботность всегда шли вразрез с его неприступностью и холодностью, при этом умудряясь сочетаться в итоге, словно пазл. Эмма оплачивает покупку, сияя от радости, и тянет его в какую-то кафешку, потому что «я невероятно проголодалась, а еще там сегодня какое-то особое блюдо подают и мы обязаны попробовать его». Рэй понимает, что скоро придется вытрясти из кошелька всю стипендию. И черт с ним.***
На улице холодно, и Рэй ежится. Ветер моментально растрепал его волосы, стоило только выйти из торгового центра, и это очередной провал. «Отлично, Рэй, ты похож на мокрую лохматую крысу, а еще рядом с тобой оптимизм на ножках, который точно придумает что-то еще, и дома ты окажешься не скоро». — Дождь скоро закончится, — говорит Эмма, раскрывая зонт и едва удерживая его во время очередного порыва ветра. — С чего ты взяла? Наверняка он будет лить до тех пор, пока не затопит весь город. Ты тучи видела? — Мне так кажется, — пожимает плечами девушка. Скоро выглядывает солнце, и заливает все вокруг теплым светом. От дождя остается лишь влажный воздух и лужи; Рэй щурится и думает, каким образом догадки Эммы все время оказываются предсказаниями. Девушка тянет его за руку, чтобы пройтись еще немного по центру города и подышать влажным после дождя воздухом. Сопротивление бесполезно. Пахнет и правда замечательно. Рэй и сам любит этот запах мокрого асфальта вперемешку с зеленью и цветами, но восхищение свое ничем не выражает. Эмма же несется впереди всей планеты, раскинув руки в стороны и восхищенно вертя головой. Жизнь бьет в ней ключом, и Рэй невольно улыбается одними уголками губ, глядя на ее беззаботное торжество. Эмма успевает заметить это и останавливается, дожидаясь, пока парень поравняется с ней. Тут она кладет ладони на его щеки и смотрит прямо в глаза с напускным самодовольством. — Ты улыбнулся. — Неправда, — совершенно серьезно отвечает тот. — Улыбнулся, — спорит она. А спорить с ней бесполезно, так что Рэй сдается. — Да, хорошо, улыбнулся. — Да! И правда хорошо! — Эмма смеется, закрыв глаза. В этот момент лучи солнца снова пробиваются сквозь остатки туч, что висели на небе жалкими кучками после недавнего ливня; яркий свет слепит глаза Рэя, что стоит к солнцу лицом. Лицо Эммы уходит в тень, и взгляд брюнета падает на залитую солнцем аллею позади нее. Время останавливается на секунду, а затем все оживает с новой силой: Рэй приоткрывает рот, набирает в грудь воздух и не может произнести ни звука. Ноги отчего-то подкашиваются, во рту пересыхает, и волна волнения вперемешку с пышущим жаром накрывают его с головой, унося в пучину каких-то новых эмоций. Невдалеке, под палящими лучами солнца, мелькает светлая макушка; паренек оглядывается в сторону, и Рэй замечает нежную, теплую улыбку. Теплее, чем солнце. У Рэя сносит крышу, когда его взгляд встречается со взглядом голубых глаз цвета бескрайнего океана. Что-то внутри него переворачивается. — Эмма… — только и удается сказать. — А? — Девушка перестает смеяться, замечая бурю эмоций во взгляде Рэя. — Эмма, там… он. — А?! Эмма отпускает лицо друга и оглядывается. Глаза ее округляются: она видит образ, словно сошедший с многочисленных рисунков Рэя. И этот образ такой легкий, светлый и прекрасный, что она замирает, а сердце начинает колотиться быстрее. Это его Рэй рисовал столько лет? Это из-за него Рэй сдерживал слезы по утрам? Что, черт возьми, происходит? Рэй делает шаг вперед и снова останавливается, когда вдруг чувствует, как чьи-то руки толкают его в спину. — Не упусти его! — отчего-то Эмме хочется плакать. Она правда не знает. — Не смей упустить его снова… Сердце Рэя выпрыгивает из груди, а ноги уже не держат. Что? Что значит «снова»? Рэй переводит ошеломленный взгляд на Эмму, но встречается с точно такими же глазами — удивленными, слегка испуганными, выражающими полное непонимание. — Почему я сказала «снова»? — она опережает его вопрос. — Рэй, я… я не понимаю, — слезы наворачиваются на глаза. — Рэй, почему я плачу?! Рэй и сам едва сдерживает слезы. Он готов сорваться с места, готов кричать, умолять парня с глазами цвета океана остановиться хотя бы на минуточку, но он не может даже пошевелиться. Какая-то девушка хватает блондина за руку. — Норман, такси! Мы опаздываем! Норман выглядит растерянным и смотрит на Рэя непрерывно, словно сам видел его раньше. Словно прямо сейчас вселенная позволила им столкнуться, потому что это важно, потому что они не могут друг друга упустить, потому что таких совпадений не бывает и еще черт знает почему. Все это напоминает игру, где обе стороны не могут сделать шага вперед, и судьба носится между ними, подкидывая различные возможности, но ничего не происходит. У Рэя стойкое чувство, что он упускает буквально все на свете, целую Вселенную, наверное. Но собственное тело его предает, отказываясь пошевелиться, и тогда, когда он наконец делает второй шаг… Девчонка открывает дверь такси, и блондин залезает в машину, видимо, списав собственные беспокойные эмоции на странное наваждение; она торопливо запрыгивает вслед за ним, и все внезапно становится на свои места. За исключением состояния Эммы и, в частности, Рэя. — Это конец, — обреченно бормочет Рэй и опускается на колени. Эмма потрясенно смотрит вслед уезжающему автомобилю. — Я упустил его, да? Снова… Отчего-то слово «снова», брошенное Эммой безо всякой причины и объяснений, тревожит его. Когда он успел упустить его в первый раз, почему он не помнит этого, и почему так хреново на душе прямо сейчас? Почему так хочется просто исчезнуть, не жить больше в мире, где он проигрывает судьбе раз за разом?***
Эмма гладит непослушные черные волосы, пока Рэй лежит у нее на плече и смотрит в потолок. Часы тихонько тикают — будто бы тише, чем обычно, чтобы не потревожить. Пустая бутылка из-под вина валяется рядом; Рэй что-то бормочет тихо-тихо, и на душе неспокойно. Хочется кричать или, как минимум, ударить стену ногой пару раз. — Не волнуйся, завтра я его найду, — обещает Эмма. — Мы больше не упустим его, слышишь? Не смей раскисать. Мы, как минимум, знаем теперь его имя. — Ага, — медленно говорит Рэй, но сам совершенно в это не верит. Почему-то кажется, что сегодня он упустил свой единственный шанс. Разве может судьба быть так благосклонна, чтобы позволить ему снова встретиться с образом из своих снов? Разве бывает, чтобы все было так хорошо? Рэй переползает на диван и потихоньку проваливается в сон; Эмма гасит свет и накрывает его одеялом.*
— Рэй. Рэй, все хорошо? Норман улыбается своей привычной мягкой улыбкой, но взгляд его обеспокоен. Именно сейчас Рэю почему-то не верится своим глазам. — Рэй, пожалуйста, — Норман протягивает руки вперед, — подойди наконец. И Рэй тянется навстречу, невесомо касаясь пальцев блондина своими. Сердце его пропускает удар; он переводит взгляд на лицо Нормана и смотрит с какой-то надеждой и трепетом, смешанными с пожирающим чувством беспокойства внутри. Кажется, что прямо сейчас этот прекрасный образ растает, обратится в тускнеющий свет, и больше не появится вновь; Рэй боится, и руки его начинают дрожать. Норман переплетает их пальцы и держит крепче, вселяя трепещущее чувство уверенности. И чувство это колеблется, словно на слабом летнем ветерке; колеблется, как и все остальные чувства и эмоции, постоянно бегает по грани надежды и отчаяния, не создавая перевеса ни в одну из сторон. Это что-то новое и необъяснимое для Рэя: никогда ранее он не чувствовал себя подобным образом. — Я тебя не упущу, — Рэй начинает плакать, сам того не замечая, — Обещаю. Норман кивает, и позади него восходит солнце — впервые за все время, что они видятся во снах. Свет заливает все вокруг, и тогда, когда облака затягивают небо над головой, а свет гаснет, Рэй остается один.*
Сегодня Рэю больше обычного не хочется возвращаться в реальность. Он впервые смог сдвинуться с мертвой точки и коснуться блондина, хотя раньше мог лишь с восхищением наблюдать и таять под взглядом его глаз цвета океана. Эмма сразу замечает состояние Рэя; она садится на кровать рядом и приобнимает его. — Не расстраивайся так, а то я сама расстроюсь, — говорит она, но в душе девушка действительно несколько подавлена. — Мне сегодня никуда не идти, я займусь поисками твоего принца. А ты собирайся, тебе на пары. — Когда я приду домой, я нарисую его, — говорит Рэй, хотя это и так было привычным для него занятием. — Да-да, — соглашается Эмма, — обязательно. Но сейчас иди, а то опоздаешь. — Эмма. — А? — Он очень красивый, — Рэй смотрит в пол. Эмма молчит несколько секунд. — Знаю.***
Лекции тянутся дольше, чем обычно; Рэю кажется, что еще немного, и он умрет от скуки. К тому же, голова его занята далеко не всеми этими деятелями искусств. Он настолько не может сосредоточиться, что даже преподаватели подмечают его состояние. «Ты болен, Рэй?» — спрашивают у него уже в третий раз, и он отвечает слишком резко. Хочется, например, упасть в обморок или споткнуться и получить травму, — лишь бы все это наконец закончилось. — Рэй, ты как? Все в порядке? Выглядишь не очень, — даже однокурсница забеспокоилась. Наверное, Рэй и правда чертовски выдает себя, сам того не замечая. — Все нормально, — тот собирает вещи в сумку; тетрадь выскользает из рук и падает на пол. Девушка спешно поднимает ее и кладет обратно на стол, бросив взгляд на какие-то наброски симпатичного лица на самом краешке открывшейся страницы. — Уверен? — Все валится из рук, — Рэй не знает, зачем это говорит, и на всякий случай пожимает плечами. Как там надо естественно реагировать? — Ладно… — разговор сводится на нет. Рэй молчит. Он совсем не знает, что еще сказать — его голова пуста, и он едва хватается за те немногие мысли, что в нее приходят. Ему хочется разобрать весь мир по кусочкам, по кирпичику, и отыскать в этом беспорядке лишь одного-единственного человека. Не хочется ходить на занятия и отвечать на глупые вопросы, рисовать дурацкие перспективы и тени бессмысленных кубов. Кто придумал, что людям нужно рисовать бесполезные геометрические фигуры? Чтобы в итоге прийти к рисованию не менее бесполезных пейзажей, людей и прочей чепухи? Рэй знает, вообще-то, он ведь уже не ребенок. Но именно сейчас он от отчаяния и закипающей злости на весь мир отказывается верить в надобность всех этих вещей. «Нарисуйте свои эмоции», — сказал сегодня профессор с серьезным видом и поправил очки. «Проявите креативность». А что рисовать, в чем заключается креативность? Может, закрасить лист черным и сдать его вот так? Рэю хочется истерически рассмеяться от того, какая же это, черт возьми, вопиющая креативность. Он — просто маленький человек в этом огромном мире, полным таких же маленьких людей. Каждый слаб, но пытается бороться. Или делает вид, что борется, но на деле пасует перед трудностями. И что каждый из них стал бы рисовать, получив такое задание рисовать, какие внутренние струны задел бы, превращая мазки во что-то осмысленное? В чем бы заключалась их креативность? А чего ждет сам деловой профессор, выставляя сроки на эту работу? Явно не черный лист, но это никого не волнует, потому что он не запрещал. К черту креативность — это то, что чувствует сам Рэй. Он понимает теперь, что он всю свою жизнь неосознанно ждал момента, когда встретится с человеком из своих снов, хоть вслух и отрицал его существование. Именно он казался другим — не маленьким человеком, что пытается бороться или хотя бы делает вид. Он был кем-то особенным — Рэю хотелось схватить его за руку и мгновенно довериться, словно тому и не нужно было ни с кем бороться, чтобы доказать, что на него можно положиться; он был сильным сам по себе. Словно Рэй уже доверял ему раньше, но совсем забыл об этих временах. Может, о них и не нужно помнить; может, судьба дала им еще один шанс не для того, чтобы потом голова трещала от догадок. Может, раньше было больно и страшно, и теперь стоило просто начать все с чистого листа. Но как сделать это теперь? Носиться по всему городу в поисках того самого, превратив их знакомство в самое нелепое и суматошное событие? Уму непостижимо. Рэю кажется, что он балансирует на краю пропасти и вот-вот сорвется. Слишком много мыслей. Теперь и правда трещит голова. «Остановись, Рэй». Это не его голос, но звучит он явно в его голове. Кто-то хочет помочь ему — или наоборот. Рэю не кажется это странным. Баланс нарушается, и Рэй делает маленький шаг… — Наверное, я обознался, — внезапно говорит он. Просто и обыденно, словно ему случалось попадать в такие ситуации ранее. — Это был не он. С чего я взял, что он существует? Однокурсница удивленно хлопает ресницами — взгляд Рэя, пустой и безнадежный, отражается в ее глазах, и гаснет. — Я, пожалуй, домой, — Рэй уходит, и его даже никто не останавливает. Вопрос едва не срывается с языка девушки — но остается на месте и тает, не в силах преодолеть холодную стену, которой огородил себя Рэй.***
— Мы его найдем, — Эмма обещает со всей ответственностью. — Сейчас. — Кого? Эмма округляет глаза; Рэй отводит взгляд в сторону. — Дурак, — она хватает его за руку и тащит за собой. — Мы встретиться договорились так-то, а ты чуть не уехал. Повезло, что я встретила тебя первее. Что с тобой такое? — Весенняя хандра, — фыркает тот. — Какая еще весенняя хандра? — Эмма качает головой. — Дай угадаю… ты накрутил себя из-за вчерашнего, и теперь отчаялся до такой степени, что потерял веру в жизнь и ее справедливость. Рэй молчит, и девушка резко останавливается — так, что тот врезается ей в спину. — Слушай, — Эмма медленно поворачивается к нему лицом и приближается так, что ее дыхание опаляет щеки. — Либо ты прямо сейчас перестанешь делать вид, что умираешь, либо я насильно приведу тебя в чувства. — Выбираю не выбирать. Эмма внезапно захватывает парня руками — стискивает крепко, прижимает к себе. — Не смей сдаваться, — говорит она, — пожалуйста, Рэй. Мы видели его. Мы знаем его имя. Успокойся и подумай о том, что это не конец жизни. Рэй не успевает возразить — она стискивает его в объятиях сильнее, и парень сдается. — Идем. Куда-нибудь, — говорит он тихо, и Эмма отпускает. Впереди — улица и бесчисленное множество людей, шум машин, птицы и едва уловимая надежда, расцветающая вновь. Два человека, два борца с судьбой, переходят дорогу и скрываются за поворотом, встречая взглядом залитую солнцем аллею. С другой стороны дома, что остался позади, проходит другой человек — такой же борец с судьбой, но уверенный в том, что проиграл. И нет никого в этом мире, кто знает о его переживаниях, кто вселил бы в него новую надежду — он один, он никому не раскрывает причину, почему его обыкновенно добрая и нежная улыбка стала такой печальной в последнее время. Если бы этот человек был художником и получил задание нарисовать свои эмоции, он бы определенно сдал темно-синий лист. Это — пожирающая изнутри печаль, непрерывное чувство, словно он каждый день упускает целую Вселенную.***
Мазки складываются в единый образ — постепенно краски приобретают форму, и вскоре на холсте вырисовывается мальчик с белыми волосами и глазами цвета океана. Художник неотрывно смотрит на него и добавляет новые мазки, придавая еще большей светлой легкости. Кисть танцует на бумаге, и это даже красиво — Рэй наконец улыбается, но эта улыбка неживая. О чем он думал в тот день, когда просто слонялся по городу с Эммой в поисках иголки в стоге сена? Как бессмысленно и самонадеянно это было! Зачем же взращивать в себе надежду снова и снова, если все, что он может — бродить по улицам, словно потерявшийся котенок в большом и шумном городе? От мечты Рэя остаются лишь рисунки — этот был ровно шестьдесят вторым, если не считать всех бесчисленных набросков, которым не суждено стать законченными работами. С каждым днем рисовать все сложнее — как и вставать с кровати. Рэй гаснет, словно свеча, догорающая свое. Прошел уже месяц с того столкновения, — месяц, в котором каждый день мучителен и полон безнадежных поисков. Месяц, в котором каждая ночь одинока и холодна, потому что Рэю больше не снится очаровательный паренек с глазами цвета океана и белоснежными волосами. Больше того — ни он, ни Эмма не могут вспомнить его имя, да и сам образ блондина выцветает. Рэю приходится смотреть на свои прошлые работы, чтобы воспоминания снова вспыхнули в нем. Это было бы до ужаса странным, потому что это всего месяц, а сознание начинает избавляться от вполне еще свежего образа, но… Рэй понимает наконец: он и правда проиграл еще тогда. Это была игра с совершенно глупым финалом. Он мог бы ненавидеть все вокруг: такси, которое увезло «его принца», как называла его Эмма; девчонку, которая поторопила его; обстоятельства, при которых он сам не мог появиться на той самой аллее минутой раньше и застать парня заранее. Это было бы вполне ожидаемо, потому что Рэю всегда было свойственно злиться на вещи, которые ему мешают. Но не сейчас. Почему-то остается лишь опустошенность и смутное чувство, что виноват тут только он сам и никто больше, и даже Эмма не может вытащить его из этого состояния. Она продолжает поиски, хотя, сама не зная почему, каждый день засыпает и просыпается с тяжестью внутри и нежеланными мыслями о том, что все зря. Сегодня же Рэй окончательно сдается. Ночью, когда Эмма засыпает, он заматывает все рисунки и наброски очаровательного незнакомца в какие-то простыни и уходит с ними из дома. Отправляется к берегу реки и сбрасывает свою ношу в воду, отпуская свои чувства, потому что это единственный способ сбежать от разъедающей пустоты. Здесь и рисунок, который он только-только нарисовал: на задней стороне холста подписано маленькими буквами «Прощание». По мере того, как свертки уходят ко дну, нежный образ постепенно тает, и Рэй утирает навернувшиеся слезы. — Прости меня, — слова сами срываются с языка. А затем возвращается домой и просто засыпает, свернувшись калачиком на незаправленной кровати. Ему снятся странные обрывки, которые тут же выветриваются и уносятся прочь, не задерживаясь в сознании: парень с белоснежными волосами лет шестнадцати громко выкрикивает его имя и тянет руки вперед; вокруг его тела сомкнуты когти, сочится алая кровь. Все проваливается во тьму. Вспышка: Рэй видит ярко-красный цветок, распускающийся в человеческом теле. Рэй плачет во сне. Наутро ни Рэй, ни Эмма не помнят ни о каком блондине с глазами цвета бескрайнего океана и нежной улыбкой.***
— Я же говорила! — Эмма сияет. Наряд на ней блестит, как и ее глаза: девушка искренне счастлива. — Твои картины пользуются популярностью, Рэй. Погляди только, как долго они рассматривают их! Рэй отводит взгляд в сторону, все еще смущаясь тому факту, что кто-то, кроме Эммы, рассматривает его творчество. — Да, — просто говорит он, — наверное. — Это нужно отпраздновать. И не наверное, а точно, — девушка шутливо касается пальцем носа парня. — Улыбнись хоть сейчас, ну-у! И он правда искренне улыбается; на душе спокойно. Однако вот двери вновь открываются, и на этаж, где проходит выставка, заходит новый посетитель. Рэй не замечает, как взгляд его падает на него и затем замирает, не в силах оторваться. Вокруг столько людей, но отчего же невозможно оторвать глаз от парня с белоснежными волосами и глазами цвета бескрайнего океана? Заметив взгляд Рэя на себе, посетитель останавливается. Лицо его внезапно делается взволнованным, но уже через пару секунд он улыбается самой теплой улыбкой из всех, что Рэй когда-либо видел. Рэй идет в его сторону — он не знает, зачем, а так же не знает, почему на глаза наворачиваются слезы. С каждым шагом он чувствует, как его сердце наполняется какими-то новыми чувствами, как внезапно на душе становится легко, и как мир оживает. Рэй понимает, каким же блеклым он видел все до этого. Так обычно бывает, когда живешь, не замечая ничего странного, но позже что-то происходит — словно наконец по-настоящему открываешь глаза, — и приходит шокирующее осознание: все это время мир был намного ярче, чем ты его видел. Рэй не понимает своего восторга. Не понимает, почему не может остановиться, сокращая дистанцию между ним и человеком, чей образ отчего-то так дорог сердцу. Но вопросы остаются позади — в тот момент, когда незнакомец подается вперед и осторожно, словно боясь, что все растает и окажется сном, заключает его в объятия. Мир уходит из-под ног, а людей, выставки и бесчисленных картин больше не существует. — Значит, нашел, — слышится тихий голос, и это окончательно уносит Рэя в пучину разбушевавшихся чувств. Смутные воспоминания режут воздух и улетучиваются, не смея задержаться, потому что даже судьба не смеет снова причинять боль душам, получившим свой третий шанс. Воспоминания о первом шансе полны боли и отчаяния, смерти и запаха крови — так зачем же жить таким прошлым? Воспоминания о втором шансе — это непрерывная боль, чувство, что упускаешь что-то важное, что не можешь найти самого дорогого человека. Это — разъедающая пустота. Рэй дрожит и не может удержать слез. Внезапно в сознании вспыхивает одно-единственное имя — последнее воспоминание. — Н… Норман, — говорит он. — Рэй, — слышится в ответ. Рэй тихонько смеется, потому что это, должно быть, самое нелепое знакомство в его жизни. Но почему-то не хочется задавать вопросов — кажется, что так и должно быть, что все на своих местах. Наверное, это и правда так. Эмма выходит в коридор и застывает на месте. «Нашел своего принца», — думает она и тут же удивляется собственной мысли. Какой еще принц? Норман осторожно касается щек Рэя ладонями, не переставая улыбаться. — Мы встречались раньше, — просто говорит он, и это даже не подвергается сомнениям. — Да, — отвечает Рэй. — Очень давно… я не помню, как это было. Норман заботливо убирает челку Рэя тому за ухо. — Я тоже. А нужно? Думаю, ты моя любовь из прошлой жизни или типа того… В большом суетливом городе, полном маленьких людей, что убегают от рутины и восхищаются искусством, пытаясь бороться или делая вид, наступает самый красивый закат за все последнее время, — закат, за которым последует рассвет новой жизни.