*****
он так ужасно ахуенен. вдох. — Хочешь…? — Что? — не понял Билл. Роберт положил таблетку себе на язык, чуть высунув его, пока Денбро стоял с широко раскрытыми глазами и как-то немного нервно улыбался (невинное изображение смайлика на психостимуляторе делало тоже самое). Парень вздернул брови, как бы спрашивая: «ну что?» и слегка наклонил голову, выжидая бесконечно долгие секунды, после чего сам подался в сторону, временно переместив таблетку под язык. Грей лизнул его нижнюю губу, так, на пробу, тот слабо выдохнул. И парень притянул подростка к себе за бедра. Импульсивной реакции не последовало, так что он расслабился и позволил рукам сжать его бока, а юркому языку проследовать в разгоряченный рот опьяневшего мальчишки. И если сначала тот немного растерялся напору, уже через пару секунд сам податливо открыл рот и повторил за ним. они разделили ее на двоих и, кажется, нашли общий язык. музыка глушит. выдыхай мозг захлестывает горячая волна. снаружи до жути темно и холодно, а здесь взрываются раскаты музыки и раскалываются молнии тоскливого бреда. жар накатывает клубами, движения тела раскованные, когда ритм выписывает руками, что рассекают какие-то трехмерные голограммы, замысловатые узоры в пространстве. Ноги и руки становятся легче воздуха. Хочется забвенно танцевать, отдаваясь музыке без остатка. В каждой части тела импульс. Роберт шепчет на ухо, как тот прекрасен, и постоянно улыбается. Его горячее дыхание обжигает шею. Чувствовал ли он себя когда-то настолько свободным? В каждой клетке тела бьется стая светлых птиц и бабочки с тонким узором крыльев. «Чего ты хочешь?» /быть смыслом/ Мальчишка уже не помнит, как они добрались до туалета и кабинки, к которой его неплохо так приложили. ниточка слюны протянулась от ртавырваться из сосуда забытья, так? и искушение слишком велико. черт.
мы боимся незнакомцев с пустыми глазами и холодными липкими пальцами, но сами добровольно идем к ним в лапы. мы так боимся себя. глупые, нелепые дети. Руками Грей исследует участки кожи и немного сдавливает горло парня, обращая внимание на бешеный пульс. Вместе с тем, он думает о том, как было бы неплохо погрузиться в это горячее и такое, блять, охуенное горло своим членом. Тело под ним дрожит. — Пиздец, — шепчет пьяняще, голос Роберта кажется тяжелым. так сладко. облизывает чужие холодные губы, чтобы почувствовать вкус своих. /я, блять, могу утопить тебя в себе. сбивая с пути, кусая твои губы./ и хватит лишь раз проскользнуть языком по горячей шее, чтобы отправить в самый глубокий трип. на ней будто тает январский снег. голова идет кругом. Билл задохнулся стоном, что не удалось сдержать, и чуть не потерял равновесие, когда Роберт немного отступил, дабы закрыть на щеколду дверь. Светодиодный прожектор, заливающий уборную ярко-зеленым, вмиг переменился на красный. Эти огненно-кристальные глаза вспыхнули при новом освещении.что-то сокровенное из внутренних снов и тайных желаний, где вечная спешка и сумбур без терпения и без одежды. лишь пустые надежды вместо нее.
момент. сахарный и блаженный туман, немного душный. немое безвременье, а в голове тысяча взрывов. чувство, будто по телу разливается кислота, оно горит изнутри, перед глазами — лазурь бездонного моря и капли крови, размытые флешбэки. под каждыми белесым, из двадцати четырех, ребром непривычно покалывает. глазницы жжет. /твой тихий вздох прерывается белым шумом./ Смотри: оставленные отметины на острых ключицах чужим голосом набожно шепчут про то, как до боли ужасно важно цепенящий огонь внутри клетки грудной сдерживать. Денбро тихо, про себя, громко вдыхая, считает до десяти. Через долю секунды каждая следующая цифра произносится, не вслух, но более уверенно и жестко. Сухими губами Роберт влажно кусает горло, как бы изнутри. Эти задумчивые, полные вопросов глаза никогда не получат ответы. Билл цепляется взглядом за дальние надписи. Взор — соколиный. Словно если бы в небе пролетал самолет, он смог бы рассмотреть иллюминаторы. Различные фразы, инициалы, телефонные номера, также крайне интересное: «Спасай русских евреев! Собирай ценные призы!» Думать об этом не хотелось, а было и неважно. Совершенно не важно. Когда высокий парень напротив разжигал его. целая галактика из чувств и эмоций, абсолютно никакой тревоги и страха. /мне ничто теперь не поможет, ибо некому нас спасти/ и это будет недолго, но весело. Одна из рук подбирается под толстовку, оглаживая мышцы пресса, и переходит на спину; подросток изгибается от щекотных прикосновений прохладных пальцев. Ее срывают, заставляя мальчишку опереться узкими лопатками на жёсткий пластик перегородки, показать себя. Грей жадно ест его глазами, когда медленно стягивает с себя джинсовку. Черная футболка красиво облегает тело. И хочет. У самого в глазах предательски плывет от вида тонкой обнаженной шеи и невероятной красоты ключиц, окрашенных темными багровыми пятнами. Роберт, как и время, оставляет пятна на всем. Его бессовестные ловкие пальцы опускаются на тяжелую пряжку ремня парня, а там и к паху. После, жестко сжимают выпуклость через ткань брюк, делая пару характерных поглаживающих движений, на что Денбро издает удивленный, давящийся звук. Роберт шепчет, поднимаясь от изгиба шеи к уху: «Держись, Билли-бой». И на секунду словно становится еще теснее. Его до боли, однако, приятной, томно растекающейся по телу, кусают в плечо. Грей тут же зализывает место своей несдержанности. И где-то в ширинке места совсем не остается, когда перед ним падают на колени. Холодный туалетный кафель. Роб быстро справляется с ремнем и, немного опустив штаны вместе с бельем, обхватывает член тугим кольцом из пальцев, двигает по нему вперед-назад. Яркий вздох. Билл откидывает раскаленную голову на прохладную поверхность темной кабинки. внутри парня — ядерный реактор. Ощущение горячего рта Роберта не дает полно вдохнуть необходимый воздух. Билл облизывает пересохшие губы и очень старается не смотреть вниз, потому как ему кажется, что если он сделает это, то моментально кончит. Вторая рука крепко удерживает на месте, не давая отступить, а изящные пальцы стискивают тазобедренные кости, когда игривый язык настойчиво исследует всю длину перевозбужденного члена. Денбро до боли закусывает губу — Роберт доводит его практически до предела, после чего останавливается, мило издеваясь, растягивает, как чертову жвачку. И очередной раз, приблизив к пику, резко поднимается с колен; прижимает податливое тело к себе. Язык влажно пробегает по мочке уха, после чего острые зубы клацают по ней, вырывая из мальчишки тихий стон. Чистый звук разбивается о глухие стены, оставляя за собой лишь мелодию ненасытного, отрывистого дыхания. Грей помогает переместить вес тела на него, как бы опрокидывая юношу на свое плечо. И, правильно направив чужую руку, помогает ему расправиться со своими штанами. Члены сталкиваются. Испытание дикой эйфории, с чувством нетерпеливости. Это сводит с ума и заставляет чувства слететь с обочины. / ты еще здесь, почему твоя кожа такая бледная? / Кислотные оттенки помутневшего рассудка, и еще одна разделенная таблетка между обреченными из молодежи. Грей резво обхватывает чужой орган, руку парня кладет на свой, которой парниша слегка заторможенно проводит по возбужденной плоти. — Ха, вот таак, да. Он находит свой ритм, и Билл спешно подстраивается. С периодичностью в несколько секунд кусает мальчишку в шею и ухмыляется на неровные вздохи да легкое закатывание глаз. Расскажет ли он, что видит в себе, когда делает так? Биллу ново, приятно и… Ндаа, дрочить парню ему еще не доводилось, ценный опыт, так сказать! — Роберт… Его запах — хвойный лес с примесью табака. Мальчишка раскатисто смеется куда-то в уголок чужих сладких губ, пальцы торопливо, но в ласковой мере, запутываются в локонах терпких… мягких. Он целует каждую ветвь в его обличии, осколки неба по щекам. Прикрывает глаза. его пульсирующая Земля разваливается на астероиды. «Кажется, я смог в тебя без ума влюбиться». / Боже, ты сломал мальчика / / я потерял голову и стыд / Как в первый и последний раз, но с явным желанием касаться так, чтоб без угрозы раствориться. «Я готов играть с тобой, чудной». / я хочу и голоден; хочу забрать тебя; парень, я буду любить тебя. ради всего святого, упущенного в этом мире, утоли мой голод / не этого ты хотел, Роберт: бесконечно глушить Jack Daniel’s под дешевый рок и психоделик, курить табак и посылать всех нахуй, путаясь в омерзительно-пустых ночных связях. крыша медленно, но верно, слетала с катушек. сухой никчемный взгляд, неудачников манящий… Прекрасный подросток — нечто иное? Или он просто не хотел думать, не мог, что это лишь мимолетное, бессмысленное увлечение, которое растворится в предрассветном небе, как испарится вместе с ним безмятежность и легкость? Пустая страсть, исчезающая с парой часов химического удовольствия.развеять бы скуку на один краткий миг.
Падать во тьму объятий губительных, впитывая блеск глаз, конвульсирующих в испуге. Не переходя за рамки, что важно, но глупо даже для него самого. «Все или ничего» — не менее тупой девиз, который парень, на самом деле, вполне одобрял. А метаться меж «хорошо» и «плохо» было сложно, если выражаться без излишней напыщенности. Понятия эти ведь весьма субъективны и придуманы людьми для личного удобства. Роберт жил. В своей бестолковой молодости. Будто с неудачной попыткой всех наебать, что держит все под контролем. Вызывало лишь внутренний смех, но становилось только хуже… — Боже, смотри на меня. И Билл смотрел, влажно дыша. Неотрывисто. Прямо в глаза. Нектар под челюстью и рассыпанные родинками звезды. Неумолимый спелый шепот: «Я сейчас… блять… ха!» Не дав возможность отвернуться, он вцепился в острый подбородок, выбивая воздух (да землю из-под ног). В глубине зрачков сигналом бедствия, громким SOS, внутривенный огонь горит. Отталкивая руку мальчишки от себя, он не разрывает зрительный контакт. Безумный азарт. Языки пламени ласкают протяжный укус в челюсть. / не сопротивляйся. я вижу насквозь каждое из желаний. ну же, сжимай меня / Попытавшись толкнуться бедрами в кулак, Билл жалобно заскулил и готов был захныкать в голос, когда движения руки на члене прекратились. В ожидании необходимой разрядки, ствол пульсировал и горел; в насмешливых же серых глазах Грея читался вопрос, на который предполагался вполне очевидный ответ. Палец дразняще обвел головку, собирая предэякулят, отчего Денбро до боли закусил губу. Удивительно, как в трипе и приближении собственного оргазма, Грей успевал издеваться. Ему, кажется, просто необходимо было услышать. Едва вспоминая буквы, Билл выдохнул: «Пожалуйстаа». Голос вибрировал возбуждением. И это единственное, что Роберту потребовалось (хотелось) услышать, чтобы жадно впиться в его губы. В масляных возбужденных глазах читалось истинное желание, разбушевались дьявольские искры. И парней будто окатило волной раскаленного воздуха. Поцелуй получился жадным и до колкости голодным, максимально правильным, чтобы довести до края. В безумном порыве страсти, быть ближе, они терзали друг друга, и, кажется, никто не хотел уступать или сдаваться. Воздух пережали, но Билл не посмел закрыть глаза, в которых практически и не было видно каймы, они лишь распахнулись шире, вместе с ртом, дав чужому языку углубиться в него еще дальше. Роберт трахал его рот, жестко и грубо, не давая вздохнуть. В секунду он оторвался от него, тем самым разорвав поцелуй. Еще пара толчков… — Блять. И глаза застелил белоснежный туман, Билл первым сошел с дистанции, вскрикнув и зажмурившись, как от боли, но запрокинуть голову не удалось. А за ним и Роберт, вопреки всей животности нежно коснувшись уголка его изодранных губ своими. Денбро опал в его руках, пытаясь отдышаться, и когда тот немного успокоился, Грей еще раз поцеловал его влажный висок. И от этого поцелуя почему-то становилось холодно. / прощальные поцелуи теряют теплоту / Мысли. Он попытался сконцентрироваться на обкусанных, ярких губах, приводя их в порядок. После, подрагивающей рукой зачесал растрепавшуюся мальчишескую челку, и это движение никак нельзя было сравнить с небрежным. Такое трепетное. Билл взглянул на него. ' сколько времени прошло? ' Грей выглядел отстраненным. Исчезающим под алой зарёй. Дальше все как в тумане. Меняющееся в глазах парня пространство. Тела. Все слишком быстро и иногда излишне медленно, что. . кашель? неимоверная жажда и резь в испуганных голубых глазах. (припев) я.? глухая боль. взгляд мечется от одного объекта к другому, в попытке найти хоть одну визуальную опору; но в итоге лишь спотыкается о тело, в буквальном смысле, развалившееся вблизи со слэмом. живот скрутило болезненным спазмом. он встретил обеспокоенное выражение глаз Тозиера. на периферии: «Билл…. Билл, блять! Тише, тише. Ты потерял сознание, я… стой, подожди, все в порядке. Билл! Я за ребятами» странная пауза? я хочу вырваться. [когда небо чернеет, когда приходит ночь, отчего мне так грустно, так печально? не чувствую ног. альтернатива — красива; но сносит потолок и на полу сортира рандомного клуба — чуть не даю дуба] невозможно заснуть. и все тщетно. здесь гаснут молнии. внутри сыро., а эта жизнь — какой-то безнадежных случай, обреченное место; вместилище всех слёз и бед .спутанность почему они смотрят на меня? вокруг кружат чертовы акулы с кровавыми голодными пастями. беги /иначе они съедят тебя, пока ты будешь спать/ ты вообще меня слушаешь?это лишь начало. etc.