***
— Завтра ты выпускаешься, приглашаешь? — парень взволнованно прикусил губу, — ты сейчас, наверное, так счастлив, что все это скоро закончится? Услышав голос задавшего тому вопрос, старший цокнул, пробормотав под нос, слышное только себе: «О, боже». Юнги знал, что тот будет напрашиваться и поэтому специально не поднимал тему о своем выпускном, придумывая отговорку почему не хочет видеть именно его среди званных гостей. Немного помолчал, раздумывая над ответом, хотя давно уже подобрал нужные слова, ответил младшему: — Знаешь… Я не вижу смысла в твоем присутствии. Смотрю сейчас на себя в зеркало. Костюм, что будет на мне завтра, смотрится, откровенно говоря, хуево, не хочу, чтобы ты этот позор увидел. Я же знаю, ты не упустишь возможности и наделаешь компромата, а потом будешь угарать с меня и показывать эти фото каждый день. Как когда кот насрет не там, ты его носом в говно тычешь. Да и делов там на пять минут: получил злосчастный аттестат, фальшиво поулыбался для фото, съебался и отмечай выпускной сколько твоей душе угодно. И я точно не счастлив, мне по барабану. И ты это знаешь, зачем спрашивать. Мин понимал, что это слишком глупые и очевидные отмазки. Но парень был настолько глуп и наивен, как ему казалось, что тот легко повелся. В трубке послышался тяжелый вздох и не менее тихий выдох. — Вот значит каково это быть выпускником. Хен, я бы не сделал фото… Ну, по крайней мере, не смеялся бы, правда, хен. — Чимин, он цвета желтка или мочи, до конца еще не понял, но что-то между. И я буду в этом. Я что блять цыпленок по-твоему? Издав страдальческий стон от своего вида в зеркале, упал на кровать на спину, продолжая разговор с парнем, который Мину хотелось уже поскорее закончить. — Дело не в костюме, хоть я его не видел, но думаю, что на тебе он идеально смотрится, а подлецу между прочим, сам знаешь, все к лицу. На тебе действительно любая вещь хорошо смотрится, Хен. Будто не одежда дополняет тебя, а наоборот, ты дополняешь одежду. Но суть сейчас не в этом. Правда в том, что тебе плевать абсолютно на всё и всех и… Не дав договорить, старший прервал начинающуюся тираду: — Ну да, и что? Когда мы познакомились, я тебе сразу сказал, что ничего от меня не жди. Не надо сейчас мне нотации читать. Я такой, какой я есть и хуй кто изменит, да и мне поебать, веришь? Почему ты делаешь из меня монстра, если знаешь, как я отношусь к тебе и далеко не так, как с другими? Пора бы перестать быть эгоистом и подстраивать людей под свои идеалы. Такого, как ты хочешь точно не будет. В трубке вновь прозвучал шумный выдох, от чего Юнги представил парня, разговаривавшего с ним. Как тот закрыл глаза, вздохнул полной грудью, от чего грудная клетка поднялась, и так же протяжно и громко издал выдох, возвращаясь в исходное положение и открывая глаза. Получилось сексуально, по крайней мере в воображении, вызывая у Мина бурную реакцию в штанах. Поэтому посмотрев вниз, Юнги снова выругался. — Ну, давай хотя бы вместе отпразднуем, в кафешку может сходим, поедим говядины в честь праздника? Ну серьезно, раз школа для тебя это ад, то как раз отдохнешь и попрощаешься с ней. Даже в момент их начинающейся ссоры Пак открыто игнорирует правдивые и доказанные факты, которые Чимин явно не хотел воспринимать всерьез. Он так не считает. Пак никого не подстраивает ни под какие критерии идеала, тем более Юнги. Ведь Мин и без этого само совершенство, по мнению младшего. Но в этом он точно никогда не признается ему. — Чимин-а, мне нужно сейчас зарабатывать и копить деньги, а не транжирить их на ветер, тем более проставляться должен буду я, а этого делать я не собираюсь уж точно. Старший накручивал круги по комнате, то приседая, то вовсе откладывая телефон, не слушая бессмысленную болтовню парня, который даже во время ссор любил знатно потрепать нервы и попиздеть ни о чем. Пак всегда думал лишь о себе и это, пожалуй, его единственный огромный минус. — Хен, мы можем поделить счет пополам, давай отметим твое окончание старшей школы и просто побудем друг с другом. — Чимин, давай только на чистоту. Отметить хочешь только ты. Мне сейчас глубоко похуй, как на этот никому ненужный выпускной, так и на наши отношения, если то, что было между нами можно так назвать. Потому что меня это конкретно заебало. Сейчас я продолжаю говорить тебе одно, а ты пиздишь-пиздишь-пизд… — В смысле? У тебя что-то случилось? Я где-то накосячил, или что-то не так делаю? С чего вдруг тебе стало плевать на меня? — у Пака либо проблемы со слухом либо со своим огромный-преогромным эго. — Мы встречались, потому что нам было относительно хорошо вместе, но только как друзьям. Как пары нас не существовало. Да, все считали нас последними пидорасами в школе и из-за этого было несладко находиться в обществе мудаков, но у нас с тобой были лишь дружеские отношения. Мы с тобой окунулись в новых ощущениях, это я намекаю на свои драки с гомофобами, отстаивая якобы наши отношения и не менее увлекательные позы на кровати, которых и не было. А для чего все это было говорится? Чтобы ты ебал мне мозг ежедневно и думал только о себе? Мне безумно понравилось. Мы получили эмоции и прочие сопли, как это бывает у ДРУЗЕЙ, согласись. Но сам подумай, мы это делали только, чтобы заполнить свое свободное время, просто таким образом скрасили школьные годы, а так хотя бы скучно не было. Наши отношения — это ошибка, мы и сами главная ошибка природы и ты это прекрасно осознаешь, но продолжаешь заставлять себя верить в обратное. — Нет! Хен, зачем ты это сейчас говоришь? Мы любим друг друга и мы больше, чем друзья. Я люблю тебя, Юнги-хен. Да, может я еще не вырос для такого и ничего не понимаю в отношениях у взрослых, просто отдаваясь тому, кто меня заинтересовал, но хен… Ты сам говорил, что вместе сможем преодолеть эти трудности. Хен, меня же без тебя засмеют… — Чимин, ты даже сейчас говоришь только о своих чувствах. Что тебе известно о моих? Их нет, потому что мы парни и мы друзья. А ты уже большой мальчик, Чиминни. Если кто-то будет над тобой подшучивать, бей в ебало, а лучше по яйцам и уходи с гордо поднятым носом, усек? Но если тебе с этим не справится, то переходи в другую школу, как трусишка, поджав хвостик. Наступила неловкая для Мина тишина, он уже хотел было сбросить вызов, как в следующую секунду послышался тот же тяжелый вздох, но наполненный болью, а за ним последовал шепот, от которого внизу живота тревожно болело, а сердце, что бешено стучало, хотело уже лопнуть и прекратить страдания: — Юнги… А для чего тебе деньги? Ты раньше не копил ни на что… Или я чего-то не знал? Старший понимал, что нужно как можно скорее покончить с этим, он от такого разбитого Чимина готов был провалиться сквозь землю, потому что совесть начинала мучить и слова: «ха-ха, малой, я снова шучу, а ты как обычно мне веришь» уже подступали комом в горле, готовые вырваться наружу. — Ты ничего обо мне и не знал… Деньги я коплю, чтобы поступить в университет, Чимин, — как можно похуистично ответил Мин. — Давай закончим на этом, мне нужно двигаться дальше, понимаешь? Ты же знаешь, что карьера и планы на будущее для меня на первом месте… И я бы придумал какой-нибудь оптимальный вариант для нас двоих, если бы сильно любил тебя. Надеюсь, я смог ответить на твой будущий вопрос. Будь счастлив, Минни, найди себя тоже в жизни и научись драться, стань нормальным парнем, который не будет плакаться, а постоит наконец за себя, чтобы к тебе больше не подходили. — Хен, хен… Не уходи…прошу тебя, останься. Младший не смог сдержаться и заплакал взахлёб, от чего у Юнги начало сосать под ложечкой от того, как он хотел дать себе по роже и примчаться к Чимину, успокаивая его, подставляя для этого плечо. Он любил объятия младшего, но тому об этом точно никогда бы ни сказал. Сейчас он много наврал, но эта ложь во благо мелкого, опять же по ошибочному мнению Мина. Если бы Юнги просто сказал, что тот уезжает, то он бы не смог оставить Пака, Чиминовские преследования и просьбы не уезжать или же страшего слишком сильно мучала совесть до конца его дней или до возвращения на родину. Юнги испытывал трепещущее чувство к уже бывшему и парню и другу. Поэтому терпит и не обращает внимания на его выходки и мозгоебство. Но всему когда-то приходит конец. Так и у них произошел далеко не счастливый «The end». — Пожалуйста, не будь таким, не дави на жалость. Мне плевать. Прощай Пак Чимин, до встречи 30 февраля. Завершив вызов, старший залип на экран телефона. Я ведь все правильно сделал, сказал то, что хотел? Думаете Юнги мудак? Частично вы правы. Никто не переживает отношения на расстоянии, а Чимин тем более. Поэтому заставив ненавидеть Мина он будет меньше страдать из-за расставания. Старший уже заранее знал, что его примут в университет, в который хотел и старательно готовился поступить. Но одно но… Он находится в другом городе. Он говорил правду, когда поставил карьеру на первое место, поэтому между Чимином и целью всей его жизни, тот выбрал второй вариант. Юнги любил Чимина головкой, а Пак Мина головой. — Правильно, — ответило сознание. Похуистичный Юнги ликовал. — Долбаеб, — кричало сердце. Добрый Мин делал покерфейс. — Похуй, — сказал блондин, раздеваясь и отбрасывая этот уебский, по его мнению, выпускной костюм. — Поебать, — зачем-то продолжал Мин, говоря вслух, укладываясь спать. — Мне все равно на тебя, мелкий ничем не примечательный Пак Чимин, — хотя на самом деле думал иначе.***
Юнги знал, что Чимин захочет поговорить в живую. И его догадки подтвердились, когда тот увидел рыжую макушку в кучкующейся толпе людей, что так хотела поздравить своего ребенка, толкаясь и зажимая бедного парня. Мин старался смотреть куда угодно, делать его обычный похуистичный вид. Но когда тебе вручают этот ненужный аттестат и просят подняться на сцену, ноги становятся ватными, сердцебиение учащается. Он правда не хотел, чтобы Чимин видел его в таком виде, но когда все начинают пялиться, то Юнги отлипнув, все же поднимается. Принимая книжку с оценками, не может не заметить выделяющегося среди всех, подростка. Тот счастливо улыбается и Мин случайно приподнимает уголки губ в ответ. Еще старший любит его губы, безумно любит его улыбку. Он не может быть похуистом рядом с таким парнем, наполненного энтузиазмом и жизнерадостностью. А еще Юнги не может быть с Чимином, потому что Мин испортит его жизнь. Взяв в руки куски бумаги, не церемонясь покинул здание, показав на сколько ему до пизды. Вышло кстати неплохо. Только Пак ломанулся за ним, хватая за руку, вынуждая остановиться и выслушать. Но Мин опережает его и сразу же выдает: — Нет, Чимин, нет. Вырвав руку из хватки парня, старший развернулся к нему лицом. Увидев опухшее лицо, старший замирает и вся грубость и похуизм куда-то исчезают. Светловолосый молчит, смотря в глаза, ожидая продолжения. — Позаботься о себе, хен. Не отталкивай людей, которые хотят тебе помочь и хен… спасибо, что был рядом все это время и защищал меня. Я действительно был счастлив. Спасибо, Юнги-я. Чимин так быстро наклонился к Мину, так же быстро и коротко касаясь губ и в эту же секунду пулей разворачиваясь и удаляясь от старшего, от чего Юнги не смог ничего предпринять. А когда пришел в сознание, от парня и след простыл. На щеку выпускника упала капля. Он было подумал о худшем — птицы. Но к великой удаче пошел мелкий дождь. «На месте Чимина, он бы это давно уже от него сбежал», — подумав про себя, Мин поплелся скорее домой. «Ты думал, что обидишь парня, как-то его заденешь? Но к счастью, обидно сейчас тебе». «Догони его и скажи, что любишь, ты же знаешь его улицу, и дом, и квартиру». «Забуду этого мелкого и все, делов то. Скоро все равно уеду и заживу полноценной жизнью». Когда Юнги пришел домой насквозь мокрый, он почему-то был опустошен и ему чертовски не хотелось этого. Вместе с такими мыслями, он стал задумываться о смерти. Для чего Мину теперь жить, если единственный, кто был с ним рядом, больше никогда так близко не окажется, даже если очень захочет. — Похуй. Очередная ложь, что будет срываться с губ парня каждый раз, когда его снова накроет воспоминаниями и мыслями о своей ненужности.