Алфавит NC-21

Я всегда чувствовал в себе тягу к рассказыванию историй. В детстве это были захватывающие приключения и волшебные сказки, в подростковом возрасте — депрессивно-философские очерки, способные довести до самоубийства. Нет, правда: одна моя знакомая пыталась покончить с собой после прочтения. К счастью, ее спасли, но тогда я понял силу слова. Особенно, когда оно касается смерти или… секса. О, это две самые благодатные темы! И если первой я, после того случая, старался избегать, то второй посвятил немало строк. Я писал эротические рассказы. Но этого казалось недостаточно. Мало просто писать! Мне было нужно, чтобы тексты проникли в сознание людей, и я начал всюду оставлять распечатки, а иногда — набирать случайный номер телефона и читать вслух; даже несколько раз декламировал в парке, но меня ловили и штрафовали; я нашел литературные кружки и эпатировал юных (и не очень) писателей, кричал о ханжестве и свободе слова, когда меня гнали прочь. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы не КЭР. Клуб Эротических Рассказчиков был создан для таких как я. И для таких как Ева. И Мишель. И других весьма занятных его посетителей. Мы встречались по средам в небольшом полуподвальном кафе, которое арендовали на весь вечер, и читали наши произведения. Это было странно, но чертовски возбуждающе: сидеть в кружочке, как анонимные алкоголики, и рассказывать пошлости! Да, мне нравится рассказывать. И придумывать, и представлять все это, и говорить такое, о чем не принято в обществе. И, конечно смотреть, как мои слова заводят. Нет, просто возбужденные люди или истории других меня не интересовали; я скучал, когда говорили мои товарищи по перу, и меня считали заносчивым и высокомерным. Особенно расстраивало, если кто-то просто пересказывал свои любовные похождения. Некоторым этот «реализм» нравился, но как по мне — такие истории воняли грязным бельем. Все, о чем говорил я, — выдумка. И, стоит отметить, самая лучшая из всех. Судить о популярности автора можно было по тому, звали его на «приватное чтение» или нет. «Приватное чтение» — это когда парочка уходила в смежное помещение, где стояло два удобных стула, отгороженных друг от друга ширмой. Там можно мастурбировать, рассказывая или слушая (а чаще всего, это была мастурбация и рассказчика, и слушателя). Признаюсь, вначале такое смущало, но затем я и сам втянулся. Помню свой третий раз. Карри попросила меня рассказать что-нибудь экспромтом, новенькое, чего она еще не слышала. Ее взгляд горел такой нетерпеливой похотью, что я согласился на эксперимент. О, это было великолепно! Ничто так не вдохновляет, как стоны за ширмой! Она стала моей музой, слушая дыхание которой, я творил. На лету, улавливая, что возбуждает ее больше всего. Это было, словно секс: без конкретного плана, только то, что подсказывает тебе тело (в моем случае все же мозг). Карри, должно быть, прихватила с собой смазку и дилдо, потому как кроме стонов я слышал хлюпающие и шлепающие звуки бесстыдной девчонки. Лучше было только чтение с Элизабет. Она заранее извинилась за вибратор, но, нарушая правила, предложила подрочить мне. И все слилось в шум прибоя от жужжания ее игрушки и умелых ласк. Я читал по памяти, но едва ли осознавал реальность — словно был в истории, чувствовал себя ее героем и возбуждался все сильнее, на этот раз не обращая внимания на девушку, но всецело пребывая в тексте. Кажется, последние строки я прокричал, кончая вместе с героем рассказа. Были среди моих «приватных слушателей» и мужчины, но с ними чтение походило не на секс, а на дружеские посиделки в баре. Мы словно выпивали скабрезности, делились радостью друг с другом и кончали, выигрывая или проигрывая некое соревнование наподобие того, как люди меряются силой. Сам я никого не просил о «приватном чтении». И так было до тех пор, пока к нам не пришла Мари. Не знаю, как ее звали на самом деле, ведь многие в клубе пользовались псевдонимами, но мне было достаточно и этого имени. Мари. Хрупкая девушка с чувственным голосом, от которого вскипала кровь, даже, если она просто говорила: привет! Я выходил покурить каждый раз, когда она начинала читать свои рассказы, сидя в круге. Это выглядело очень некрасиво. Да, наверняка это оскорбляло Мари, но иначе было нельзя: все эти феи из ее «сказок» звенели у меня в яйцах, вампиры прокусывали душу! Бред же, но так хватало за член, что я не мог спокойно сидеть. С каждым разом она все неувереннее начинала свой рассказ, стараясь не смотреть на меня, зная, что я уйду. Она чувствовала мой вес в этом обществе извращенцев, видела, как часто меня просят уединиться, и мое отношение (неверное в ее представлении) душило в девочке талант. А он у нее был! Все эти маги и оборотни — чистая вкусовщина, налет, обертка на настоящей истории, ее сюжете, психологизме, деталях! Голосе. Я попробовал не ходить в кружок. Неделю, две, месяц! Я надиктовывал рассказы и выкладывал их в сеть, но скупые лайки были лишь бледными отголосками той реакции, что я получал на чтениях. А еще мне не хватало ее голоса. Ее образов. Ее страсти. Не выдержал. Вернулся. И как горько было узнать, что она не пришла. Я отказался от всех «приватных чтений», слушал других, скучая, и даже ничего не рассказал сам. На меня косились с сочувствием, злорадством, непониманием. Кто-то думал, что я «перегорел». Пожалуй, они были правы. Я горел. К сердцу словно раскаленную сковородку приложили, которая упала в пах, когда Мари все же пришла. Я сидел как на иголках, когда рассказывали другие, а она молчала — решила не говорить при мне. И тогда я неожиданно для себя (для нее и всех окружающих) пригласил ее уединиться. Не знаю, почему она согласилась пойти с таким мудаком как я; не испугалась, не засмущалась. И вот мы оказались наедине. Мари спросила, что я хочу услышать, отметила с ехидством, что я так ни одну «сказку» и не дослушал, и вдруг предложила рассказывать вместе. В соавторстве. Мне было тяжело говорить, ведь во рту пересохло, но мысли рождались сами, продирались сквозь горло хриплыми словами, и текли, царапали кожу ее души. Я слышал, как с первых же слов девушка задышала чаще. Она ответила мне, прижимаясь к ширме, горячим шепотом просачиваясь сквозь нее, и я словно бы почувствовал ее дыхание на головке своего вынутого из штанов члена. Я говорил… она говорила… мы говорили и ласкали словами друг друга. Мари сводила меня с ума и я мстил ей тем же: она задыхалась от страсти, пыталась удовлетворить себя, но я дразнил ее, не давая кончить, хотя ее рассказ умолял об этом. Наконец, сдался и я. Обильно излившись, смилостивился и парой предложений довел ее до оргазма. Яркого, сладкого, того, что она ждала так долго. С тех пор мы рассказываем вместе. Себе, друг другу и лишь иногда на публике, когда способны удержаться от бурного секса. Впрочем, на «приватном чтении» это даже приветствуется, ведь мы, как единый автор, просто ласкаем себя. Кто виноват, что нам так повезло, и наша душа разделена на два тела?