Babytime

Положа руку на сердце, Икки всегда считал себя крайне стрессоустойчивым человеком. Но сейчас ему казалось, что еще немного — и у него глаз начнет дергаться от нервного тика. — Почему она орет?! — тоскливо протянул Хёга, в очередной раз поднимая руки над колыбелью, но так ничего и не делая. Саори-сан сжала крохотными кулачками пеленки, скривила рожу, которой любой Спектр в боевом экстазе позавидовал бы, и завопила в два раза громче. Ее лицо при этом почти сравнялось по цвету с волосами, и Икки поймал себя на том, что невольно переживает, не задохнется ли их омладенчившаяся богиня куда раньше, чем встретится с реальной угрозой в виде свернувших с пути Святых или армии Аида. — Наверное, она есть хочет, — задумчиво протянул Шун, но подходить к кроватке не стал: явно чувствовал себя рядом с младенцем не более уверенно, чем Хёга. Ширю, занимающий один из углов небольшой комнаты, скрестил руки на груди: — Значит, надо ее покормить. Грудным молоком. Глаз у Икки все-таки дернулся, но высказать все, что думает о гениальной идее, он не успел: Хёга его опередил. — Отличная идея, умник! — тут Хёга добавил несколько русских ругательств, но сделал это так быстро, что даже Икки, умеющий материться далеко не на одном языке, их разобрать не успел. — Мы в Святилище! Где ты вообще предлагаешь достать здесь грудное молоко?! Ширю немного смутился и опустил взгляд в пол. — Так восемнадцатый век же… — пробормотал себе практически под нос. — Кормилицы должны быть там всякие… Хёга окатил его ледяным взглядом, замораживающим не хуже водолейских техник, но промолчал. Повисла неловкая пауза, только Саори-сан все продолжала орать, размахивая в колыбельной кулачками. — Может, она обгадилась? — первым решился прервать тишину Ширю. Все повернули головы к нему, но он только пожал плечами: — Дети обычно орут либо если они голодны, либо если насрали в подгузник. — Здесь нет подгузников, это восемнадцатый век, — ехидно заметил Хёга, но дальше спорить не стал. Опять повисла неловкая тишина. К кроватке никто не спешил. — Хёга, может, поможешь наконец Саори-сан? — словно ни в чем не бывало, спросил Шун — и Икки почти поразился тому, насколько невинно прозвучали эти коварные слова. — Сама Саори-сан пока о себе позаботиться не может, значит, это наша обязанность как Святых ее опекать. — Так сам иди и меняй ей пеленки! — тут же взвился Хёга. — Какого лешего это должен быть я?! — Уаааааа! — в тон ему взвыли из колыбельки. — Но ты же первым прибежал на крик Саори-сан, — Шун невинно захлопал глазами. — Значит, тебе и менять. — А вы тут для красоты стоять собрались, что ли? Пусть тот же Ширю поменяет: он у нас опытный отец! — Аааааааууууууааааа! — То, что у меня есть сын, еще не значит, что я со всеми младенцами возиться умею! Да и вообще, в быту сыном больше Шунрей занималась… — Но опыта у тебя всяко побольше, чем у остальных! — Уааааааауууууууууууааааааааааааааауууу!!! Икки почувствовал, как в голове словно что-то щелкнуло, а глаза застила кровавая пелена. — Так, а ну марш все отсюда! Быстро!!! — рявкнул он так, что звякнули стекла. Обвел присутствующих свирепым взглядом, поочередно испепеляя каждого, и лишь остановившись на брате, добавил немного спокойнее: — Шун, если хочет, может остаться. — Братик! — Шун расцвел такой радостной улыбкой, что кровавая пелена вмиг исчезла. Ширю проворчал под нос что-то недовольное, но медленно направился к выходу. Хёга отошел от кровати и тоже направился к двери, но возле самого порога все же остановился и развернулся. — Ты уверен, что справишься? — в его взгляде виднелись недоверие пополам с восхищением такой невероятной жертвенностью. Икки лишь хмыкнул, сочтя вопрос недостойным ответа. В конце концов, будучи всего лишь маленьким ребенком, он смог позаботиться о собственном брате. И уж теперь, являясь бессмертным Святым, победившим самого Аида, он точно справится.