***
Треск костра убаюкивал и умиротворял. Блики от языков пламени плавно скользили по медового цвета коже, развращая фантазию. Порыв ветра — искры от огня двигаются в причудливом танго на ветру и устремляются ввысь… Эта фантасмагория завораживает и пленяет сознание. Однако, на одного невозможного аргентинца смотреть намного приятнее, интереснее и… Вкуснее? Поворот головы занимает лишь краткий миг. — Х-ха? — с изумлением выдыхаю я. Стоп-стоп-стоп. Он же ещё несколько секунд назад сидел у костра. — Лер, ты кого-то потерял? — раздался за спиной хитрый шёпот и нахальные руки обвили мою талию. — Ай-я-яй, а ведь кто-то обещал с меня глаз не спускать. Тёплое дыхание вызывает мурашки на холодной коже шеи. Возмущение же, что разгоралось внутри от действий Мистера-неожиданность потонуло в бархате голоса и лукавых нотках, играющих на нервных окончаниях. — Знаешь… Говорят, обещать — не женится. — выдаю я, ощущая спиной крепкие мышцы кое-кого, что от моих слов напряглись ещё сильнее. — Лер, и после подобных фраз это меня ты называешь ехидной? — мягко смеётся этот невозможный человек. — Пф-ф… Звёзды сверкают над головой, ветер нашёптывает свой мелодичный мотив, заставляет вздрогнуть, а самый близкий человек хранит тебя в своих объятиях, как самое дорогое сокровище — что ещё надо для счастья? — Опять витаешь в облаках, ледышка? — возвращаюсь в реальный мир из размышлений, ощущая чужую куртку на своих плечах и слыша тишину в ответ на свой вопрос он продолжает, — Далер, я же тебе говорил теплее одеваться. В следующий раз останемся дома. — Себ, вот ты ворчишь-ворчишь, но всё равно согреваешь в объятьях. Уютненько. — боже-боже, какой же он милашка, когда краснеет, — Люблю тебя! А теперь лёгкий поцелуйчик и не даём аргентинцу разжечь свою страсть. Всё-таки я обожаю, когда он строит такую обиженную мордашку. — Бегом в палатку, вредина. — нарычали на меня. — А я что? А я только за! — главное, добавить в голос чуть-чуть ехидства и немного томных ноток.***
Томная нега разливается по телу тягуче-нежной патокой. Сбивчивое дыхание только-только начинает приходить в норму, а кровь, текущая по венам точно магма, заставляет всё тело пылать в сладкой истоме. Свежий воздух пьянит, а из-за бледных холодных пальцев, что рисуют чудаковатые узоры на моей груди, создаётся впечатление, что бабочки порхают в животе. — Согрелся? — мой тихий шёпот в твою макушку стремится укутать в заботу, убаюкать. — Угу. — невнятно бурчишь мне в изгиб шеи, а затем чуть-чуть изменив позу, окончательно обвиваешь меня своими руками и ногами. — Ха-ха… Грейся-грейся. — тонет мой смешок в твоём мерном дыхании и... я целую тебя в висок. Наверное, это и есть настоящее счастье — ощущать, что есть человек, с которым ты готов сбежать на край света, с которым, как сейчас можно лежать в палатке и смотреть на звёздное небо, ощущая чужие холодные пятки. — Далер, спасибо что делаешь меня счастливым и… немного холодным… — Я тоже тебя люблю, моя ехидна. — ты перебираешься ко мне на грудь, устраиваясь поудобнее, точно кот, только не мурчишь. — И как же это ты терпишь такую ехидну? — мне остаётся лишь вздёрнуть бровь. — Как-как… Легко и просто! Рядом с тобой уютненько! Но ответить на эту реплику мне не суждено, да не особо и хотелось. Однако, кое-что я отмечу… Этот уютный поцелуй, под взглядом мириад бездушных светил, я не забуду никогда!