теплый

      Несмотря на то, что вокруг них не было никого постороннего, кроме его братьев, Донателло чувствовал очень сильное смущение. Он старался сжаться как можно сильнее, чтобы хоть немного себя прикрыть. Он украдкой смотрел на Леонардо, который чувствовал себя весьма комфортно, сидя на стуле посреди комнаты в одних лишь семейках. Старшего брата совсем не смущал пристальный взгляд Микеланджело, который рисовал их всех.       Младший братишка тренировался в рисовании анатомии, она у него страдала больше всего, а братья были теми, кто, конечно, ему поможет. Рафаэль этого дела не любил страшно, но раздевался почти догола лишь по одной причине. Лео, конечно же, делал это потому, что он старший брат, и он попросту не мог отказать самому младшему. К тому же, оба старших брата имели достаточно крупные и накачанные тела, что очень помогало в изучении мышц.       Но вот Донни был самым востребованным. Худой, но жилистый, долговязый, он был идеальным для рисунка, и поэтому гению достаточно часто приходилось сидеть на том стульчике и позировать для Майки. Именно по этой причине Раф любил помогать Майки, точнее, он просто сидел в зале, где-нибудь в углу, и, потягивая содовую из жестяной банки, наблюдал за тем, как порой Донни украдкой смотрел на него с легким румянцем на щеках.       Донни дергает плечами и обнимает себя руками. Это как-то нечестно, он сегодня даже не занимался своим проектом, а тут он сидит просто для галочки, ещё и без одежды холодно. Парень вздрагивает немного, когда его отвлекает от раздумий Раф. Старший наклоняется к нему немного и кончиками пальцев еле касается более тонкого и на тон светлого бедра гения.       Рафаэль привычно ухмыляется, и Донни на время зацикливается на этой улыбке и ярких золотистых глазах, что смотрят на него так пристально, и только потом он ловит этот блеск на шее, груди и плечах старшего. Всё тело Рафа покрыто испариной, ему жарко, и Донни немного вздрагивает, понимая, что ему как раз очень холодно, хоть за окном и середина августа и температура уже третий день как не хочет опускаться ниже двадцати восьми градусов.       — Ты весь холодный, ящерица, — насмешливо фырчит Раф и игриво щипает младшего за бедро, из-за чего Дон недовольно хмурится и отталкивает брата от себя. Но из-за того, что весь Раф был мокрым, рука соскальзывает, и гений оказывается немного ближе к старшему и кожей ощущает идущий от брата жар, от которого бегут мурашки.       — А ты горячий... — Донни запинается, когда слышит этот тихий смешок Рафа. — Ты не заболел?       Донателло с хмурым лицом опускает холодную ладонь на лоб брата, и Раф тут же подаётся навстречу этой руке, прикрывая глаза.       — Трудно понять, — шепчет гений себе под нос. Их температуры были разные, поэтому точно сказать так нельзя. Он поднимается и помогает старшему встать. Раф выглядит не очень хорошо, его нужно охладить, и душ самое лучшее решение.       — Эй, вы куда это? Я ещё не закончил. — Майки смешно дуется, но Дона этим не возьмёшь. Он просит прощения у младшего, уводит Рафаэля из зала и ведёт в ванную. Но вот когда они оказываются наедине, Раф заметно оживляется и уже сам тянет младшего по месту назначения.       И гением быть не нужно, чтобы понять, что Раф притворялся, и это Дона злит, ведь он волнуется за братьев, особенно за Рафа, который будто уже за традицию взял испытать нервы младшего.       Оказавшись в ванной за закрытой дверью, Донни возмущённо выдыхает и ловко перехватывает руку старшего, чтобы тот не смел коснуться его пока. Может, он и был куда тоньше и ниже старшего, но ловкость и умение надавить на правильные точки были его силой. Рафаэля это забавляет, для него это как игра "что можно ещё сделать, чтобы прикоснуться к младшему".       — Мне ничего не стоит вырубить тебя, Раф.       Рафаэль любит этот гневный взгляд цвета зеленого чая с мелкими коричневыми капельками. Через толстые линзы очков эти глаза кажутся до смешного большими, но, признаться, и это бунтарю нравится. Он осторожно снимает эти очки и кладёт их на стиральную машину, к которой прижимает Дона, и немного приседает перед ним, чтобы поймать зубами дёргающийся кадык младшего. От этого укуса гений вздрагивает и сильнее сжимает руку брата в своей, давя большим пальцем на основание ладони.       — Но ты пока не вырубил меня. — Рафаэль прикрывает глаза, точно зная, что брат ему не навредит, и вжимается в его тело своим. Донни в ответ тихо выдыхает и расслабляет хватку, подпуская старшего к себе, полностью ему доверяя. К тому же, Раф мог его согреть, а гений как-то умудрился замёрзнуть.       — Ты такой тёплый. — Донни осторожно скользит ладонями под руками старшего. Оглаживает пальцами широчайшую мышцу и двигается вверх, к лопаткам, где и оставляет холодные руки греться. Щекой он прижимается к широкой груди Рафа и слышит, как громко бьется его сердце и как звучит в груди тихий хриплый смешок.       — А я думал, горячий всё же. — В ответ Раф обнимает младшего, согревая его и в то же время с удовольствием ловя холод чужого тела. Честный обмен.       — Зачем мы тут? Ты вроде хорошо себя чувствуешь, как я вижу. — Дон немного отстраняется и щурится, смотря в глаза брата, который игриво щёлкает его по носу, чем вызывает недовольное мычание.       — Вообще, я отсосать тебе хотел, но судя по возмущённым воплям Майки... — Раф делает паузу, чтобы услышать это нытьё о несправедливом старшем брате, который заставлял его заканчивать и готовиться к готовке ужина. Но вот Донателло их не слушает, он краснеет так сильно и замирает, наблюдая за тем, как двигался Рафаэль.       — ...поэтому только душ. Пойдёшь со мной? — Бунтарь наклоняется вперёд, чтобы заглянуть в глаза младшего.       — В д-душ вели тебя, так что лезь сам и, мм, не снимай белье. Не хочу пока вызывать подозрений. — Донни закусывает губу, когда Раф отходит от него немного. Всё ещё блестящий от пота, с литыми мышцами. Младший немного дуется и отворачивается, чтобы открыть дверь, а потом поворачивается к Рафу лицом, наблюдая за тем, как тот просто стоит под душем, подняв голову вверх и давая прохладной воде охладить его тело.       Гений на секунду замирает, а потом хватает брата за руку и тянет его на себя. Рафаэль послушно подаётся навстречу и получает свой короткий поцелуй от младшего.       Отстранившись, Донни моментально отворачивается и надевает очки, а потом смотрит на застывшего Рафа и бурчит:       — Убери эту идиотскую влюблённую улыбку, она тебе не идёт.       Донателло уходит из ванной под громкий смех старшего брата и идёт на кухню, где Лео начал готовку.       — Значит, он в порядке, — констатирует Леонардо и протягивает Дону нож, дабы тот помог с готовкой.       Чуть позже вечером Донателло сидит в своей маленькой комнатке. Его стол располагается в самом углу комнаты, поэтому сидит гений прямо возле открытого окна и, подперев голову рукой, думает над ошибкой в расчётах, которую пока не может исправить. А ещё он ждёт Рафа, который, как обычно, ушёл на ночь гулять.       Из открытого окна дует приятный тёплый ветер.       Донни не будет удивлён, если старший опять завалится домой побитый. Смешно и дико то, что этот сорвиголова может нарочно себя ранить, лишь бы ему дали возможность побыть с гением наедине. Но в этот раз, видимо, он решает поберечь нервы младшего брата.       Окно из комнаты Донни выходит как раз на пожарную лестницу, где сам бунтарь частенько любил сидеть, пока младший работал над очередным проектом или заданием. Рафаэль как можно тише карабкается по пожарной лестнице вверх и садится у самого окна, тихо стучит костяшками о подоконник, чтобы отвлечь младшего от его раздумий. Когда Донни поднимает голову и замечает в окне брата, он тут же встаёт с места и подходит ближе, внимательно осматривая старшего с ног до головы.       — Цел?       — От и до, Донни-бой, не хотел тебя расстраивать. — Раф ловко проскальзывает через окно в комнату и по пути снимает с себя кожанку, чтобы младший мог осмотреть его всё же и убедиться, что всё хорошо.       — О. Неужели? Вот порадовал. — Донни смотрит на брата недовольно и пихает его в бок кулаком несильно. — А предыдущие разы?       — Это была нужная формальность, — шепчет в ответ старший перед тем, как наклониться чуть вперёд и поцеловать гения в губы. — А теперь раздевайся, я хочу тебя, пиздец как сильно.       — Только без фанатизма, Раф, без следов на моей шее в этот раз.       Рафаэль в ответ шутливо отдаёт честь, крепко прижимает младшего к себе и отпускает его лишь ближе к утру.       Тихо мыча, Донни переворачивается на спину и дрожащими руками водит по собственной груди, размазывая пальцами капли спермы. В голове вновь и вновь всплывают картинки того, как нависший над ним Рафаэль двигался в него, точно зверь какой-то, и в который раз гений радуется тому, что вместо нормальной кровати у него в углу лежат друг на друге два матраца.       Рафаэль сублимировал остатки своей агрессии за день в секс, но этих остатков всегда было слишком много, что даже сам Донателло не мог их полностью принять, хотя сегодня он определённо побил свой рекорд. Всё тело болит от достаточно грубых касаний Рафа, от его сильных толчков и укусов. Тонкие пальцы осторожно касаются следа от зубов на внутренней стороне бедра, и перед глазами он вновь видит эти яркие глаза зверя, нависшего над ним.       Он лежит так некоторое время, подрагивая и водя руками по собственному телу, ловя отголоски чужих прикосновений в пока ещё не особо заметных следах на теле. Он ещё чувствует чужое тепло на собственной коже. А когда всё же открывает глаза, то видит возле себя лежащего на боку Рафаэля.       — Который раз тебя трахаю, но никак не привыкну к тебе такому. Будто тебе мало. Весь такой раскрытый, гря-язный, ни капли смущения. — Рафаэль задумчиво хмурится и проводит рукой по чёрным кудрявым волосам брата. В какой-то момент Донни кажется, что он, может, перестарался.       — Тебе не нравится? — тихо хрипит гений и переворачивается на бок, чтобы обнять бунтаря за шею.       — Пфф, конечно, нравится. Ты че? А тебя ещё гением зовут. Это наш секрет с тобой, что ты таким можешь быть, а я такое люблю.       В такие моменты Рафаэль был как ребёнок, которому дали больше конфет, и он прям сиял от гордости весь. Донни в ответ только издаёт тихий смешок и прижимается сильнее к более крепкому и тёплому телу своим. Он уже успел немного остыть, и ему опять было холодно.       — Защитишь меня завтра от Майки? Боюсь, он не отстанет от меня, пока не узнает о происхождении этих укусов и синяков на моем теле.       Старший смеётся хрипло и обещает защитить любой ценой. Он кутает Дона, чтобы не мёрз. Скоро нужно будет уходить к себе в комнату, чего не хотелось вообще, но пока Раф путает пальцы в этих кучеряшках и просто остаётся рядом, наблюдая за спящим в его руках.