***
Питер задыхался под водой. Его ноги запутались в корнях на дне реки, и хоть до поверхности было каких-то полметра, воздух был недосягаем. Мальчишка дёргался, тянулся вверх, но его трепыхания оставались безуспешными. Лёгкие горели, изо рта воздух давно вылетел, поднявшись к поверхности вереницей красивых пузырьков, и мальчишка прилагал поистине титанические усилия, чтобы не сделать вдох. Ему остро захотелось стать выше и сильнее, чтобы добраться туда, к вожделенному воздуху, который был на расстоянии вытянутой руки, и в то же время так далеко. В глазах потемнело. Мальчишка понял, что ещё секунда, и он непроизвольно вдохнет… и тогда его желание исполнилось — ноги стали гораздо сильнее, разорвав сковавшие их корни, а голова тут же очутилась над водой. Питер Пэн жадно задышал, наслаждаясь воздухом. Кислород ударил в мозг, вызвав небольшое головокружение. Питер лёг на спину и неспеша погреб к берегу. Одежда жала, как будто села от воды. Всё казалось меньше, чем обычно. Деревья не выглядели величественными, кусты не представлялись зелёным лабиринтом, а канава, через которую Питер раньше прыгал, напрягая все силы, и которая раньше казалась глубоким оврагом, теперь была просто канавой. Мальчик легко перешагнул её и подошёл к домику на дереве, который тоже казался куда меньше, чем был. — Эй, послушайте, что только что случилось! — закричал Питер Пэн, и вздрогнул от непривычно низкого звука своего голоса. Наверное, он охрип? Из домика повысовывались дети: летать они не могли из-за исчезновения феи, поэтому не смогли быстро спуститься. Так подумал Питер, но в него полетел разный мусор, яблоки и камни. — Убирайся, проклятый пират! — кричал Джон, потрясая кулаком. — Мы тебя не боимся! — Когда вернётся Питер, он тебе покажет! — вторила ему Венди. Девочка побледнела, в её испуганных глазах не было узнавания. Питер удивлённо вскрикнул: — Но Питер Пэн — это я! Что со всеми вами? — Питер ребенок! Он никогда не повзрослеет! — закричал Майкл, швыряя в Питера горелой картофелиной. Дети поняли, что «пират» один и не нападает, поэтому с удвоенной энергией принялись забрасывать его всяким мусором. Питер Пэн получил надкушенным яблоком в лоб и предпочел отступить, раз его не понимают. Мальчишка ничего и сам не понимал — его перестали узнавать, почему? Питер пробирался сквозь заросли растительности, он собирался заглянуть в Зеркальный пруд. Там сорванца поджидала очередная неожиданность. — А-а-а! — закричал Питер, отшатнувшись от водоёма. Из Зеркального пруда на мальчишку поглядел совсем не он. То есть, он, но… Взрослый. Питер Пэн выглядел лет, эдак, на восемнадцать-двадцать. Он прижал ладони к лицу: там росли волосы! Мягкие усы и борода. «Как у козла, — опустошённо подумал мальчишка. — И что теперь делать?» Взрослые в Нетландии были. Например, вождь индейцев или король Кайрос. Но тот вообще ледяной и из пещер вылезал редко. Были и ещё взрослые. Пираты. Идти к ним Питер не хотел, особенно, учитывая характер их капитана, которого хлебом не корми — дай поиздеваться (или отшлёпать, как вспомнил, передёрнувшись, Питер). Но выбора не было, индейцам второй вождь не нужен, а у Короля очень уж холодно. Превратиться в сосульку желания не было. Пираты, пожалуй, единственный вариант, чтобы случайно не переместиться на Землю, к обычным людям. Питер Пэн чуть не заплакал, но побрёл в сторону пришвартованного у берега корабля Крюка. В Нетландии была возможность отыскать Динь, а вот с Земли это вряд ли осуществимо. «Капитан Треска» согнулся от хохота, стоило ему увидеть насупившегося лохматого юношу в слишком маленькой, лопнувшей по швам, одежде. — Т-ты… Питер Пэн? — просипел Крюк, давясь смехом. Чтобы вечный летяга стал взрослым, после стольких лет детства? Невероятно. — Нет, зелёный осьминог, — обиженно пробурчал Питер. Капитан смерил паренька взглядом. С ним явно что-то произошло, и, скорее всего, он окончательно рассорился с феей. Иначе бы она уже расколдовала (или заколдовала?) волшебного озорника. — А от меня-то ты что хочешь? — вопросил Крюк, возведя очи горе. — Вступить в мою команду? Питер задумался. Немного побыть в роли пирата, до тех пор, пока не найдётся Динь, должно быть весело. — Конечно, — сказал Питер с вернувшимся в голос задором. — Я стану лучшим пиратом в Нетландии! Джеймс Крюк снова заржал. Пират Пэн, ну-ну. — Лучшим из пиратов? Ты? Да ты кливер от брамселя не отличишь, — Крюк указал в сторону работающих матросов. — Я тебе и палубу драить не доверю. Если только под присмотром Смита. Питер оскорбился, выхватил деревянный меч и бросился на Крюка, но запутался в непривычно длинных ногах и брякнулся на живот. — Три тысячи чертей, мальчишка! Давно я так не смеялся, — рявкнул капитан, утирая выступившие слёзы. — Хорошо, возьму тебя юнгой. Боцман Смит! Забери салагу и научи его бриться. Для начала. Питер проглотил обиду, решив отыграться позже. Поднялся на ноги и последовал за низеньким худым боцманом, являющим собой полную противоположность рослому и широкоплечему капитану. Смит бурчал, что не нанимался нянчиться с сухопутными крысами, но бритву выдал, а также более-менее приличные штаны и полосатую рубаху, взамен тех обрывков одежды, что болтались на Питере. Мальчишка раньше бритву даже в руках не держал, а, надо сказать, от кинжала она отличалась… сильно. Питер Пэн вопросительно посмотрел на боцмана, но тот только буркнул, что кипяток можно взять на камбузе, развернулся и ушёл. Паренёк задумался о том, что такое камбуз и зачем нужна вода, и, естественно, не побрился. До вечера Питер шнырял по кораблю, прячась от капитана с боцманом, и доводил матросов до зубовного скрежета пакостями: подставлял подножки или толкал в спину, когда в руках груз. Мужчины терпели выходки новичка достаточно долго, но после того, как из-за юнги кок опрокинул кастрюлю с ужином, пираты рассвирепели и окружили бывшего мальчишку. — Ты новый юнга, верно? — спросил Том, седоусый матрос, ветеран, побывавший во многих битвах. Питер Пэн выкрикнул по-петушиному и захохотал. — Я ваш ночной кошмар! — воскликнул теперь уже юноша, гордо подбоченясь. Пираты заворчали, поражаясь невоспитанности юнги, а Том лишь снисходительно улыбнулся. — Тогда придётся тебя проучить, Кошмар, — Том шагнул к Питеру и цепко ухватил за ухо. Питер Пэн от неожиданности вскрикнул. — Ай! Что ты делаешь? — воскликнул юноша, двигаясь вслед за твёрдой рукой, что тянула его за ухо. Том довёл Питера до борта и нагнул над ним так, что задница юнги выпятилась совершенно неприлично. — Ребята, вперёд, — предложил Том. — Скольким из нас сегодня пришлось переделывать работу или потирать набитые из-за этого сопляка шишки? — Он заслужил трёпку! Питер Пэн схватился одной рукой за борт, а другой — за руку Тома, что до сих пор ощутимо стискивала ухо. Ему не было видно, как угрюмые лица пиратов просветлели, и мужчины встали в очередь, чтобы наказать дерзкого юнгу. Крюк вышел на палубу, чтобы подышать свежим морским воздухом и поинтересоваться успехами выросшего мальчишки. Внимание капитана привлекла гогочущая толпа матросов, что столпились у правого борта. Временами раздавался звонкий шлепок и вскрик, тут же заглушаемый многоголосым хохотом. Капитан пошёл разобраться, хоть и подозревал, что дело в Питере Пэне. — Что тут происходит? — гаркнул Крюк, расталкивая толпу. Матросы услышали голос капитана и расступились, открыв его взгляду забавную картину. Питер Пэн переступал с ноги на ногу, выпятив отшлепанный голый зад. Юношу удерживал Том: одной рукой за загривок, а другой заломил парнишке руку за спину. На ягодицах Питера отчётливо проступали отпечатки матросских пятерней. Выслушав развернутый доклад, капитан, не сдерживая улыбки, подошёл и похлопал сорванца по покрасневшей попке. — Опусти его, Том, — приказал Крюк, и, когда Питер выпрямился и развернулся к нему лицом, продолжил. — Юнга будет наказан за нарушение порядка на корабле. Капитан поддел крюком рубаху Питера и повёл юношу в сторону своей каюты. Подтянуть штаны парню не позволили, и теперь Питер семенил спутанными штанинами ногами, едва поспевая за широкими шагами капитана. Мальчишка оставался мальчишкой, пусть и с увеличенным телом, поэтому он шмыгнул носом и послал Крюка в пешее путешествие до ближайшего крокодила. Пират не обратил на это внимания, втолкнул шалопая в каюту, а сам отдал боцману несколько распоряжений. Питер Пэн тер отшлёпанную попку и ругался на глупых пиратов и глупую фею, из-за обид которой он снова попал в переделку. Мальчишке и в голову не приходило подумать над тем, отчего случились все его неприятности. Дверь распахнулась, и в помещение вошёл Крюк, а следом довольные матросы внесли лавку и ведёрко с прутьями. Боцман Смит принёс полотенце, чайник и бритвенные принадлежности. Питер Пэн смотрел на пиратов непонимающим взглядом, впрочем, ничего хорошего от них не ожидая. — Садись, — велел капитан Крюк и показал на стул. Питер сделал попытку одеться, но его толкнули, заставив плюхнуться голым задом на прохладную поверхность табурета. — Ай! Капитан Треска, полегче, — возмутился парень и поморщился от дискомфорта пониже спины. Крюк лишь устало выдохнул и взялся за ножницы, намереваясь укоротить растительность на лице бывшего мальчишки, перед тем как начать работать бритвой. Боцман Смит оставался в каюте, он накинул на Питера простыню, завязав её под горлом, и спросил: — Зачем вы с ним возитесь, капитан Крюк, сэр? Может, того? За борт? — Ступай прочь, Смит, — сердито отрезал пират. Вот ещё, будет он объяснять свои решения. — А ты сиди смирно, пока уши не отрезал, — рявкнул на попытавшегося подняться Питера. Питер Пэн зажмурился, когда Крюк бесцеремонно сжал в кулаке его волосы, фиксируя голову. Парень только сейчас обратил внимание, как оказывается мешали и кололись усы и борода, и невольно посочувствовал взрослым, вынужденным терпеть это постоянно. Когда Крюк закончил, лицо Питера снова стало гладким, и он счастливо разулыбался. Вот только радость юноши была преждевременной: пират убрал ненужную простыню и всё также, за волосы, повёл Питера на лавку. — Уй, пусти! — попискивал парень, но Крюк вынудил лечь, а затем привязал за руки и ноги. И даже заботливо подсунул подушку, из-за которой задница Питера стала наивысшей точкой. Лавку Крюк заказал для одной лишь цели, а именно для наказаний провинившихся матросов. Раньше Питеру Пэну хватало шлёпанья, но теперь Крюк в этом сомневался, и решил воспользоваться розгами. Запас прутьев постоянно пополнялся — использовать плети Крюк, в отличие от своих собратьев по ремеслу, не любил. Здесь не Земля, и новых матросов взамен погибших взять неоткуда. — Питер, на корабле не ведут себя как малыши в домике на дереве, — проговорил Крюк, взвешивая в руке тонкую розгу. Капля соленой воды сорвалась с ее кончика и упала на ягодицу юноше. Тот вздрогнул и повернул голову, собираясь возразить. — Да вы же пи-ра-ты! — отчеканил Питер Пэн. Непослушные волосы упали на глаза, и бывший мальчишка недовольно сдул их. — Вы только и делаете, что грабите и напиваетесь, и… Ау! Крюк прервал речь юноши хлестким ударом розги поперек белых ягодиц. Питер вскрикнул, но скорее от неожиданности, потому что капитан приложил едва ли четверть сил. Секунду полюбовавшись розовой полосой, мужчина продолжил объяснения. — Выпивка на борту под запретом, ровно как азартные игры, оскорбления или неподчинение капитану. А ты, как юнга, должен слушаться даже матросов. Короткая фраза была закреплена ещё тремя стежками. Питер завопил. — Не верю, — отдышавшись, произнес юноша. — Как же легендарная пиратская вольница? Все об этом знают! Крюк обошёл лавку с другой стороны и ударил снова. — Верно. На берегу, — ответил капитан вскрикнувшему Питеру. — Если ты не заметил, мы уже полдня в открытом море. Юноша дернул руками, но напрасно: привязали его на совесть. Бесстыдно выпяченный из-за подложенной подушки зад саднил и горел, а ведь не похоже, что Крюк скоро закончит. Питер знал, что никакие слова не остановят руку сурового капитана, прежде чем он решит, что достаточно наказал бывшего мальчишку. Раньше Крюк именно так и действовал. — А в море вы прямо святые, — съязвил Питер, и тут же взвизгнул от новой порции боли. Капитан неспеша подошёл к ведёрку и сменил прут на новый. Взмахнул, смахивая лишнюю воду и слушая рассекающий воздух свист. — Мне не нужна поножовщина и затопленный корабль, — произнёс Крюк, примеряясь. — Поэтому те, кто нарушают правила, оказываются на этой лавке. Сейчас Питер выглядел вполне себе взрослым, даже если внутри оставался всё тем же мальчишкой неизвестного возраста, и пирату в кои-то веки не было жаль его юный зад. Ягодицы перечеркивали розовые полосы. Крюк мгновение полюбовался ими. С видом пишущего картину художника прибавил ещё несколько штрихов. Питер Пэн, не сдерживаясь, завопил. — Ладно-ладно, я всё понял, — зачастил Питер. — Хватит меня бить! Пусть и осознавал бесполезность просьб, он не мог больше терпеть. Ну почему настолько больно? — Я не бью, я наказываю, — строго поправил капитан. — Побить тебя вполне могли матросы. Как ты правильно заметил, они пираты и терпением не отличаются. Том спас тебя от расправы, потом поблагодари его. Питер Пэн возмущённо вскинулся, но возмущение вылетело, стоило пруту вновь впиться в нежную кожу. Из глаз выступили слёзы, и юноша понял, что вот-вот позорно разревётся. — Больно! — воскликнул Питер. Если бы не верёвки, он бы вырвался и убежал. Ну, или хотя бы прикрыл попу руками! Парень крутил пострадавшим местом насколько это было возможно, и ему почти удалось избавиться от подушки. Капитану подобные телодвижения не понравились. Он отложил прут и поправил подушку, а затем взял верёвку и привязал юнгу к лавке за поясницу. Теперь Питеру пришлось прогнуться и отклячить зад ещё сильнее. Крюк нагнулся над наказуемым и погладил расписанные ягодицы. Затем смачно шлёпнул и пошёл выбирать новую розгу. — Я передумал быть пиратом, можно мне уже на берег, а? — Питер Пэн с ужасом заметил, что Крюк взял не один прут, а сразу три. — Всё правильно, тебе и должно быть больно, — наконец ответил капитан, замахнулся и стегнул юнца по выпяченной попке. На этот раз Питер сжал ягодицы, вздрогнул, но с места сдвинуться не смог. — И нет, уйти нельзя. Ради тебя я не стану ходить кругами, как пьяный кормчий. Хочется под крылышко к подружке? Прыгай за борт и плыви, не держу. Капитан порол размеренно и никуда не торопился, давая прочувствовать каждый удар. Он хотел, чтобы новый юнга действительно хорошенько запомнил урок. — Я буду слушаться, перестаньте! Не надо больше! — Питер не выдержал и захныкал, не имея возможности уклониться от болючих укусов розог. Крюк одобрительно кивнул: отлично, мальчишка хотя бы перестал пререкаться. — Конечно, — ответил пират. — Ведь за нарушения полагается порка. И меня не будет волновать, как давно ты был наказан за предыдущий проступок, чтобы разложить на лавке за следующий. Питер напрягался всем телом, что блестело от выступившего пота, и жалобно вскрикивал. Он пожалел, что сунулся к пиратам. Пожалуй, даже возвращение в обычный, не волшебный мир, было бы не настолько кошмарным, как Крюк в качестве командира и наставника. Но побег невозможен — корабль болтался на волнах далеко от берега. — Пожалуйста, — всхлипнул Питер, после того как розги стали ложиться на то место, где попа переходит в ноги. — Я больше не буду! — Сосредоточься на том, за что наказан, а не на мольбах о пощаде, — непреклонно заявил Крюк. Опытная рука капитана накладывала удары ровно и без захлёстов, так что сейчас попка озорника представляла собой равномерно окрашенную в красный цвет, болезненно вздрагивающую мишень, по которой снова и снова прохаживался пучок прутьев. Питер Пэн перебрал все возможные просьбы и обещания, но тщетно. Крюк продолжал пороть до тех пор, пока юнга не прекратил это бесполезное занятие, и не начал молча принимать удары. Питер лишь время от времени всхлипывал, уткнувшись лицом в предплечье. Когда следующего удара не последовало, юноша неверяще поднял голову. «Снова розги менять пошел», — безнадёжно подумал Питер Пэн, но капитан отложил пучок в сторону и взял с полки какую-то склянку. Затем открыл её и щедро зачерпнул маслянистой густой субстанции. — Что это? — полюбопытствовал юнга, искренне надеясь, что его мучения закончены. — Это чтобы лучше думалось, — пират обильно смазал выпоротые ягодицы юноши. — У тебя пятнадцать минут, чтобы осмыслить случившееся и найти подходящие слова. Недоумение Питера сменилось пониманием, когда его полупопия начало чувствительно припекать. Через пару минут юнга заголосил, вслух умоляя капитана «убрать эту хрень с его задницы». Крюк лишь посмеивался, наблюдая за извивающимся парнем, который не мог освободиться от верёвок и был вынужден терпеть неприятное воздействие жгучего антисептика. — Итак, я слушаю, — напомнил о себе Крюк через пятнадцать минут. У Питера Пэна было достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем, что же хочет услышать капитан. Ягодицы жгло минут пять, потом стало полегче, а чуть позже и вовсе, жжение сменилось лёгким теплом. Но Питеру отчего-то стало слишком стыдно говорить, он зарделся и буркнул: — Садюга… Капитан нахмурился и встал. Подошёл к Питеру, развязал опутывающие его веревки и заставил подняться. Покрасневшее лицо и потупленный взгляд юноши говорили сами за себя, но пират хотел услышать, что же всё-таки понял сорванец. — В таком случае продолжим, — заявил Крюк, сел на стул и потянул Питера, укладывая к себе на колени. — Я хочу знать, что урок усвоен, и пока ты не готов говорить, буду шлёпать твой нахальный зад. Последнее слова совпали со звучным шлепком по напоротым чувствительным половинкам. Питер Пэн дернулся, попытался вырваться, но Крюк держал крепко. — Ой! — вскрикнул юноша. И было отчего: его попка находилась во власти жестокого капитана, который замахнулся и впечатал твердую ладонь в измученную ягодицу парня, а потом размахнулся и шлёпнул по второй. — Не надо, не надо! Я должен слушаться всех на корабле, иначе вы меня выпорете. Не дразниться, не безобразничать, извиниться перед матросами и сказать спасибо Тому, — протараторил Питер. Капитан удовлетворённо похлопал разгоряченные половинки и отпустил юношу. Питер тут же поднялся и прижал ладони к пострадавшему месту. Крюк хмыкнул и приказал идти к Смиту, чтобы тот выделил для юнги койку или хотя бы гамак.***
Корабль скрипел и стонал, двигаясь по ветру. На палубе сквозило. Ветерок забирался под одеяло, которое Питер намотал на манер плаща, холодил ноги и щекотал то, что находилось выше. Юноша бы и не выходил, но очень уж хотелось есть. Утром Питер долго искал одежду, однако отыскать не смог, поэтому пришлось завернуться в одеяло, чтобы выйти на палубу. Накануне он так ничего и не сказал матросам, хотя обещал капитану попросить прощения за все безобразия, которые вытворял почти весь вчерашний день. Проигнорировав сердитые, но заинтересованные взгляды, Питер завалился спать на указанное место. Сейчас парень смущённо стоял на палубе, сомневаясь в какую сторону идти. — Эй, юнга! — услышал Питер звучный бас одного из пиратов. — Верни одеяло в кубрик, нечего его за собой таскать. Питер напрягся: вчера ему доступно разъяснили, что будет, если не подчиняться приказам, но… Одежды-то нет. — Мне холодно, — крикнул в ответ юноша, надеясь, что от него отстанут, но вокруг начала собираться остальная команда. По их лицам было заметно, что они знают причину, по которой Питеру пришлось нацепить эту тряпку, знают и наслаждаются этим. — Какая неженка, — заржал один из матросов. — Замёрз в летний день. Питер Пэн вспомнил, что вчера обещал Крюку, и пожалел, что не извинился перед моряками сразу. Теперь же просить прощения было выше его сил, парень отбросил одеяло и кинулся на обидчика с кулаками. Юнгу быстро перехватили и завернули руки за спину. — Что это ты голышом расхаживаешь, попочка бо-бо? — ехидно протянул пират с серьгой в ухе. Он протянул руку и больно ущипнул Питера за зад. Со вчерашней порки ягодицы ещё не прошли, парень вскрикнул от боли и покраснел из-за этого вскрика. Мужчина смачно шлепнул юнгу по голой заднице. — Продолжим с того же места? — хохотнул он. — На чём мы вчера остановились? Пиратам настолько понравилась игра под названием «отшлепай юнгу», что они жаждали продолжения. К несчастью для Питера, Том, как наиболее авторитетный среди матросов, вместе с боцманом сейчас разговаривал с капитаном и не мог повлиять на происходящее. Впрочем, стал бы он помогать парню, а не захотел ли присоединиться к развлечению, большой вопрос. — Вот так тебе! Н-на! — приговаривали пираты, по-очереди нашлепывая Питера по его бедной заднице. Юнга вскрикивал и вырывался, но не мог ничего противопоставить группе взрослых мужиков, которым приспичило его повоспитывать. Питер Пэн хотел бы снова стать мальчишкой и улететь отсюда. Никто из пиратов раньше так с ним не обращался, озорного мальчика-сироту жалели и спускали ему с рук все проделки. По попе мог приголубить только их капитан, и только в случаях, когда Питер слишком далеко заходил в своих порой небезобидных шалостях. В последний раз мальчишку отшлёпали, когда он поджёг запас пороха и с весёлым кукареканьем взлетел, наблюдая, как от взрыва разнесло половину левого борта. Тогда его отругала даже Динь-Динь и полетела лечить пострадавших, а Крюк, как только смог добраться до проказника, перекинул через колено и долго шлёпал, до тех пор, пока обещания больше так не делать не зазвучали достаточно искренне. Но сейчас Питер лишился своего главного преимущества — возраста, из-за которого к нему относились со снисходительностью взрослых. Моряки даже не узнали, кто он такой, так как не могли представить, чтобы тот самый Питер Пэн вдруг решил вырасти. К нему отнеслись как к новичку-пирату, молодому мужчине, а не ребёнку. Пусть и решили проучить несколько своеобразно, но матросы не могли действовать строже из-за угрозы самим быть выпоротыми капитаном. — Пр-р-рекратить, канальи! — прозвучал зычный голос Крюка, когда Питер уже пританцовывал на месте и вскрикивал от боли. Пираты отошли от юнги, и капитан потребовал объяснений. Как с досадой выяснил Крюк, мальчишка вчера ничего не сделал, чтобы наладить отношения с командой, а сегодня они решили продолжить его «воспитание». Питер выглядел жалко. С его зарёванным лицом и прижатыми к заду ладонями на уважение пиратов можно было не рассчитывать. — Юнгой займется Том, — отдал приказ Крюк. — Остальным влезать запрещено. Но сперва новичок кое-что скажет. Капитан с намёком посмотрел в глаза Питеру, тот обиженно шмыгнул носом и пробормотал, что больше не будет шкодить на корабле. Пираты загудели, обсуждая произошедшее, а юнгу поманил за собой Том. Он выдал Питеру новую одежду, и парень с облегчением натянул её. Правда, ягодицам было не слишком комфортно, но зато ушло противное чувство неуверенности. — Вот, держи, — Том протянул Питеру ведро и швабру. — Пользоваться умеешь? Юноша недовольно сморщил нос: уборку он считал исключительно девчачьим занятием. Подавив острое желание нахамить (снова получить по попе очень не хотелось), Питер негромко признал, что не умеет.***
Вдалеке показалась, и с каждым часом всё приближалась полоса суши. Питер Пэн с затаенной радостью поглядывал на неё, лелея мечту сбежать от проклятых пиратов, чтобы отправиться на поиски Динь-Динь. На корабле у подросшего мальчишки не было свободной минутки — юнгу гоняли и в хвост и в гриву, щедро заваливая многочисленными поручениями. Вот и сейчас Питер мог позволить себе только редкие взгляды в сторону далёкого берега. Юнга чинил старый парус — прокалывал дырки шилом, чтобы потом продеть в отверстия суровую нить. Над душой стоял Том. Пират контролировал действия неопытного парня, время от времени поправляя и объясняя как нужно. Ученик Тому попался не то чтобы совсем бестолковый, но очень уж мечтательный: всё время отвлекался, не усваивая наставления. Порой приходилось привлекать его внимание проверенным методом — дюжиной шлепков по заднице, к вящей радости заметивших экзекуцию матросов. Питер Пэн за восемь дней на море обзавёлся мозолями на ладонях, непроходящей ноющей болью пониже спины и привычкой на каждом шагу оглядываться, а не стоит ли рядом Том или Смит. Капитан Крюк появлялся крайне редко, и робкие просьбы Питера вернуться на сушу воспринимал едва ли не как личное оскорбление, отвешивал юнге подзатыльник и отправлял работать дальше. Парень устал быть взрослым, ему не нравились трудности, не нравилось работать и выполнять приказы. Он возненавидел прутья в каюте капитана, которым довелось ещё дважды потанцевать на его бедной заднице. Питер Пэн мечтал попасть на берег и бежать куда подальше в поисках Динь-Динь, чтобы она расколдовала его и вернула беззаботное детство. Мрачную мысль о том, что фея может не суметь или не захотеть ему помочь, Питер старательно отгонял, чтобы не отчаяться окончательно. И вот, наконец, у юноши появился шанс покинуть корабль. К ночи между парнем и вожделенным берегом находилась лишь узкая полоска воды. Питер Пэн дождался подходящего момента, когда большинство пиратов уснуло, спустился по якорной цепи и окунулся в теплую, прогретую за день, воду. Несколько широких гребков руками, и вот впереди грубо сколоченный деревянный причал. Питер, тяжело дыша от пережитого волнения, выбрался из воды и побежал в сторону леса. Ночная темнота не мешала ему ориентироваться в знакомых местах, тем более, что на небе светила луна, и её света хватало, чтобы не переломать себе ноги. В отличие от моря, совершенно одинакового во всех направлениях, здесь Питеру был знаком каждый куст и каждая кочка, поэтому вскоре парень стоял возле своего домика и с надеждой вглядывался в тёмные окна. Дети спали, но Питер забрался на дерево и бесцеремонно заколотил в дверь. Сейчас он как никогда нуждался в помощи и поддержке, да и не могут же его снова не узнать? Дверь открылась, и в свете зажжённой свечи перед юношей предстало испуганное лицо Чуточки. Мальчик уже открыл рот, чтобы закричать, но Питер быстро шагнул навстречу, зажав ребёнку рот. — Тише, это я, Питер Пэн. Меня заколдовали, но это я, — успокаивающе бормотал парень, втаскивая Чуточку в дом. Питер приложился макушкой об дверь, слишком низкую для взрослого, и зашипел от боли. — Не кричи, ладно? Дождавшись согласного кивка, Питер отпустил мальчишку и с ностальгией огляделся по сторонам. В домике ничего не поменялось, то есть совсем ничего. На своей постельке из листьев сидела Динь-Динь и тёрла кулачком глазки. — Динь! — воскликнул Питер. Юноша хотел по привычке подбежать, но оказалось достаточно пары шагов, чтобы приблизиться к фее. — Питер, это ты? — Динь-Динь удивлённо посмотрела на парня и недоверчиво наклонила голову. — Всё-таки решил вырасти? Питер сжал кулаки: невинной фразой фея задела скопившееся за последние дни раздражение. Вместо того, чтобы попросить о помощи, парень зло закричал: — Конечно нет, идиотка! Я ненавижу взрослых! И если бы ты не пропала хрен знает куда, мне бы не пришлось так долго страдать! Динь взлетела и уселась на потолочную балку, рассматривая Питера, как неизвестную зверушку. Ругаться ей не хотелось, но неужели мальчишка ничего не понял? Динь бросила взгляд на столпившихся вокруг Питера потерянных детишек и заговорила: — Отойдите, вдруг заразитесь и тоже вырастите. Дети прыснули в разные стороны, их очень напугала такая вероятность. Фея подлетела к лицу Питера и зависла там, часто размахивая крылышками. — Если ты забыл, дружок, — начала Динь, и Питер поёжился от схожести интонаций между ней и Крюком, — ты сам меня прогнал. Чуть не пристукнул веслом и кричал что-то вроде: «Я тебя ненавижу, улетай!» А сейчас даже не попросил прощения и смеешь что-то требовать? — Но Нетландия — моя страна, я её придумал. И тебя тоже… — Что-о?! — возмутилась фея. — Я принесла тебя сюда, когда ты младенцем валялся в кустах где-то в Лондонском парке! И могу отнести обратно! Ищи себе как хочешь работу, не знаю, чем там сейчас на Земле занимаются люди. Или попрошайничай, всё равно ничего не умеешь! Питер побледнел. Он очень, очень не хотел оказаться на Земле, и, тем более, в качестве взрослого. — Динь, — сглотнул Питер комок в горле, — может, есть способ превратить меня обратно? Фея раздражённо нахмурилась: мальчишка упрямо не хотел признавать ошибок. — Способ? — Динь-Динь на минуту задумалась и вдруг разулыбалась. — Да, способ есть. Но нам понадобится помощь Венди. Подожди пока снаружи. Выйдя из домика, Питер побродил вокруг, пиная камешки, потом уселся под деревом и обхватил себя руками. Сразу было незаметно, но сейчас парень понял, что продрог на ветру после купания в морской воде. Соль засохла, неприятно стянув кожу. Динь и Венди собирались долго, дольше, чем был готов ждать Питер Пэн. Когда они наконец вылетели наружу, юноша сердито пробурчал, что девчонки — капуши. Венди взяла за руку Питера и повела в чащу. Фея сидела на плече девочки, через которое была перекинута лямка холщовой сумки, и не смотрела в сторону Питера. — Куда мы? — заинтересовался парень. В той стороне, куда они шли, ближе всего располагался лишь Зеркальный пруд. — Динь рассказала мне про ритуал, который поможет тебе снова стать мальчиком, — загадочно сказала Венди. — Сейчас как раз подходящее время. Запахло влагой, девочка и юноша перелезли через преграждающее дорогу бревно, прошуршали сквозь поросль камышей и вышли на берег пруда. Там лежала старая коряга, на которую села Венди. — Раздевайся, Питер, — велела Динь-Динь и выпустила в небо десяток ярких светлячков. Они зависли над прудом, озарив всё вокруг мягким светом. Юноша покраснел до ушей, когда увидел, как Венди достаёт из сумки большую деревянную расчёску. — Нет, Динь, ты же не собираешься… — пробормотал Питер и попятился, чуть не свалившись в воду. — Я — нет, — улыбнулась фея. — Тебя отшлёпает Венди. Непослушных детей принято шлёпать по попе, поэтому, если хочешь снова превратиться в ребёнка, спускай штаны. Лицо Питера напоминало по цвету спелый помидор, он потянулся к завязкам, но в последний момент остановился. — Но меня столько раз наказывали на корабле! Я уже должен был превратиться! Фея тут же выдала длинную речь о фазах Луны и связи волшебства с воздействием на нервные окончания, из которой Питер понял только то, что по попе получить всё равно придётся. «Ладно, Венди не сможет выпороть так же больно, как капитан, — подумал Питер и вздрогнул, осознав, что в мыслях назвал Крюка капитаном. — Капитан Треска! Он капитан Треска!» — Давай, Питер, — поторопила Динь-Динь, — к рассвету твоя попка должна быть красной, иначе придется ждать ещё неделю. Снимать штаны перед подругами было неудобно настолько, что юноша опустил голову и зажмурился, но послушно разделся. — А теперь встань на четвереньки, — скомандовала фея. — Поближе к Венди, чтобы ей было удобно. Вот так, молодец. Выпяти попку, чего ты сгорбился? Стыдно? Питер Пэн заливался краской всё сильнее, его щёки пылали, но парень продолжал молча делать то, что говорит Динь-Динь. — Он слишком большой для такого, — смущенно проговорила Венди, из-под ресниц оглядывая стоящего перед ней в постыдной позе обнажённого юношу. — Именно поэтому надо наказать его как маленького, — устало пояснила фея. — И объясни ему то, о чём мы говорили, меня он не слышит. Венди взяла расческу и шлёпнула по правой ягодице парня. Он вздрогнул, но позу не изменил. — Ты был очень плохим мальчишкой! Чуть не умер из-за своей глупости, — начала говорить Венди, постепенно распаляясь. — А когда тебя спасла фея, едва не прибил её веслом! Не стыдно? Девочка шлепала изо всех своих невеликих сил, так что Питеру, с его взрослым телом, было почти не больно. Но мало того, что сама ситуация вгоняла в краску, мало того, что он стоял на четвереньках, и получал на орехи от подруги, так его ещё и ругали! Венди не ограничилась парой фраз, припомнив сорванцу его гадкие слова в домике совсем недавно, и многое-многое до этого. Питера заставили начать думать, и его мысли понеслись галопом. Понимание настигло слишком резко и мальчишка всхлипнул, но уже не от боли. — Простите, — чуть слышно выдохнул Питер. — Я… я не буду так больше… Фея махнула рукой, показывая Венди остановиться, но девочка уже отложила расчёску, с удивлением наблюдая, как Питер Пэн уменьшается до прежних размеров. Впрочем, сам мальчик этого не заметил — он продолжал плакать, глубоко раскаиваясь в своём поведении.***
Крюк играл на клавесине. Звуки несложной мелодии разносились по капитанской каюте, заставляя мужчину презрительно морщиться: с шестью пальцами, один из которых — железный крюк, хорошо не сыграть. Мелодичный тонкий перезвон маленького колокольчика вплёлся в игру капитана. — Явилась, крылатая, — произнес Крюк, не прекращая музицирования. — Удалось? Динь-Динь уселась на нотную тетрадь, свесив ножки в крошечных зеленых туфельках. — Ну… — задумалась фея. — Почти. Пришлось ещё раз его отшлёпать, до этого он только грубил и выставлял требования. Крюк сбился, заржал и стукнул кулаком по клавиатуре. Клавесин издал ужасающий рёв. — О да, в этом весь Питер Пэн, — отсмеявшись, пробасил капитан. — Пока попка не заболит, голова не заработает.