Обреченность

Ник с обреченной тоской посмотрел на очередной опавший лист и прислонился к холодному стеклу. Его ветви практически иссохли, только пара практически почерневших листочков упорно продолжала держаться за потрескавшееся древо. В их странном, сюрреалистичном мире, где люди после биологической катастрофы срослись с мутировавшими деревьями, появились свои новые законы выживания. Человек теперь сам мог вырабатывать кислород, что было особенно важно после того, как утечка химической заразы увеличила количество углекислого газа, тем самым критически сократив другие составляющие воздуха. К тому же вся привычная до этого еда перестала нормально усваиваться. Ник не раз видел, как подростки, взятые на слабо, пытались что-нибудь съесть, а после их «желудки» выворачивало наизнанку. Растения, объединившиеся с человеческой плотью, оказали огромное влияние на людской род. Иногда язык даже и не поворачивался причислять себя к отряду млекопитающих. Теперь люди были чем-то абсолютно иным. Не то рыба, не то мясо, как говорится. Главной пищей стала вода и… любовь. И с обоими пунктами возникали большие проблемы. Дефицит пресной воды и до катастрофы был огромной проблемой, а сейчас, когда ее потребление возросло в несколько десятков раз… В общем, можно было сказать, что теперь иные представители готовы были убить не за буханку хлеба, а за стакан живительной влаги. Что же касается любви, то тут всё было ещё сложнее. В их мире, плюс ко всем остальным проблемам, появились так называемые родственные души. Благодаря им, люди могли произвести на свет потомство и не иссохнуть после совершеннолетия. Каким-то не особо понятным образом, над которым ломали головы ученые, люди не страдали иссыханием до достижения возраста 21 года. А после, если человек не находил свою вторую половинку, он начинал медленно гаснуть на глазах. Листья вяли, кора трескалась, а при ходьбе раздавался неприятный звук, напоминающий скрип старой-старой деревянной мебели. Этот процесс у некоторых растягивался на десятилетия, за которые везунчики успевали найти свою пару и восстановиться, другие же сгорали меньше чем за месяц. И от иссыхания нельзя было спастись никаким иным способом, кроме как найти свою родственную душу. Хоть днями напролет плавай в воде, да грейся на солнце и обмазывайся удобрениями — кончина неизбежна. Так что так называемая «любовь» теперь была не просто пищей, а жизненной необходимостью для тех, кто перешагнул планку в 21 год. И если с водой все было не так сложно, то вот с родственными душами… Среди хоть и сократившегося практически вдвое населения найти своего единственного казалось непостижимой задачей. И так оно и было. Не то, что с каждым годом, с каждым месяцем численность людей упорно стремилась с нулю. Не спешили бить тревогу, апатичность охватила сердца человечества, осталась сухая статистика. Никто особо не обращал внимания и не смотрел с жалостью на людей, находящихся на последней стадии иссыхания. Всем было всё равно. Всем было плевать друг на друга. Большая часть человечества добровольно шла по пути исчезновения с лица дырявой Земли. Конечно, государство пыталось исправить эту ситуацию. Пропаганда, создание специальных клиник для иссыхающих и организация множества мероприятий, где люди должны были контактировать с как можно большим количеством других участников в шансе найти свою родственную душу. На последние Ник ходил первые пару месяцев после совершеннолетия, а после махнул рукой: смотреть на все эти лица, которые так же, как и он, не видели смысла в своей жизни, было тошно. Последние крупицы надежды пропали уже давно. А тем более сейчас, когда ему осталось от силы пара дней, Ник просто хотел, чтобы это побыстрее закончилось. Поскорее бы его древесная система разлетелась в щепки, и его тело бы рухнуло на безразличный пол. Парень пошевелился, пытаясь найти новое положение для закостеневшего тела, и услышал, как хрустнула ветка и с глухим звуком упала на пол. Он безразлично открыл глаза и посмотрел на мертвый кусок дерева. Он осознанно не пил второй день. Внутри все высохло. Встав с насиженного места, он подошел в кухонной тумбе, резким движение дернул за ручку верхнего ящика и достал коробок спичек. Настоящая редкость сейчас, когда готовка была абсолютно не нужна. В некоторых странах зажигалки и спички даже запретили на законодательном уровне, ведь теперь человек легко горел, как и любое дерево. Пройдя в ванную со спичками в крепко сжатом кулаке, Ник закрыл за собой дверь и методично расстелил полотенца на полу. Снял теплые носки, встал в центр сооруженной конструкции и открыл коробок. В нем осталось всего три спички. Нику хватило бы одной. Взяв спичку, он аккуратно провел ей по боку коробочки. С характерным пшиком древце загорелась. С интересом понаблюдав за маленьким танцующим огоньком, Ник бросил и спичку и коробок на поспешившие тут же загореться полотенца. Сцепив руки на шее, парень наблюдал, как маленькое пламя все больше и больше разрасталось. Красные языки коснулись голых пяток, сразу же на них перекидываясь. Ник зажмурился и прикусил губу, ещё сильнее сцепив пальцы. Оставшиеся листики, сдавшись, сорвались и были тут же поглощены разбушевавшимся огнём. Ещё пара минут и от Ника останется только пепел. В их новом, сюрреалистичном мире продолжительность жизни была ничтожно мала не только потому, что люди не могли найти своих родственных душ и достаточное количество воды, но и потому, что большинство просто не хотело с обреченностью ждать, пока их организм окончательно иссохнет. Ник тоже не хотел. Раздался треск сдавшегося дерева. Парень безжизненно упал в нежно принявшее его пламя.