Abiit in obumbratio

      В малонаселенном городе, территориально расположившемся в штате Вашингтон, больше похожим на поселок городского типа, пролетела молва, что заброшенный дом, стали восстанавливать. Он находился в глубине леса, окружённый многовековыми лиственницами, и полностью зарос мхом. Особо впечатлительные люди шепотом пересказывали о своих вылазках в этот, почти развалившийся, особняк. Недоумевали, кто же купил его? Многие из них строили теории, настолько фантастические и нелепые: то про недалекого покупателя, то про глупого владельца. От этих распространявшихся слухов у Эдварда чуть ли мозг в трубочку не сворачивался. Шумиха вокруг этого события продолжалась все два месяца. Древние развалины, похожие на замок, постепенно восстанавливали и перестраивали. Вампир был готов на стенку лезть, лишь бы это прекратилось. Но внутри все же зудил необъяснимый интерес, из-за чего всегда хладнокровный и спокойный парень еле контролировал себя. А ведь такого не случалось уже очень долгое время.       Эдвард Каллен вообще очень редко терял свое самообладание. Он обладал довольно спокойным и тихим нравом, вкупе с прозорливостью и рациональным умом, его было сложно вывести из себя, или заставить проявить яркие эмоции. А после того, как его обратил Карлайл Каллен, по просьбе умирающей от испанского гриппа, матери, стало еще сложнее. В нем проявился дар, с помощью которого, вне зависимости от его желания, все мысли окружающих его существ были как на ладони. И уже зная все то, что про тебя думают или же чего желают от тебя добиться, довольно сложно реагировать как-либо, кроме как с усталостью или весельем. На полный самоконтроль и сдержанность повлиял и жизненный путь пройденный за годы существования Эдварда. Ошибочные стремления, из-за которых вампир отделился от семьи и решил вершить судьбы преступников, коих считал недостойными существовать и убивал, выпивая досуха, стали переломным моментом в воспитании духа. Долгие скитания отдельно от семьи, бывшие попыткой найти себя и свой жизненный путь в обличии вампира — ни к чему не привели. И Эдвард решил вести тот образ жизни, что выбрал глава клана Калленов. Путь осознанного вегетарианства можно было сравнить с пыткой вечной жажды и необузданного голода, что продолжался веками. Он требовал огромной силы воли, постоянного контроля над собой, сдержанности и милосердия, без которых невозможно приглушить свой голод голосом разума.       Тема приезда совершенно незнакомого человека была также затронута на одном из семейных собраний. Разумеется, у каждого из родных Эдварда нет-нет да проскальзывала тревога о чудаке, что выкупил приличную часть леса вместе с развалившимся особняком. Возможность раскрытия тайны семьи, приезжим, ставила под угрозу мирное существование Калленов. Зашоренность взгляда у местных, что привыкли к необычной семье, всегда помогала выживать. А постороннего человека могла насторожить подозрительная бледность кожи и частенько усталый вид всей семьи. Так и мало того, что он просто совершенно новый человек, реконструированный особняк стал выкуплен с территорией, граница которой оканчивалась в каких-то пятиста метров от земли, выкупленной кланом вампиров. Единственными возможными соседями были Каллены, чей дом находился в паре миль от нашумевшей недвижимости. Пусть домище и находился за чертой города, территория, на которой он стоял, всё равно принадлежала Форксу, ведь парк Олимпик огромен, а дом, стоящий на отшибе, должен быть зарегистрирован именно в населенном пункте. После высказывания всех этих переживаний было решено, что отец сам всё узнает у шерифа Свон и Каллены обсудят это ещё раз, когда станет известно больше подробностей.       Клан Калленов всегда уверен, в человеке, что являлся шерифом. Ведь Чарли Свон удивительно ответственный и добропорядочный человек по реалиям современного общества. Пусть он и является одиночкой, что не любит толпу, но прикладывает огромные усилия для сохранения безопасности города, в котором родился и вырос. Добросовестное выполнение своих обязанностей в полицейском участке является делом всей его жизни, на которое он тратит все свои силы после развода со своей женой Рене и смерти его родителей. Единственной радостью Чарли стали друзья, поддерживающие одинокого друга и дочь, что редко приезжала к отцу, чтобы проводить вместе летние каникулы. Пост начальника полиции достался ему потом и кровью.       Эдвард неимоверно радовался окончанию учебного года. Ведь, если от семьи он мог легко убежать куда-нибудь подальше и отдохнуть, то в школе, в которой он учится, люди думали слишком громко и много. Хоть он и пытался выработать ментальный щит, о котором писали фантасты в своих книгах, — это никоим образом ему не помогло. Ни медитации, ни единение с природой, и уж тем более не чтение мантр, стоя под водопадом часы напролет, на добродушие, спокойствие и равновесие, которыми мог похвастаться телепат, совершенно не влияли. Всё чаще мысли натыкались на, недавно найденный, куплет одной из песен экперементатора, что выгодно расставляет рок- и поп- акценты, сотворяя совершенно нечто новое — Sub Urbanа. Ему так и хотелось начать петь песню во весь голос, с чувством, тактом и расстановкой. Но его бы не поняли ни близкие, ни знакомые и, тем более, совершенно посторонние люди.       Стараясь сдерживать себя, он чуть ли не бегом двинулся к машине, чтобы дождаться свою семью и поскорее отправиться домой. Эдвард топтался у машины и старался отгородиться от чужих мыслей; массовый интерес, подправленный подростковым бредом, выбешивал уже третий день. И что раздражало ещё больше, так это то, что вампиру самому было неимоверно интересно. Зудящее чувство любопытства и раздражения уже второй месяц съедало и отвлекало от горького, мучительного одиночества, но не избавляло от такого липкого чувства до конца. Смешанное всё в дикий коктейль из эмоций и чужих мыслей не давало покоя и того равновесия, к которым почти столетний парень привык. Пытаясь разобраться в себе, телепат настолько погрузился в себя, что не заметил приближения своих родных и выбрался из своих мыслей только тогда, когда Элис, пихнула парня рукой под ребро, издав смешок. — Эдди, милый, ты что такой мрачный? Неужто представил уже, как чудак, переезжающий в древний склеп, влюбился в тебя? — и, рассмеявшись удачной шутке, под тихие смешки остальных Калленов, села в машину.       Вообще, если посмотреть со стороны, такие подшучивания и подтрунивания, были немного жестокими, над одиноким долгие годы существом. И несмотря на то, что Эдварда окружала семья, где у каждого кроме него была пара, с которой делились все горести и печали, ожесточится не давали эти самые подтрунивания. Ведь жалости он не принимал. Они становились опорой и поддержкой пусть и в такой нелепой форме. Когда один из самых близких людей в семье разряжал, таким образом, накаленную обстановку, это воспринималось Эдвардом больше как поддержка, и даже готовность принятия в семью его избранника совершенно любым. Лишь бы он был счастлив. Вне зависимости от консервативного взгляда, воспитанного обществом прошлых веков.       Подождав пока все рассядутся, Эммет завел машину и повез всех домой. Все это время, каждый член клана думал о своем, а у сидящего возле окна Эдварда все ещё играл куплет в голове. My patience running thinner on this melting clock Cerebrum jailed with thoughts most would consider rot To think you’re any different from an animal A creature sick as you should be put down But I can’t help myself*       Мысленно напевая, телепат потихоньку успокаивался и понимал, что кризис прошёл и шкала его настроения медленно, но уверенно поползла вверх. Эдвард так и не заметил внимательного, брошенного на него, короткого взгляда Джаспера.