Дурак ты, Брагинский!

Слушая Англию, Гилберт всё больше убеждался в абсурдности ситуации. Какой Фаушереве? Какой сон-ловушка? Они там что, грибов объелись? Внутренний голос тут же поправил на «белены объелись», но Пруссия отогнал эту мысль. Ещё не хватало вспоминать русские фразочки… Что-то Россия странно поглядывает и ухмыляется… Так, хватит отвлекаться! – То есть вы отправляетесь в мир снов? – Да. – Людвиг находился в некоторой прострации. – Вы же возьмёте меня с собой? Великий соскучился по подвигам! – Прости, брат, но кто-то должен присматривать за ними, – Германия махнул рукой в сторону спящих Италии, Канады и Австрии. – Я очень надеюсь на тебя. – Да не вопрос! – улыбнулся Байльшмидт (ну не мог он младшему отказать). – И потом, кто лучше меня справится с этим? К Гилберту подошёл Англия: – Тебе придётся смотреть не только за ними, но и за нами. Кто знает, что может случиться по ту сторону… – Артур устало потёр виски. – Я оставлю несколько зелий, на всякий случай – восстанавливающее, против ран, обезвоживания, переохлаждения… – Mon cher, ты слишком пессимистичен, – Франция небрежным жестом поправил причёску. – Ты думаешь, нам это пригодится? – Лягушатника забыл спросить, – привычно огрызнулся Кёркланд. – Кто-то что-то сказал, мой милый бровастик? – Так, быстро успокоились, – разнял «родичей» Америка, серьёзный как никогда. – Пока вы тут лаетесь, Мэтту лучше не становится, – и бросил взгляд на спящего брата. «Родичи» потупили взгляд. Действительно, не время… – Да идите вы уже! – не выдержал альбинос. – Разберусь как-нибудь. И вздрогнул, ощутив на плече знакомую ладонь. – Было бы неплохо, если бы ты присоединился к нам, – казалось, голос Ивана проникал в каждую клеточку его организма. – Мы могли бы сражаться вместе… Гилберт раздражённо скинул ладонь России: – Как-нибудь обойдусь. – Ну как знаешь, – Брагинский лукаво подмигнул слегка опешившему пруссу, который в тот же миг почувствовал, как кровь приливает к лицу. «И что это сейчас было?» Чуть позже, когда страны принимали зелье для перемещения в мир сновидений, Гил поймал себя на том, что смотрит на Россию, который, в свою очередь, краешком губ улыбается ему. «Вот же дурень», – подумал Пруссия, глядя на заснувшего Ивана. «Надеюсь, с ними ничего не случится». *** Добравшись до Ночного королевства и неожиданно обнаружив там Китай («Что ж, спасибо, что пытались меня искать», – едко отчеканил Яо, обиженный на то, что его оставили в пещере), страны решили отправиться на поиски Кореи. Предложение Англии разделиться устраивало всех – так они осмотрят большую территорию и сэкономят время. – Россия, знаешь, тут неподалёку есть поле, – обратился к Ивану Китай. – Пока я шёл сюда, я увидел кое-что и хочу показать это тебе. Думаю, мы и Корею сможем поискать где-то там, – махнул он рукой в сторону горного склона. – Здорово! – обрадовался Брагинский. Если уж начистоту, то его несколько пугала перспектива бродить по странному миру в одиночку, и он был рад предложению Вана. В конце концов, будет кому прикрыть спину. И, махнув на прощание другим, друзья отправились в путь, не замечая недоумённого взгляда Артура: – Тебе не показалось, что Китай какой-то… странный? – Что ты имеешь в виду? – Германия выглядел озадаченным. – Ну… – протянул Кёркланд. – Он не выглядит таким восторженным, как обычно. Людвиг подавил улыбку: – Знаешь, если бы тебя оставили в ледяной пещере, я бы посмотрел на твою реакцию. Думаю, он имеет полное право злиться на нас. Пошли уже. – Пожалуй, ты прав. Что ж, пойдём. Но тревожное чувство, возникшее в груди Англии, никуда не исчезло. *** Наконец перед путниками показалось поле. Россия осмотрелся – поле как поле, ничего особенного: трава, цветы, рядом протекает река. Слегка смущало кривое сухое дерево, а так – обычная, ничем не примечательная местность. – И что ты мне хотел показать, Яо? – обратившись к другу, Иван почувствовал нечто… странное: воздух стал как будто липким, сердце бешено застучало, руки заледенели. Но, взглянув на обернувшегося спутника, Брагинский попытался успокоиться: «Всё в порядке, наверное, воображение разыгралось. Это же Яо – старый добрый Яо, стоит и смотрит на меня большими голубыми глазами… Стоп, голубыми?!» – Хе-хе, ты, подлый Дьявол… Хлюп! В груди Брагинского всё словно вспыхнуло от боли, а во рту появился резкий железный вкус крови. Мутнеющим взором он посмотрел на Китай, на его злобный оскал, полыхавшие сумасшествием глаза и рукоятку, торчавшую в районе сердца. Нож… – Думал, что сможешь уйти? Думал, я позволю увести моих друзей? – истерично рассмеялся Китай… нет, Реве. Демон снов. – Ты можешь сколько угодно прикрываться телом России, но я-то знаю, что это ты, Дьявол! Ты во всём виноват! Хрипящий Иван смог выдавить только: «Т…ты…не…» Демон усмехнулся: – Не твой друг? Конечно нет, дурачок. Висельник в надёжных руках, хе-хе. Оттолкнув задыхающегося Россию, Фаушереве направился в сторону города и, обернувшись, небрежно бросил: – Ничего личного, просто я ненавижу терять друзей, – и ушёл восвояси. Чувствуя, что его поглощает темнота, Ваня из последних сил цеплялся за остатки сознания: «Не заметил… дурак… олух… надо их предупредить… ребята… ребята…» Последнее, о чём успел подумать Россия, прежде чем провалиться в пустоту, были сёстры… и Пруссия. «Он бы посмеялся, увидев, как глупо я умер…» И всё. Тьма. *** Скучно. Как же скучно… Гилберт изнывал от безделья. Ну он же не думал, когда соглашался присматривать за спящими странами, что это будет настолько… Правильно, скучно. С уснувшими ничего не происходило, поэтому альбинос развлекал себя как мог: выпил несколько кружек чая (к сожалению, пива в доме Англии не оказалось), побродил по комнате, полил цветы, перебрал все банки-склянки, которые ему оставил Кёркланд. Он даже усы Австрии нарисовал («Вот будет физиономия у аристократишки, когда тот проснётся», – хихикнул Байльшмидт). Гил хотел было полистать магическую книгу, лежащую на столе, да не смог – книга, показав язык-закладку, захлопнулась на замок. Махнув на неё рукой, Пруссия сел на диван и сам не заметил, как уснул… …чтобы позже проснуться от нечеловеческого хрипа. Вскочив как подорванный, Гилберт оглядел комнату в поисках источника страшного звука и в ужасе замер: Россия задыхался, с его лба скатывался холодный пот, а на груди медленно расцветало кровавое пятно. «Твою мать!» Миг – и Байльшмидт нависает над Иваном, расстегивая его пальто и рубашку. Рана была глубокой и, судя по всему, от ножа или небольшого кинжала. – Сейчас-сейчас, погоди немного, – Пруссия метнулся к столику с зельями, чувствуя, как паника постепенно охватывает его. – Да где же оно… только что видел… нашёл! Трясущимися руками он взял флакон с заживляющим зельем и вылил немного вокруг раны, которая спустя несколько секунд стала медленно, но затягиваться. Брагинский перестал хрипеть, но теперь метался словно в бреду. Одного зелья явно было мало. Вдруг, издав полустон – полукрик, Россия затих. Байльшмидт пытался нащупать пульс, но тщетно – из-за трясущихся рук он просто не мог его почувствовать. Глубоко вздохнув, Гилберт повторил попытку, на сей раз удачно – пульс был, но настолько слабый, что вкупе с бледным лицом Ивана наводило на не очень приятные мысли. «Если вы умрёте в том мире, то вы умрёте и в реальности», – молотом в голове звучали слова Англии. Сердце Гила болезненно сжалось: – Брагинский… – Россия, естественно, не слышал его. – Брагинский! – крикнул альбинос, хватая того за плечи. – Не смей умирать, слышишь?! Не смей! Только попробуй сдохнуть, я тебя из-под земли достану! Ваня… И тут Гилберта словно током прошибло. Как он мог забыть – маг всея Британии говорил, что обязательно нужно дать восстанавливающее зелье, чтобы избавить организм от пережитых потрясений. Какой же он глупый! С трудом разжав рот Ивану, Пруссия влил в него несколько капель. Время тянулось мучительно долго, но ничего не происходило, и Байльшмидт уже подумал, что опоздал, как вдруг Брагинский судорожно сглотнул. Видя, как с его лица исчезает мертвенная бледность, и слушая ставшее размеренным дыхание «пациента», Гил облегчённо выдохнул – всё страшное уже позади. Хмыкнув, Гилберт провёл ладонью по груди России: кто мог подумать, что ему будет так страшно за другого, и этим другим окажется Иван Брагинский. И кто мог подумать, что самым лучшим звуком для Пруссии станет звук бьющегося сердца. Сердца России. Переведя взгляд на флакон, по-прежнему сжимаемый в руке, альбинос не сдержал улыбки, увидев надпись «Chamaenerion angustifolium» – насколько он помнил, так по-латыни называется Иван-чай. Бывают же в жизни совпадения! Взлохматив волосы Вани, его спаситель с улыбкой изрёк: – И почему, коммуняка, с тобой вечно происходит какая-нибудь хрень? *** «Надо что-то делать», – Пруссия метался по комнате, не находя себе места. Ежу понятно, что операция по спасению уснувших принимала опасный оборот и нужно было вмешаться. Но на кого оставить их? Альбиносу уже позвонил Испания, из быстрой речи которого стало понятно, что Романо тоже уснул, и обещал прийти как можно скорее, но драгоценное время быстро утекало. Гилберт готов был рвать волосы на голове от досады, как вдруг раздался стук в дверь. А дальше всё как в тумане… …Антонио вваливается в комнату, ведя за собой разношёрстную компанию: Швецию со спящим Финляндией на руках, Венгрию, Гонконга и сестёр России… …путаные объяснения Пруссии прерывает крик Беларуси «Братик!», который быстро перерастает в «Что ты с ним сделал?», когда она видит брата в окровавленной одежде… …Гил не верит своим глазам – всегда сильная Наташа плачет, а Украина успокаивающе гладит её по голове… …Лизхен нежно проводит ладонью по лицу Австрии, пребывающему в мире грёз… …Гилберту с трудом удаётся уговорить прибывших остаться по эту сторону реальности – здесь они нужнее… И над всем этим проносится одна-единственная мысль: «Как же вовремя они пришли!» Последнее, что слышит Байльшмидт, опустошив флакончик, – тихое «Возвращайтесь скорее»… *** Пробуждение (если таковое возможно в мире снов) было не самым приятным: голова гудела, а в лицо ударил яркий свет. Потерев глаза, Пруссия огляделся – песок, пара кустиков да горы, но ни одной живой души. Хм, пустовато… «Шшшшш…» – раздалось из-за бархана, и навстречу Гилберту выползло… нечто: оно было похоже на большую змею, но почему-то в перьях. И разве у змей бывают крылья?! «Поздравляю, Великий, не успел переместиться, как уже вляпался», – подумал Байльшмидт и приготовился атаковать. Но не голыми же руками на существо идти! Стоп. Это же сон! Здесь всё возможно! А, нет, не всё – летать нельзя… Но оружие-то можно выбрать, Англия сам так говорил! Сосредоточившись, Гил представил тяжесть в своей руке и – о, чудо! – ощутил, как в неё легла слегка забытая рукоять. То был его старый меч, который альбинос не держал в руках… в общем, давно. – Ну что, старый друг, – альбинос любовно провёл по эфесу и сжал его, – покажем этому змею-переростку, из чего мы сделаны! *** Сражаясь с очередной змеёй, Гилберт увидел, как неподалёку мелькнула небольшая фигура, показавшаяся Пруссии знакомой. Покончив с врагом, он побежал вслед за фигурой, но был остановлен новой крылатой тварью. – Да сколько вас тут? – зарычал Байльшмидт, вступая в бой. – Приготовься склониться перед Великим Мной! Чудище обнажило клыки и с шипением бросилось на Гила, но было молниеносно перерублено пополам. Всё-таки рыцарское прошлое давало о себе знать. – Кесесесе, – рассмеялся альбинос. – Нет, всё-таки я крут! – Пруссия! – раздался за спиной крик. – Ааа! – Гил аж подпрыгнул от неожиданности и обернулся. По лицу расползлась улыбка: – Привет, ребята! Как же он рад, что с ними всё в порядке! Отыскав глазами Ивана, он выдохнул: «Живой…» – Что ты тут делаешь? – Людвиг был обескуражен, ведь брат должен смотреть за ними! Артур был настроен более скептически: – Было бы лучше узнать, как он попал сюда. – Ну, – Гилберт слегка замялся. Не очень хотелось посвящать остальных в истинные причины его появления здесь. Только представьте разговор: «Хей, ребята, у меня тут Брагинский на руках чуть не помер, и я понял, что не могу потерять его – он, видите ли, мне дорог. Да и о вас я беспокоился…» Тю, нюни распустил. Надо что-то придумать. О, идея! – Я устал вас ждать в полном одиночестве и взял парочку зелий, которые валялись без дела. И вот я попал сюда и стал мочить всех направо и налево! – «Фух, вроде правдоподобно». – Тогда понятно, почему на нас никто не нападал, пока мы шли сюда, – подал голос Франция. – Подождите, – растеряно протянул Россия. – Если он всё это время был здесь, то как я смог поправиться в настоящем мире? «Смотрите, какой наблюдательный», – съехидничал Байльшмидт. «Ну, слушай легенду…» И Пруссия пустился в объяснения: мол, он позвал несколько стран, чтобы они присмотрели за уснувшими, пока он совершает подвиги, и, следовательно, они и оказывали помощь спящим. И ведь Гилберт практически не соврал, а то, сколько времени он в этом мире на самом деле, им знать необязательно. Слушая ворчание Англии («Ты впустил их без моего разрешения! Они могут напортачить с зельями и окончить наше путешествие! Ты чем думал?») и заверяя его, что всё им объяснил, Гил поглядывал на Брагинского, который смотрел на него, не отрываясь. Похоже, он слабо верил в версию Пруссии. Не зная, куда спрятаться от взгляда России, альбинос посмотрел на лица стран и просиял: – Канада! – и, сбив с ног Кёркланда («Почему меня опрокидывают каждый раз, как только мы найдём нового немца», – возмутился Артур), метнулся к нему. – Мой кленовый дружбан! Как я рад видеть тебя живым! Опешивший от такого внимания Мэттью покраснел: – Привет, Гилберт! Не думал, что ты меня заметишь. – Пфф, за кого ты меня принимаешь? Как я мог забыть своего друга? Кесесесе, – даже сквозь смех Пруссия ощущал взгляд Ивана на своей спине. – Кстати, я тут следовал кое за кем, он ушёл туда, – махнул Гил рукой. – Мы ещё можем его догнать, о своих приключениях расскажете по дороге. Ну что, вперёд! Страны двинулись в указанном направлении. Байльшмидт уж было пошёл с ними, но был остановлен Россией, схватившим его за руку. Гилберт попытался вырваться, но хватка у Брагинского была железной. – Пруссия, – голос Ивана дрогнул. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? – А с чего это я должен тебе что-то рассказывать? – отрезал Гил, чувствуя, как участилось сердцебиение. – И вообще отпусти меня! Россия, казалось, не слышал его: – Скажи, это ведь ты меня спас там, в нашем мире? «Догадался, чёрт», – Пруссия лихорадочно думал, как избежать дальнейших расспросов. – Ты в своём уме? Я здесь уже давно, если ты не заметил – я как бы делом занят был, змеюк крылатых рубил, мне не до дырки в твоей груди было! – А откуда ты знаешь, какая у меня была рана? – Брагинский лукаво сощурил глаза. – Помнится, об этом тебе никто не говорил. Гилберт прикусил язык. Да, Штирлиц как никогда был близок к провалу… – К тому же, – Иван наклонился и прошептал Пруссии на ухо, обдавая того горячим дыханием, – я кое-что слышал: «Не смей умирать», «Я тебя из-под земли достану», «Ваня…» Чувствуя, как земля уходит из-под ног, а к щекам приливает кровь, Байльшмидт отвёл взгляд и, наконец освободив руку, отвернулся. Мысли в его голове проносились с бешеной скоростью: «Что? Как? Какого…» «Значит, мне не показалось», – в груди России медленно растекалось незнакомое доселе тепло: «Неужели он за меня волновался? Неужели…» – Гил, – Брагинский не находил слов. – Ты правда за меня… переживал? И тут Пруссию как будто прорвало: – Переживал?! Да я там чуть с ума не сошёл! – на его крик обернулись ушедшие вперёд страны, но Франциск, улыбнувшись, махнул на них рукой: «Сами разберутся». – У меня руки тряслись как у наркомана, когда я в тебя зелья вливал! Ты хоть представляешь, каково мне было? Ты хрипел и умирал, а я боялся сделать что-нибудь не так! Ты думал, я позволю тебе сдохнуть вот так? Дурак ты, Брагинский! Выпустив пар, Гилберт подумал – а не сболтнул ли он чего лишнего? Взглянув на Россию, он оторопел – тот улыбался, а его глаза были подозрительно влажные. Он что, плачет? В ту же секунду Байльшмидт оказался в крепких объятиях. – Спасибо, – прошептал Ваня, по лицу которого струились солёные капли. Пруссия, прижатый к телу Брагинского, почувствовал, как сильно у того бьётся сердце. И именно этот звук – звук сердца России, живого России – принёс в душу альбиноса странное умиротворение. Гил сам не заметил, как обнял Ивана в ответ. Очнулся он только тогда, когда Россия, чуть ослабив хватку, прикоснулся губами к его виску. – Эй, прекрати меня лапать! – Гилберт, смутившись, отстранился и прокашлялся. – Нам ещё других спасать, а мы тут стоим. Давай, двигай уже! – и пошёл вслед за остальными странами. Брагинский, подавив смешок, устремился за ним. – Кстати, – опомнился Пруссия, – ты как вообще дыру словил? Выслушав рассказ Ивана, Байльшмидт помрачнел – он и не думал, что всё так серьёзно. Надо же – прикинуться Китаем! Да, этот демон сильный противник. Но всё же… – Эх, какой же ты доверчивый, – не удержавшись, Гил протянул руку и взлохматил волосы России. – Глупый русский. В ответ Ваня лишь улыбнулся и сжал ладонь Гилберта. Действительно, глупый.