Сердце из льда

      Длинный темный коридор с высокими стенами из сумеречного мрамора извивался как тело змеи. Дышал в лицо страхом и плесенью, смеялся эхом от поступи тяжелых шагов. Петлял, запутывал своего первого и единственного гостя. Изнурял тело холодом, истощал душу тьмой. Древний как и сам замок, высеченный из льда и камня, сотканный магией своего хозяина, давил, слепил, и не было ему конца.       Высокий мужчина в тяжелых багряных доспехах – а именно он был этим гостем – непоколебимо двигался вперед. Он шел так уже, кажется, вечность, ни на секунду не сбавляя шага, но решительность его не уменьшалась ни на йоту.       – Я ждал сотню лет, – сказал он наконец пустоте. Пустота насторожилась – голос угрожал пожаром готового вырваться из груди огня. – Довольно испытывать мое терпение.       Тишина дрогнула – стены коридора, будто живые, начали менять свое положение. Тьма плавилась под сиянием исходящим от силуэта мужчины. Доспехи цвета запекшейся крови при свете оказались алыми. Точь-в-точь как глаза их владельца.       Мужчина ухмыльнулся.       – Все такой же упрямый.       И двинулся дальше.              В тронном зале царил полумрак. Черный мрамор на потолке, черный мрамор на полу, черный мрамор на стенах. Кто назвал это королевство Ледяным, если оно сплошь из темного камня, как мысли его владыки и единственного же обитателя? Морулус был самым верхним и самым юным из миров в ожерелье мироздания. И единственным, созданным гением человеческого интеллекта. Почти человеческого, надо сказать.       Огромный, покрытый коркой стылого вечного льда, весь цикл года он был скрыт магией своего хозяина от каждого из солнц Зенита. Холод и мрак царили здесь с утра до самой поздней ночи, что не волновало ни единственного обитателя этого мира, ни спящих глубоко под землей бездушных стражей, готовых по одному зову встать на его защиту. Бескрайние снежные пустоши, которые могли бы стать цветочными лугами, лазурные озера и бирюзовые реки, воды которых не слышали ни одного веселого всплеска, и цепи жемчужных гор, обрамляющие высокий Призрачный Замок – вот и вся карта этого мира.       Мужчина снял перчатку из драконьей чешуи и рукой коснулся подлокотника трона – как и всё здесь, он был выточен из цельного куска породы, и медленно ее убрал. Холодный. Еще бы... Даже кровь в твоих венах холодная, мой поверженный враг. Он стянул и вторую и бросил их на подлокотник, нисколько не беспокоясь о сохранности кожи. Ведь не ему здесь нужно бояться – статуи горгулий в коридоре испуганно перешептывались, когда жар его доспехов слегка задел их крылья. Мужчина двинулся дальше, оставив у подножия трона также свой костяной щит и меч турмалинового пламени – в сражении с этим соперником они ему не нужны. Пересек зал, и в самом углу его остановился у единственной двери. Вместо росписи на ней были начертаны печати на всех известных ему языках. Мужчина улыбнулся и смахнул их как пыль с лакированной полки. Ручка в виде разинутой пасти змеи попыталась укусить его, но сломала зубы с противным треском.       – Ну хватит тебе, – сказал никому мужчина. Никто тяжело вздохнул. – Кончено.       Дверь послушно открылась навстречу. Мужчина шагнул вперед.              Колдун наблюдал за крахом своей армии с присущим ему спокойствием. Только дрогнула на секунду рука, когда грудь последнего из созданных им ледяных созданий проткнул огненный меч. Воины его врага были отважны, сильны и бесконечно преданы своему правителю. Они шли единым строем, подбадривая себя криками и вознося хвалу своему королю. «Глупцы», – подумал колдун. Его старый знакомый был весьма искусен в вопросах политики и склонения чужих душ на свою сторону. Люди, нелюди и маги всех мастей и возрастов после пары совместных вечеров или бесед становились ярыми его почитателями и поклонниками. Шли в бой за ним, делили с ним кров и пищу. Так было, даже когда тот был еще человеком, так есть и сейчас. Колдун нахмурился – войска врага пробили ворота замка, скоро конец сражения. Пусть радуются своей победе, да только надолго ли? Что они найдут здесь? Его старые рукописи, записи на которых никому кроме него не под силу прочесть? Пару дешевых безделушек из прошлой жизни? За них не выручишь и медяка. Ах да, рубин... Пустышка, формальность. Ну что же, пусть забирает, завершающий элемент для его короны.       Колдун бросил последний взгляд на созданный им же мир и ушел на встречу с новым. Миром, лишающим всего. К счастью, и сожалений тоже.              Мужчина с алыми глазами вошел в покои колдуна на исходе дня. Об этом знали только они двое, потому что только они и могли видеть бледную тень первого солнца на запечатанном куполе небосвода.       Круглая комната с высоким потолком из черно-синего мрамора, испещренным тысячами алебастровых вкраплений. Таким похожим на звездное небо. Кровать с тяжелым балдахином из темного бархата. Письменный стол, заваленный бумагами и старыми перьями. Кресло, подозрительно напоминающее скрюченный артритом скелет жуткого монстра. И худая высокая фигура в углу, по уши закутанная в потертую мантию.       – Ты не меняешься, Бальтазар, – слегка насмешливым тоном сказал мужчина.       Лицо колдуна не тронула ни единая эмоция.       – Молчишь? – чуть холоднее спросил алоглазый король. – Как насчет последнего желания?       – У меня нет желаний, – ответили ему равнодушно. – Делай, что должен.       Мужчина медленно оглядел своего старого знакомого. Те же белые костлявые пальцы, синие веки, длинные угольные волосы и пустые черные глаза, взгляд которых лишь раз остановился на нем.       – Где рубин? – мужчина подошел к колдуну и уставился на него, не мигая.       Колдун вытащил из кармана мантии драгоценный камень.       – Бери. – Он обвел рукой свои покои, имея ввиду не только их. – Все здесь – твое.       – Мое, – подтвердил мужчина в доспехах. Он сделал еще один шаг в сторону колдуна.       Тот задумчиво рассматривал камень в своей костлявой руке.       – Тридцать три короля сразил ты...       – Сразил, – в голосе мужчины нарастало пламя.       – Тридцать три мира поставил на колени...       – Поставил, – пламя звенело и искрилось.       Колдун протянул руку с мерцающим камнем.       – Бери же его и мою жизнь.       Мужчина встал вплотную к колдуну и резко схватил его запястье своей рукой. Кожа его кипела как кузнечный горн, и колдун попытался одернуть руку.       – Посмотри на меня! – потребовал король нетерпеливо и начал тянуть колдуна на себя. Тот нехотя исполнил его приказ.       – Тридцать три соперника я одолел! – взгляд мужчины пылал.       – Тридцать три мира поставил на колени! – жар его кожи лизал тонкое запястье.       – Столетье гнался за тобой! Душу отдал, чтобы сравняться с тобой по силе!       – Пусти... – что-то давнее, запечатанное, сокрытое, острой болью резануло в груди мага. – Убей...       Вдруг мужчина силой притянул колдуна к груди и сжал в своих объятьях.       – Нет ничего, что неподвластно моей воле! Все миры обошел, всех врагов победил, изучил все искусства и все языки! Стер ноги дорогами до костей, выжег глаза пустынными солнцами, изнурил спину и руки тяжелыми ношами!..       Колдун ужом пытался выскользнуть из стальной хватки. Но мужчина только крепче прижимал его к себе, опаляя горячим дыханием.       – ...и все ради того, чтобы только добраться до одной завязки на твоей рубашке...       – А?       Маг застыл ледяной статуей, широко распахнув темные пустые глаза.       – Неужто ты не помнишь? Как задыхался подо мной, как молил о пощаде и молил не давать тебе ее?       – Что за чушь ты несешь? – колдун дернулся, но замешательство никак не отразилось на его холодном тоне.       Мужчина в доспехах отнял руку от талии и коснулся бледной щеки.       – Не страшно... – он приблизился к лицу колдуна и чуть приоткрыл губы. – Ты наконец в моих объятьях. Ничто больше не имеет значения...       Король скользнул ладонью по белой коже и зарылся пальцами в густые тяжелые волосы, слегка сжимая их рукой. Взгляд его, затуманенный неприкрытой страстью, проникал в душу мага, и что-то в самой глубине ее трескалось от жажды принять этот огонь.       Меньше секунды разделяло их губы, готовые слиться в глубоком поцелуе. Колдун резко отпрянул.       – Нет! Не смей! – мужчина продолжал жечь его взглядом. – Я принял яд! Коснешься меня – погибнешь вслед за мной!       Король прикрыл глаза, как будто раздумывая, какую участь выбрать. Он снова приблизился к бледным бескровным губам. Руки колдуна покоились на его груди.       Вдруг его лицо озарила сияющая легкая улыбка, и пурпур в глазах сменился весенним чистым небом.       – О большем я и мечтать не мог... – с чувством прошептал он и впился в чужой рот. Одна вспышка и доспехи его растаяли в воздухе, оставив мужчину в одной красной льняной рубашке и стеганых штанах. Пальцы нетерпеливо вырывали пуговицы мантии из петель, а затем отбросили пыльную тряпку в самый дальний угол комнаты. Колдун брыкался, пытался отстраниться, отталкивал прижатыми ладонями крепкую грудь мужчины. Но тот, успев уже избавиться от его мантии, готовился сорвать с него еще и рубашку. А пока скользил горячими ладонями под ней, стискивая и сминая холодную плоть, гладил впалый живот, как бы ненароком задевал соски, нырял за пояс широких брюк, пальцами пересчитывал выступающие позвонки на костлявой спине. Дышал тяжело и рвано, ласкал языком рот мага, жадно слизывая вязкую слюну с чужих губ. Его непослушные тыквенные волосы растрепались и взмокли от влаги. Его тело, сжигаемое страстью, медленно двигалось в сторону кровати.       Но глаза колдуна были по-прежнему пусты, а кожа, обласканная прикосновениями по-прежнему холодной. Сердце в его груди стучало размеренно – не больше, чем полагалось для поддержания жизни. Он щелкнул пальцами, и мужчину отбросило назад.       – Скоро ты умрешь. Хотя я и не понимаю, к чему такая глупость, когда ты был так близок к цели, – сказал маг.       Мужчина выпрямился и вытащил из кармана штанов маленький бархатный мешочек. Потянул золотую ленту и перевернул его, высыпая содержимое на пол. Рубины каплями крови обагрили темный мрамор. Он стряхнул мешочек и отбросил его в сторону. Затем перешагнул камни и вновь приблизился к магу.       – Ты не глупец, – покачал головой колдун. – Ты сумасшедший, – заключил он.       Король снова улыбнулся.       – Сумасшедший... – он положил руку на грудь мага. Тот не отстранился. Чего ему боятся? Он почти мертв.       – Сумасшедший с тех пор, как первый раз поцеловал тебя. Сумасшедший с тех пор, как первый раз увидел тебя! – ладонь стиснула грудь в том месте, где особенно близок стук сердца, – а ты сбежал! Сбежал прямо из постели, в которой мы любили друг друга до сорванных глоток! Струсил, испугался собственных чувств! Создал целый мир, чтобы скрыться от меня! Бог знает, что сделал с собой, чтобы забыть обо мне... – голос мужчины стенал болью. – Но я уже не тот сопливый мальчишка... Я даже не человек больше... И бежать тебе некуда.       Маг впервые чуть заметно ухмыльнулся.       – Есть. Есть место, где никто меня не найдет. – Он провел пальцем по собственному горлу. – И я уже в пути.       Судорога исказила лицо мужчины. Затем резко исчезла, как рябь на воде.       – Найду. – Он снова улыбался. В глазах горел яркий свет, на этот раз полный нежной теплоты. – Найду. Неважно сколько времени это займет, неважно, как далеко мне придется идти, я найду тебя.       Колдуну внезапно захотелось оттолкнуть короля, оторвать его руку от своей груди. Ему стало тяжело дышать, и кровь в венах нагревалась с каждой секундой все сильнее.       – Пусти! – он вцепился когтями в чужую плоть.       Король обвил рукой талию мага и толкнул его на кровать. Навис сверху, продолжая упрямо стискивать грудь и неотрывно смотреть в пустые темные глаза.       – Пусти! – потребовал колдун уже сердито.       Мужчина звонко засмеялся.       – Зачем? Мы же обречены, – и резко накрыл бледные губы своими. Целовал медленно, наслаждаясь каждым мокрым движением, без стеснения прижимался и терся пахом. Колдун злился, в перерывах между поцелуями начал угрожать и ругаться. Мужчина смеялся и покусывал его в отместку.       – Да пусти же меня наконец! – закричал колдун, пытаясь оторвать горячую руку, которая уже проникла под его рубашку.       – Ни за что на свете, – смеялся король. – Разве я могу отпустить тебя, когда так сильно люблю?       Колдун резко замер.       – Ты не знаешь, что несешь, Леонхарт.       Смех оборвался так же резко.       – Ты помнишь! – сказал король с придыханием. – Ты вспомнил мое имя!       Колдун попытался отползти в сторону. Место на груди, где его касалась горячая ладонь, пылало. Но вдруг он с ужасом понял – даже если отнимет ее, тепло внутри не исчезнет.       – Нет!.. Перестань!.. – маг со всей силы двумя руками пытался оторвать руку мужчины.       – Почему же? – радостным голосом спросил Леонхарт.       – Здесь... Жжёт...       – Жжёт! – торжествующе взревел король. – Жжёт!!!       Он убрал руку, но только для того, чтобы запустить ее в волосы мага.       – Жжёт... жжёт... – стонал колдун, ощущая, как трескается что-то у него в груди, лопается, выпуская в вены давно запечатанный огонь. Яд в крови распадался, не выдержав его близости, скулы мага залил горячий румянец.       – Сейчас-сейчас, – шептал Леонхарт, осыпая его поцелуями, лаская молочную кожу, которая теперь пылала и краснела от засосов и укусов.       – Леон!.. – уже тише стонал колдун, покорно позволяя стаскивать с себя одежду и подаваясь навстречу любовнику. Они уже приблизились к той опасной черте, когда рушатся последние границы между телами.       – Бальтазар... – мужчина остановился перед тем, как скрепить их любовь блаженной эйфорией.       Тот резко распахнул глаза.       – Почему перестал? – засипел он с натугой. – Скорей, в груди еще так жжёт...       – Баль, я... – слеза скользнула по щеке мужчины. Колдун испугался, увидев ее, и обвил руками его шею.       – Я тебя тоже.              Замок рухнул.       Спальня колдуна, как и полагается каждой воспитанной комнате, заблаговременно покинула место обвала – подобрала стены, оправила потолок и дала деру. Усталые и голодные войска оставили Морулус и вернулись в родные пенаты. Через месяц объявился и их командир, живой и чрезвычайно довольный собой. За его спиной, на коне, сидел длинноволосый маг, закутанный по самые уши в черную мантию. На его запястье поблескивал алыми вспышками браслет. Браслет из тридцати трех кроваво-красных рубинов.