Против шерсти

Оплывшие свечи застыли холодными лужицами воска. Артано терпеть не может, когда его гладят против шерсти. Когда Мелькор вот так, ненавязчиво, запускает длань в златые локоны, не обращая внимание на протестующий жест, на подобие гнева, начертанное на дивно прекрасном лике. Артано пытается вывернуться, шипит, дергает головой в надежде освободиться. Бессильно пытается то ли оттолкнуть Бауглира, то ли прижаться к нему. Ударить и, воспользовавшись замешательством, ускользнуть, подобно тени, либо стать частью него, слиться с ним, так, чтобы горячее дыхание ощущалось на бледной коже, чтобы грубые поцелуи оставляли заметные следы. Артано ненавидит, искренне ненавидит Бауглира, когда Мелькор не обращает внимания на его протест. А Бауглир смеется. Искаженно. Нагло. Смеется, потому что знает, что Артано никогда не убежит от него. Смеется, потому что ему доставляет какое-то дикое и... быть может, искаженное удовольствие наблюдать за тем, как бессильно дергается Артано в его руках. Артано, коротко размахнувшись, кажется, вот-вот ударит Мелькора, выпутает его пальцы из своих волос и ускользнет, убежит - прочь. А Бауглир ухмыляется, притягивая Артано к себе... Звонкий удар. И - глухая тишина. Мелькор отрешенно потирает щеку, выпустив на мгновение Артано. Мелькор не верит. Не хочет верить. Вихрем взметнулись золотые локоны, вылетел из комнаты ярким всполохом Артано, оставив изумленного Мелькора в полумраке. Но Бауглир спустя мгновение снова усмехается - нагло, искаженно... Он знает, что Артано непременно вернется.