Сим победиши

Флоренция прекрасна, ее палаццо величественны, а улицы широки. Флоренция сияет под утренним солнцем. Флоренция бьет в свои колокола, возвещая великий праздник и великое горе. Флоренция, Цветок Тосканы, смердит. Лоренцо тяжело сглатывает, пораненное горло отзывается правильной болью. Он цепляется за нее, как за последний якорь — последний, потому что здесь и сейчас его больше ничего не держит. Он сжимает зубы покрепче и толкает дверь ризницы, ступая на свет. Лоренцо не оглядывается на распростертое тело — это не Джулиано. Его брат не может лежать так неподвижно, уронив лицо в холодные плиты, он не может молчать о том, что с ним сотворили. И не молчит — он губами Лоренцо выговаривает про себя имена убийц. Лоренцо выходит на ступени церкви, отмахиваясь от тянущихся к нему рук, останавливается рядом с истоптанными телами заговорщиков. Он смотрит, смотрит, смотрит на них полуослепшими глазами, закрывается от несправедливо-яркого солнца, слышит тяжелое дыхание толпы, скорой на расправу. Лоренцо называет имена. Они падают в безмолвную толпу, оседают на губах челяди, друзей, союзников, чтобы потом разнестись по городу, чтобы их хозяев нашли. Чтобы палаццо Веккьо приютило их на своих ставнях. Лоренцо называет имена Якопо, Франческо, Бернардо. Лоренцо называет имена, чтобы произнести хоть что-нибудь, чтобы они обжигали болью снаружи, чтобы не растекся склизкий ком в груди, чтобы вспомнить о злости и долге. Ему хочется кричать, молчать, уйти ото всех, затвориться в палаццо, в самом темном углу вопить о несправедливости и беззвучно жаловаться ликам святых. Лоренцо называет имена Антонио Маффеи, Стефано де Баньоне, Франческо Сальвиати. Пусть они тоже будут мертвы. Луна, злая и глумливая, бьет в окна. Флоренция гудит за стенами палаццо, зажигает факелы, снова и снова выкрикивает имя Джулиано. Лоренцо растирает саднящую царапину на горле и не старается приглушить отчаянный стон. Брат мертв, мертв навсегда, а Лоренцо навсегда один. Это так же просто, как затхлый флорентийский воздух, как посиневшее в петле лицо Франческо Пацци. Как смерть. Лоренцо крепко зажмуривается, надеясь, что под веками отпечатается знак, указание, константинова Хризма, но этого нет. Там, в темноте по холодным плитам Санта-Мария-дель-Фьоре ползет Джулиано, оставляя за собой широкий темный след. Джулиано пахнет кровью, его грудь исколота, изрезана, вывернута наизнанку, а глаза стеклянные и пустые, как гнилая августовская луна. Он тянет к нему изрубленные руки, касается шеи, и Лоренцо кладет свои пальцы поверх его. Он убьет их всех, сколько бы времени это ни заняло. Он не надеется, а верует и знает, что месть и победа за ним, как знали и верили легионы Константина в явившийся им крест. Лоренцо верует и знает. И называет имена.