В поисках войны

Сдерживаться с каждым днём становилось все труднее. Но он держался. Руки все чаще непроизвольно тянулись к палочке, но ее, конечно же, не было, и тогда он стискивал их в кулаки и молчал, понимая, что сопротивления если что достойного оказать не сможет – слишком лёгкий. Гарри чувствовал себя странно. Он не должен так злиться, ведь их поведение, вообще-то, ничем не отличалось от того, что было и всегда. Но он за эти десять… месяцев успел совершенно от этого отвыкнуть. Он прекрасно помнил, как Дурсли его ненавидят, как дядя любит срывать на нем свою злость, придираясь к каждой мелочи, как часто Дадли подлавливал его с друзьями, пользуясь тем, что магией пользоваться Поттер не может, и все же это все было как будто в прошлой жизни. И он медленно зверел, поддаваясь накатывающим волнам всеразрушающей ярости. Он все чаще уходил из дому и подолгу бродил по окрестностям. В таком случае следовало держаться подальше от Дадли и ко., чтобы с трудом достигаемое, такое хрупкое спокойствие не было нарушено. И все же оно опасно дребезжало, готовое рассыпаться на куски, стоило ему вернуться и поймать брезгливо-ненавидящий взгляд тёти. Он сильно отощал, оставаясь голодным весь день, чтобы только не сидеть за одним столом с ненавистной семейкой, и пробирался к холодильнику по ночам, чтобы в спешке урвать пару кусков, не разбудив никого при этом. Он как-то обречённо-безразлично вычеркивал каждое утро прошедшие дни в дешевеньком календаре, знаменуя новые рекорды своей силы воли и начало нового отвратительного дня. Он было по привычке считал дни до того, как его, наконец, заберут в «Нору», но с удивлением понял, что не ждёт этого так отчаянно и радостно, как ждал предыдущим летом, предвкушая встречу с друзьями, а ожидает скорее просто смену обстановки, надеясь, что если там не будет Дурслей, то не будет больше и иррациональной злости. А сейчас он неожиданно поймал себя на том, что уже почти свернул шею одному из котов миссис Фигг, доверчиво подошедшему понюхать его руки. Кот хрипел и отчаянно царапался, но Гарри не чувствовал боли, а руки разжал из-за неожиданного осознания. Он оглянулся, проверяя, не заметил ли кто его маленький срыв, а главное, выражение его лица, которое в тот момент, он не сомневался, было садистским. Он поднялся и поспешил домой, неосознанно обтирая руки друг о друга, размазывая кровь – требовалось обдумать ситуацию. Гарри шумно захлопнул за собой дверь и взлетел по лестнице. Выглянувшая на звуки Петунья хотела было окликнуть его, но тут заметила его разукрашенные кровавыми разводами руки и в панике спряталась обратно на кухне, дрожащими руками набирая телефон мужа. - В-вернон… мне кажется он кого-то убил…. А Гарри в это время стоял прислонившись к двери и смотрел в никуда. Он прекрасно осознавал свою небольшую тягу к садизму, но всегда считал, что в состоянии ее контролировать. Если так пойдёт и дальше, последствия могут быть неприятными. Он нервно заходил по комнате. Нужно сбросить стресс. Завтра же он поедет в Лондон. Придётся ночью пробраться к дяде с тётей в спальню и украсть деньги, рассчитывая вернуть их в тот же день, ведь магловских денег у него здесь никогда не водилось, только золотые галлеоны. В Литтл-Уиндинге к пропаже людей слишком легко привлечь внимание. В Лондоне сделать все незаметно шансов гораздо больше. Да. Там он схватит какого-нибудь подходящего бомжа, затащит в неприметный подвальчик на окраине, а там… Людские жизни его не слишком волновали, а жажду насилия следовало потушить как можно скорее – ему скоро к Дамблдору ехать… Он неожиданно остановился в смятении. Чувство сюрреализма от собственных мыслей все нарастало, но понять ,наконец, ВСЕ его заставило отнюдь не это. Он заметил на своей руке то, чего совсем не должно быть на руке у четырнадцатилетнего Гарри Поттера. Отвратительный, так до конца и не заживший ожог, полученный им от Грозного глаза Грюма семь лет назад. Все моментально сложилось в единую картину. Его приступы неподдающейся контролю злости, неожиданно ставшая не такой болтающейся одежда. Все уложилось в цельный пазл, чтобы в тот же миг всколыхнуться, обращаясь во взрыв. - Идиот! Гарри пнул подвернувшуюся кровать. - Бездарь! Будильник со звоном разбился о стену. - Чему тебя десять лет учили!? Скинутая со стола лампа жалобно тренькнула. - Что?! В тебя?! Десять?! Лет?! Вбивали?! – кричал он, с натугой опрокидывая шкаф. - МАЛЬЧИШКА! – дверь хлопнулась о стену. В проеме стоял красный от ярости Вернон, не успевший ещё даже снять обувь с дороги. – ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?! - ЗАТКНИСЬ!!! – взревел в ответ Поттер. На секунду в комнате потемнело, словно короткое замыкание, стекла задрожали, а толстая туша дяди пролетела коридор, с грохотом впечаталась в стену и обмякла там. – ГРЯЗНЫЙ МАГЛ!!! Начавший приходить в себя Поттер тяжело дышал после всплеска магии. Он растеряно огляделся вокруг, чертыхнулся и побежал к чулану, отталкивая с дороги тетю. Действительно идиот. Как он мог так лопухнуться? Это было бы простительно в четырнадцать, но ему не было четырнадцать.... ему было почти двадцать пять. Он наконец добрался до запертой в чулане палочки и первым делом направил ее на испуганную тётю Петунью. - Обливиейт. И побежал по лестнице. Дядя, к счастью, оказался жив. Он был наскоро залатан, отлевитирован на кровать в супружеской спальне и также подвергнут стиранию памяти. Магический всплеск наверняка уже зафиксировали, так что за заклинания из палочки можно уже не волноваться, все равно его уже исключили из школы, хотя резона возвращаться туда уже совсем нет. Главное успеть до прихода министерских и орденцев, которые, несомненно, тоже припрутся. Комната приобрела первозданный вид, вещи спешно побросаны в только что трансфигурированную сумку, и вот он уже идёт по начинающим темнеть улицам, стирая и запутывая свой след. Через полчаса он внезапно остановился, тяжело привалился к стене ближайшего здания, с чувством проводя рукой по лицу. Раздался тихий истерический смех. А он ведь надеялся, что избавился от этого! Надеялся, что все будет как раньше! Думал, что у него есть шанс! Наивный! От этого не сбежать. Он уже давно сидит на крючке. А кто в этом виноват? Он сам! И ведь шанс действительно был, но он упустил его в своей беспечности, так легко пустил прахом все, к чему должен был стремиться. Он аппарировал в Лондон, надеясь затеряться на первое время там и найти себе какой-нибудь ночлег. На краю глаза что-то мелькнуло. Он повернулся в ту сторону и упёрся взглядом в собственное лицо, отразившееся в витрине. На него смотрел он… и не он. Через бровь на висок, а затем на щеку тянулся тонкий старый шрам, чуть искажавший правую сторону лица, делая взгляд чуть озлобленным. Гарри усмехнулся своему отражению. Ещё с утра шрама не было и в помине. Он нашёл заброшенную развалюху где-то в затерявшемся в дебрях извилистых грязных улочек тупичке и решил остаться в ней на ночь. Первым делом нужно было избавиться от следа на палочке, ему как несовершеннолетнему его ещё не снимали, хотя Дамблдор мог бы подсуетиться – а вдруг пожиратели? – но не стал. Но ничего, для Гарри, который был отнюдь не слабым волшебником, это было довольно просто. Он несколько раз с усилием прогнал по палочке свою магию, разрушая посторонние магические структуры. Вот так вот легко. Казалось бы, почему все ученики не могут снять этот след, чтобы беспрепятственно использовать магию летом? Все дело в том, что в четырнадцать, да даже в семнадцать ещё невозможно так чётко и филигранно управлять своей магией, а вот в двадцать пять уже вполне. Тогда, десять лет назад, ему с этим помог Тёмный Лорд, которого палочка Гарри отлично слушалась, ведь их палочки - сестры как-никак. К счастью, отследить волшебника по заклинанию на палочке можно лишь в тот момент, когда он колдует, так что место ночлега менять не придётся. Гарри наложил на домик слабые маглоотталкивающие чары, чтобы ночью к нему в гости не пришли бомжи, и занялся обустройством минимальных удобств, но не слишком много, все равно завтра он уже уйдёт отсюда. И только усевшись на свою временную лежанку и перекусив котлетами и бутербродами с беконом и курицей, которые он утащил у тёти из холодильника, Гарри понял, насколько он устал за сегодня со всеми этими истерическими срывами, ломающими реальность осознаниями и спешными побегами. Глаза слипались и будто сыпались песком, но сон не шёл. Мозг ещё не отошёл от сегодняшних волнений, заставляя раз за разом вспоминать мелкие недочеты и проишествия, которые раньше не бросались в глаза. Он вспомнил, как уставший и испуганный, он вывалился из портала вместе с телом Седрика Диггори под взгляды сотен зрителей и вспышки камер. Вспомнил, как возгласы ликования сменились криками ужаса, как к нему подбежал взволнованный Дамблдор, пытавшийся одновременно осмотреть его и добиться внятного ответа о случившемся. И он вспомнил, как ответил: - Тё… Том, в смысле, Волдеморт… Профессор, он вернулся! Подумать только, он чуть не назвал Волдеморта Тёмным Лордом, как Пожиратель, а потом, как тот же Пожиратель, но уже под обороткой успел гладко исправиться, не выдав себя. Он вспомнил то самое , во всем виноватое, заклинание адского огня, бездумно по привычке брошенное им в Пожирателей Смерти. А ведь он мог остаться собой! Тем наивным светлым четырнадцатилетним мальчиком, свято верившим в светлую сторону и мечтавшим отомстить за смерть родителей, пусть даже чуть более опытным благодаря зыбкой памяти о прошедших во сне десяти годах. Но нет! Ну что ему стоило произнести тогда какое-нибудь сильное, но школьное, а главное – светлое заклинание? Да хоть ту же Бомбарду? Но не Адское пламя – одно из сильнейших тёмных заклинаний, превратившее несуществующие десять лет его мнимой памяти в реальность? Всего лишь два слова, всколыхнувшие чудовищную зависимость от тёмной магии, с которой сталкивается каждый, кто зашёл немного дальше позволенного по кривой дорожке тёмных искусств. Зависимость, которой на самом деле не было. И вот уже его магия стремится подогнать его разум и тело под память. Он ещё не выглядит на двадцать пять, но на четырнадцать уже точно не тянет. Впрочем, уже почти пятнадцать. Всего несколько дней осталось. Он ещё некоторое время думает о своей извращённой удаче и чудовищных ошибках мироздания, но потом всё-таки вспоминает, что завтра хорошо бы пораньше встать. Нельзя ему теперь оставаться в Англии. Нет, он не боялся, что его здесь в ближайшее время найдут: следы заметены хорошо, палочку он очистил, а поиск по крови теперь точно не пройдёт. Не то чтобы у него вдруг изменилось ДНК, но в поиске оно и не важно. Здесь главную роль играет магия, содержащаяся в крови, а она у него изменилась кардинально. Бояться вот прямо сейчас нечего, но в Европу перебраться лучше поскорее. Слишком уж у Альбуса и Волдеморта в Англии длинные руки. На следующий же день он, наложив на себя иллюзию высокого голубоглазого шатена, покупает билет на самолёт и спокойно улетает в Германию. Германия встречает его ясным небом, и это невероятно злит его. После того как Гарри с чувством выплескивает злость на незадачливого туриста, случайно задевшего его своим чемоданом, он понимает, что ждать нельзя. Ломка от темной магии страшна, и чем скорее он удовлетворит потребность, тем скорее сможет мыслить адекватно. Прямо в Берлине он находит подходящий разваливающийся домишко с добротным подвалом и парочкой наркоманов обдолбавшихся там и не может согнать с лица предвкушающий оскал. Сейчас он не думает о том, что могут возникнуть проблемы с германскими магами, что сменной одежды у него вообще-то нет и о том, что если средь бела дня в столице неожиданно пропадёт дом, этим как минимум заинтересуются. Нет, он уже не может думать четко, но мозгов хватает хотя бы на то, чтобы скрыть эманации темной магии. Это в него вбили хорошо. И он долго накладывает нужные заклинания, тихонько матерясь сквозь зубы и пару раз чуть не сорвавшись и не начав «игру» в ещё не до конца защищённом доме. Из Берлина приходится сбегать спешно, используя весь свой достаточно серьезный опыт побегов и скрытных передвижений, чтобы оторваться от местных авроров. Он весь грязный, перепачканный в крови и других выделениях с головы до ног, но ужасно счастливый. Ничего, эйфория через несколько часов спадёт, и его будет ужасно клонить в сон, а за это время надо успеть запутать следы. Следующие несколько месяцев он прячется по лесам, стараясь придумать, куда податься и как жить дальше. Внешность уже совсем пришла в «норму», изменив его до неузнаваемости, так что он больше не боится быть узнанным, тем более что приметный шрам-молния «с годами» вытянулся и поблек, став еле различимым. И теперь узнать его может, как это ни смешно, только Волдеморт. Все это время он активно качается и восстанавливает «былые» навыки. Уже с полгода маглы ведут войну в Чечне, и маги, собственно и спровоцировавшие ее в угоду своим интересам, обещают вскоре подключиться. Учитывая его зависимость, а также более тривиальную, но значимую причину – отсутствие каких бы то ни было документов об окончании любого учебного заведения, ввязаться в неё было бы идеально. - Ах, какая куколка к нам пожаловала! – говорит Рувин «Гробовщик» Вейнберг - главарь банды наёмников, к которым решил присоединиться Гарри. Настоящие сволочи без чести и совести, сказать по правде, но Поттеру они сейчас отлично подходят, потому что сам, вообщем-то, не лучше. – И чего же изволит такая киса? На куколку на фоне наемников, он признает, он и вправду походит. Гарри всегда был низковат, а конституция тела не предусматривала достаточно широких плеч и внушительной мышечной массы, тем более что большие зеленые глаза не скрытые под очками грозности не прибавляли, так что выглядел он не слишком опасным, благо, только на первый взгляд. Он нашёл их в грязненьком захолустном баре на окраине Вроцлава в Польше, где бравые наемники пропивали очередной гонорар. О главаре банды ходило достаточно слухов, но главным было для Гарри то, что он толерантно относился к темным магам, не брезгуя набирать всякую шваль вроде Гарри на места выбывших. - Я слышал, ты набираешь людей на заварушку, - Поттер сделал вид, что не услышал провокацию. - Верно, лапушка, но боюсь таким деткам как ты в нашей заварушке не место, - ублюдок отвратительно насмешливо улыбался. - Ты бы поостерегся вот так на глаз решать, место мне там или нет. Гарри позволяет фирменной маньячкой улыбке темного мага расползтись на лице и выпускает свою магию, придавливая наемников силой. После такой демонстрации возьмут его наверняка. Нет, конечно же, его проверяют, выжимая все соки на спарринге: с магией и без, один на один и против нескольких. Это было тяжело, и он постарался показать все, на что способен, все, что болью и кровавым потом вбивал в него Волдеморт. Пусть на самом деле этого не было, и сейчас, честно говоря, он не слишком силён, но его уровень достаточен. На войне нужно много людей. И они воюют. Им безразличны стороны. Воюют за тех, кто больше заплатит. А Гарри безразличны и деньги. Главное, ему всегда есть, в кого кинуть темным проклятием, а деньги вторичны. Он не прожил бы тех нескольких первых месяцев после спешного побега из Англии, если бы не был хорошим вором, благо, пальцы у него были достаточно ловкими, а магию применять для нелегального эмигранта было рискованно. К собственному комфорту его приучили пренебрежительно относиться Дурсли. По его мнению, в чулане под лестницей было не хуже, чем в самой маленькой спальне, куда его переселили в одиннадцать, разве что Дадли не мог теперь разбудить его слоновьим топотом прямо над головой. Так что заработанное он бесхитростно тратит напиваясь в барах. Он не знает, то ли от потрясений что-то тронулось в голове, то ли он просто «повзрослел», но прежнего отвращения к алкоголю не было. Вернее, он просто осознал прелесть того состояния, когда затуманенный мозг не думает ни о чем, и все проблемы кажутся несущественными и легко разрешимыми, пусть вкус пойла все ещё оставался отвратным. Пару раз пробовал снять шлюху в борделе, но разочаровался. Женщины были излишне вульгарными, лживо стонущими и слишком доступными. Он чувствовал разрядку, но желаемого удовлетворения не получал. Изнасилованная девка в одной из разорённых деревень и то была лучше. Она кусалась и царапалась, пытаясь скинуть его с себя, и смотрела с ненавистью, так что ломать ее, причиняя все больше боли было приятно, но тогда он был в состоянии аффекта от только что закончившегося боя, и на трезвую голову никогда бы подобного не сделал. У спрятанного где-то внутри доброго четырнадцатилетнего мальчика на душе было мерзко. Через пять месяцев он зарабатывает кличку «Ласка» за способность подобраться к врагу притворяясь гражданской жертвой. Риск велик, и Гарри чувствует себя адреналиновым маньяком раз за разом повторяя трюк. Прозвище ему нравится, хоть оно и излишне… ласковое. Маленький зверёк тоже выглядит безобидным и милым, пока не вцепится тебе в глотку не хуже бульдога. Через восемь месяцев Генри «Ласка» Фрост с удивлением узнает, что достаточно известен, но не благодаря своей силе, а благодаря подлости и хитрости, с которыми уничтожает врагов. Его не слишком любят «союзники», но побаиваются. Впрочем, таких как он, известных и страшных, здесь много, а ещё больше тех, кого откровенно боятся и, скорее всего, постараются уничтожить свои же после окончания контракта. Его, к счастью, считают адекватным. И через десять он совсем не удивляется, когда чувствует за спиной знакомое присутствие. Волдеморт все также безупречно чист, аккуратен и элегантен, пусть и все также безобразен внешне. На его фоне Гарри, в простой пропылившейся одежде, грязноватый, с отросшими, но все такими же встрепанными волосами, смотрится дворовой шавкой, но нисколько не озабочен этим – все же не на балу. Он сидит у жаркого костра, всматриваясь в темноту и пережидая свои часы дежурства. Вокруг раскинулся лагерь наемников, и кое-где раздаётся богатырский храп. Гарри сидит, держа буквально «в руках» нити расставленных по периметру сигналок, и ходить по окрестностям как маглы ему нет надобности. Он не знает, как Темный Лорд преодолел заклинания не задев, но совсем не удивлён – слишком хорошо знает уровень своего наставника и учителя. Так что когда знакомое присутствие касается его на грани подсознания, он даже не оборачивается, но ярко представляет себе его образ перед глазами. - А я все ждал, когда же вы, наконец, появитесь. - Почему ты не в Ордене Феникса, Гарри? Твои друзья ищут тебя, – чуть насмешливо спрашивает старший маг. Он, конечно, уже узнал про теперешнюю жизнь Поттера все, что нужно, и ответ на собственный вопрос, безусловно, также не является для него секретом, так что вопрос скорее риторический. - Боюсь, «светлая» сторона не примет темного мага, милорд, - усмехается Гарри в ответ. Слышатся шаги, Гарри резко хватают за волосы, запрокидывая голову так, чтобы смотреть в лицо. - Почему ты не пришёл ко мне? И Гарри понимает, что он зол, Тёмный Лорд чертовски зол. За то, что не пришёл, за то, что его пришлось так долго искать, за то, что сейчас он сам по себе. Темную метку его магия вернуть, к счастью, не смогла. - Я уже завоевывал Англию, милорд. Больше не интересно. Гарри не боится. Ему даже немного весело и он улыбается кончиками губ. Тёмный Лорд не будет убивать собственный крестраж, а Круцио он как-нибудь переживет, не в первой. Тонкие пальцы в волосах пробуждают томные воспоминания, которых на самом деле не было, но Гарри все равно начинает дышать чаще. И он абсолютно уверен, что от Волдеморта это не укрылось. - Хм… Волосы Гарри отпускают. Взгляд Волдеморта становится задумчивым, он стоит на месте ещё минуту, а затем аппарирует с тихим хлопком. Гарри рад, что, кажется, на этот раз все закончилось хорошо. Совсем скоро эта война кончается. Гарри отдыхает и тратит деньги несколько недель, а затем попадает на следующую почти на целых два года – в Афганистане. А после на ещё одну – в Абхазии. Он сменил уже несколько групп наемников, и сейчас даже помощник главаря в одной из них, не слишком большой - всего пятьдесят человек – но люди подобраны сильные и даже достаточно правильные… для наемников. Может, здесь он приживется надолго. Он бывает занимается организационной работой и обеспечением, так что просьба устроить новичка его не удивляет. Однако, когда он видит знакомое-незнакомое лицо, постаревшее лет на пятнадцать по сравнению с тем, что он помнит со второго курса, его на некоторое время выбивает из колеи. Он пару минут ошеломлённо смотрит на знакомую ухмылку и не верит своим глазам. Томас Редлайн оказывается достаточно приятным человеком, привычным к походной жизни и вполне компанейским, так что наемники быстро сходятся с ним, и он оказывается достаточно эрудированным, чтобы говорить на самые разные темы от способов заточки клинков, до особенностей разведения роз. Магом Редлайн тоже оказывается умелым. В стычках он не рвётся вперёд, но и не отсиживается сзади, атакуя эффективно и успевая защитить своих. Рационалист. Томас зовёт его исключительно Гарри, благо, Гарри прекрасно сокращается от Генри. Гарри в ответ зовёт его Томом и каждый раз замирает цепляясь взглядом за такие знакомые жесты. И однажды он решается, когда они находятся в относительном уединении, собирая сушняк для костра, и спрашивает: - Что случилось с Темным Лордом? - Они с Дамблдором пафосно убили друг друга в министерстве, - усмехается Том. – Я подумал, ты прав, Англию второй раз завоевывать не интересно, тем более, что меня всегда больше привлекала сама война, чем политика и все остальное, так что, думаю, дальше Люциус справится и без меня, да, Гарри? Темные глаза краснеют и полыхают знакомым безумием, а губы впиваются в чужой рот, прокусывая зубами до крови, и Гарри не в силах противостоять таким знакомым-незнакомым болезненным, но завораживающим чувствам, когда боль является платой за обладание. Он отвечает, впиваясь в сильные плечи, и против воли улыбается: мой. Для настоящих темных магов нет ничего желаннее войны, тем более, когда противоборствующая сторона такая сильная и страстная и всецело принадлежит тебе.