Второй шанс

Пронизанный солнечными лучам ресторан ждал гостей. В этот час посетителей не много. Маленький столик в углу был занят. Парень слишком высокого для типичного японца роста, с падающими на глаза фиолетовыми волосами нервно в руках крутил палочки. Официант уже несколько раз подходил к нему с вопросом о заказе, но парень отвечал, что закажет позже, когда подойдет его друг. Минутная стрелка на часах на противоположной стене коснулась цифры 12 и рывком перетекла на следующее деление. Тот, кого он ждал, опаздывал. Мурасакибара успел уже весь издергаться за пять минут, проголодаться и перефразировать то, что он хотел сказать. Акаши заметил высокого парня с фиолетовыми волосами от самого порога и не здороваясь подсел за столик. — Ты хотел поговорить со мной о чем-то? Мурасакибара с недоверием всматривался в одинакового цвета алые глаза, будто опасался, что левый глаз снова сменит цвет. — Я знаю, что ты вернулся, — он старался как можно незаметнее вытереть потные ладони о скатерть. — Я… — он смутился, — я… я скучал по тебе. Очень. — Давай к делу, — распорядился Акаши. — Или ты для этого заставил меня тащиться из самого Киото? — Нет, — Мурасакибара покачал головой. — Я думаю об этом с той финальной игры с Сейрин, с того самого момента, когда увидел, что ты вернулся. Акачин, мы можем снова начать встречаться? Акаши отпрянул от стола, растирая лицо руками, разом растеряв всю свою самоуверенность. Чтобы потянуть время, он жестом подозвал официанта, заказывая ужин для них двоих. — Мурасакибара, — явно решившись, Акаши положил ладонь поверх руки Атсуши. — Я должен тебе хотя бы извинения. Прости меня. — Перестань. Это был не ты, — Мурасакибара не шевелил ни единой мышцей руки, греясь от тепла его ладони. — Мой психиатр другого мнения, — к разочарованию Атсуши, он руку все же убрал, когда официант принес заказ. — Я пожизненно буду принимать антидепрессанты. Мне больше нельзя этим заниматься. — Пожалуйста, мы можем продолжить? Мне нужно это! Мне нужен ты! — Мурасакибара откинул фиолетовую челку с лица, упрашивая. — Послушай, — Акаши снова положил ладонь поверх его руки. — Я уже причинил тебе вред. Нельзя, чтобы это повторилось. — Я не боюсь, Акачин, — прошептал Мурасакибара. — Пожалуйста. Я сделаю все, что хочешь! — Атсуши, — зло рявкнул Акаши, — прекрати. Мурасакибара испуганно вскинулся, выдернул руку и только потом взглянул в лицо, убеждаясь, что левый глаз остался такого же алого цвета, как и правый. Акаши тяжело вздохнул и прикрыл глаза, растирая лоб ладонью. Последнее, что он хотел — это напугать. Император за год вымотал всю душу не только Мурасакибаре. Теперь боятся его будут пожизненно и к этому пора привыкать. — Я не хотел тебя напугать, — признался Акаши. — Прости. Мурасакибара мотнул головой жестом «ничего» и принялся за еду. Они ели молча. Взгляд Акаши тянуло к жадно набивающему рот Атсуши. Губы помимо воли расползались в улыбке. Как же он скучал по нему. Как он скучал по своей команде: по туповатому, огромному Мурасакибаре, по хамоватому самоуверенному Аомине, по такому до занудства правильному Мидориме, по постоянно ржущему над чем-то Кисе, по внимательному, упорному Куроко. Внезапно очнувшись посреди игры с Сейрин, Акаши с ужасом понял, что прошел уже год, его команды больше не было — Император заменил их на какой-то суррогат, не было ни лучшего друга, ни парня. И виноват в этом он сам. Акаши должен был своей команде, а Мурасакибаре — больше всех. — Всего один раз, — Акаши говорил тихо, но уверено, боясь передумать. — Я хочу, чтобы ты при малейшем намеке на появление Императора немедленно все бросал и уезжал туда, где он тебя не достанет. Мурасакибара поднял голову, пристально смотря ему в глаза. — Всего один раз? Мне не нужна одна конфета. Я хочу всю пачку. Акаши вздохнул. Это уже было откровенной наглостью, сравнивать его с едой. Когда они были вместе, Мурасакибара себе этого не позволял. Сейчас, он скорее всего провоцировал. — Ты знаешь, какая начинка у этих конфет, — вздохнул Акаши не собираясь поддаваться на провокации. — Знаю, — Мурасакибара опустил голову, челкой скрывая выражение глаз. — Нет, — отрезал Акаши, подзывая официанта со счетом. — Рад был с тобой увидеться. — Акачин, пожалуйста, — Мурасакибара остановил его, когда он уже расплатился и хотел уйти, — я согласен. Акаши остановился так, будто налетел на стену. Зря он только что облегченно выдохнул. Он сам это предложил, придется выполнять. — Пойдем, — улыбаясь, Акаши протянул руку. Мурасакибара уцепился за его ладонь своей огромной лапищей, будто боялся, что Акаши сейчас передумает и сбежит. Выйдя из ресторана, стал растеряно оглядываться, как потерявшийся великовозрастный ребенок. Акаши неслышно фыркнул. Атсуши всегда терялся на незнакомых улицах. Он остро нуждался в том, чтобы кто-нибудь шел рядом, указывая дорогу, в ком-то, кому он мог доверять, в ком-то, кто выберет для него верный путь. Акаши сам повел его по улице к припаркованному у обочины автомобилю. Он пока не доверял себе, ежеминутно опасаясь возвращения Императора. Он решил пока что задвинуть свою независимость подальше: строго соблюдал режим, больше не ездил на общественном транспорте, сократил тренировки, больше сидя дома. Ему было спокойнее, когда за ним постоянно приглядывал кто-то из взрослых, например, его личный охранник. Охранять нужно было не самого Акаши, а окружающих людей, если Император снова покажется. Даже в машине Мурасакибара не выпускал руки Акаши, даже несмотря на скептически-удивленный взгляд водителя, когда Атсуши называл ему адрес. Акита — для Мурасакибары был не родным городом. Он приехал сюда учиться. Но не жил, как другие приезжие студенты в общежитиях, а снимал небольшой дом. Благо финансы его родителей ему это позволяли. Конечно же, жил он не один. Мурасакибара и самостоятельность — вещи не совместимые. Как бы это не было смешно, здоровенному взрослому парню постоянно нужна была нянька. Нужно чтобы кто-то следил, чтобы Атсуши ел нормально, а не только чипсы и конфеты, регулярно менял футболки, а то так и будет ходить в грязной и мятой, чтобы делал уроки к нужному дню, следил за расписанием, водил до школы, чтобы Атсуши не потерялся в переплетении городских улиц и не опаздывал на занятия. С кем сейчас живет Атсуши, Акаши не знал. Дома у Мурасакибары никого не было. Атсуши поднялся на второй этаж, показывая свою комнату. За год вкусы Атсуши ничуть не изменились, как и не привилась любовь к порядку: пара плакатов известной поп-группы, накиданные на стол учебники, пачка недоеденных чипсов на кровати и фантики, выглядывающие из-под подушки. — Покажи мне свои игрушки, — Акаши остановился посреди комнаты, скрестив руки на груди. Нерешительно мнущийся у порога Атсуши, бросился исполнять приказание. Выволок из-под кровати коробку и высыпал содержимое на постель. Акаши подошел рассматривая. Раньше у Атсуши не было ничего кроме пары стимуляторов, колец и повязок на глаза. А теперь появились несколько видов наручников, пара фалоиммитаторов, анальная пробка, несколько разных хлыстов. То ли Атсуши пробовал с кем-то другим, то ли просто экспериментировал. Судя по некоторым нераспечатанным коробкам, эксперимент прошел так себе. Акаши подошел, выбирая. Чуть коснулся алого простого фалоиммитатора и чуть не отпрянул назад. Император сохранил для него осколки воспоминаний того, что творил. Кровь, крики, черные синяки, вывернутые из суставов плечи, истертая до мяса кожа — иногда эти образы приходили по ночам, или возникали некстати, вот как сейчас. Выбрав блестящие металлические наручники, с торчащим из них ключом, Акаши отложил их на столик. — Прибери здесь все, раздевайся и жди меня, — распорядился он, выходя за дверь в поисках ванной. Искать долго не пришлось. Планировка была стандартной. Хорошенько закрыв за собой дверь, Акаши вгляделся в собственное отражение в зеркале. — Что я делаю! Что я делаю? — спросил он себя. Отражение в зеркале молчало. Слава богу. Мурасакибара ждал его, сидя посреди комнаты на коленях, совершенно голым. В комнате был порядок: игрушки убраны, фантики и остатки еды вынесены, даже учебники и тетради сложены в ровные стопки. Его светлая кожа с легким оливковым отливом приятно сочеталась в отросшими фиолетовыми волосами. Весь такой большой, высокий и мощный. Он с нетерпеливо следил, как Акаши неспешно пройдясь по комнате, отложил пиджак на стул и снял галстук. Закончив, Сейджуро повернулся, глядя прямо в лицо коленопреклоненному парню, и Атсуши опустил взгляд и убрал руки за спину. Прекрасно. Подойдя ближе, Акаши чуть прикоснулся к нему и почувствовал, как он дрожит. Теплая кожа почти сразу покрылась мурашками, как только он провел рукой по объемным плечам, мощной груди, тонкой коже шеи. Господи, как же он соскучился! Рывком намотал длинные волосы на кулак и потянул, отклоняя его голову назад и заставляя выгнуть напряженную шею, как бы подставляя ее для поцелуя — или предлагая Акаши обхватить его пальцами за горло сжать, и держать, черт возьми, пока в глазах у него не отразится целая буря эмоций. Лицо Мурасакибары было восхитительно: от извечной лени в глазах не осталось и следа, щеки порозовели, влажная нижняя губа чуть припухла. Акаши потянуло словно магнитом. Он языком, губами ласкал его губы, забирался глубоко в рот, собирая подзабытый вкус — немного сладковатый, отдающий мятой. Его послушный мальчик отвечал, слегка постанывая, а Акаши никак не мог оторваться, насытиться теплом его языка, мягкостью губ. Вообще больше ничего не хотелось, только целовать его вот так, целую вечность. — Пойдем, — найдя в себе силы перестать терзать его губы, Акаши заставил его сесть на край кровати и повалил на постель. Встав между разведенными ногами, прямо глядя в фиолетовые глаза, Акаши медленно раздевался. Пуговицы рубашки расстегивались одна за другой. Он смотрел сверху вниз на неподвижного парня и испытывал огромное удовольствие от той власти, которую имел. На Мурасакибаре не было ни цепей, ни веревок — но он не делал попыток вырваться или пошевелиться. А если бы даже у него и возникло такое желание, то Акаши бы остановил его одним словом. Одним взглядом. От этого кружилась голова. Возбужденный член Мурасакибары чуть дернулся, привлекая внимание и потек длинной каплей. — Очень хорошо, — Акаши стал раздеваться быстрее. Ему самому не терпелось прижаться губами к жесткой тренированной груди, обвести языком идеальные кубики пресса на животе, вспомнить вкус его кожи. Акаши всегда любил это. Он любил вылизывать мощное тело, кусать жесткие мышцы. Любил цвет его кожи. Любил смотреть как большой член наливается темно-розовым. Любил, когда под его языком розовые маленькие сосочки сжимались от возбуждения. Он накинулся на его тело как голодный. С животным непередаваемым восторгом делал то, что так любил, языком собирая солоноватый вкус. Он готов был рычать и урчать от первобытного удовольствия, когда зубами удавалось ухватить особенно жесткую мышцу. Вообще, хотелось сожрать Атсуши целиком, проглотить в единый миг, чтоб он гладко проскользил по пищеводу, осел приятной тяжестью в желудке, оставаясь с ним навсегда. Темная дорожка волос к паху всегда пахла особенно остро. Мелкие волоски под губами, чуть не заставили сорваться раньше времени. — Хороший мальчик, — Акаши больше похвалил себя, чем покорного Мурасакибару. Наклонившись, он втянул в рот головку его члена. Давно забытая тяжесть члена на языке. Несколько секунд он не двигался вообще, блаженствуя от ощущения наполненности во рту, а потом взял его глубже, до предела, так что головка уперлась в заднюю стенку рта, перекрывая горло. Он вдохнул носом и подсунул ладони Мурасакибаре под ягодицы, побуждая его выгнуться и каким-то образом умудряясь взять его еще глубже. В таком положении он еще мог дышать, но уже с трудом, от чего его прошило острое возбуждение. Акаши обожал отсасывать Мурасакибаре, управлять его телом одним только языком. Атсуши всегда выламывало в пояснице, стоило только пройтись языком под головкой, или пощекотать основание члена — тогда он резко вздрогнет, весь дрожа. Член на языке стал совершенно каменный. Мышцы на животе быстро сокращались. Подняв глаза, Акаши увидел, что длинные пальцы комкают одеяло. От невыносимого желания кончить Мурасакибара тонко, чуть слышно постанывал. На эти звуки собственный член ответил длинной, до самого пола, каплей тягучей смазки. — Я не разрешал тебе кончать, — Акаши недовольно отстранился и поднялся. — Вставай. Тяжело дышащий Мурасакибара встал с кровати на дрожащих ногах. — У тебя есть презервативы? — строго спросил Акаши, беря со столика приготовленные наручники. Отбросив ключ от них на стол, он подошел к кровати. — Есть, — Атсуши полез в бельевой ящик и швырялся там целую минуту. Наконец, победно улыбаясь вытащил то, что просили. Акаши положил презерватив рядом с кроватью, так чтобы потом не пришлось вставать за ним, лег на постель, защелкнул наручник у себя на запястье, перекинул второй через перекладину на спинке и защелкнул металлический браслет на второй руке. — Подойди ко мне, — властно позвал он. Атсуши нерешительно влез на постель и уселся в ногах прикованного к спинке парня. — Сегодня, ты можешь трогать меня, где захочешь, но не руками, а только ртом, — для подтверждения Акаши обхватил ногами его талию, подталкивая к себе. Нерешительность и осторожность слетела с Атсуши, как шелуха. Он присосался к его губам с такой жадностью, будто не целовался целую вечность. Как голодный, покрывал тело Акаши бешенными задыхающимися поцелуями, языком обводил соски, забирался языком в ямку пупка. Сейджуро закрыл глаза, чутко прислушиваясь к себе. То, что они сейчас делали, было довольно опасно. Давая себе малюсенькую, иллюзорную потерю контроля, он проверял себя, пытался ощутить шевеление просыпающегося Императора. Он готов был все прекратить в любой момент. Скованные над головой руки давали немного непривычное ощущение беспомощности, но не страха. Ничего кроме мурашек возбуждения и нетерпеливой дрожи он не чувствовал. Поцеловав дорожку волос внизу живота, Мурасакибара остановился. Акаши открыл глаза и уловил умоляющую молчаливую просьбу. — Я же сказал, где захочешь, — напомнил он, слегка улыбаясь. — Возьми его в рот. Мурасакибара не издал ни звука, и тут же с готовностью наклонился и выполнил приказ. Широкий гибкий язык заставил на мгновение задохнуться от ощущений. Господи, какой же у него горячий рот… — Еще… — приказал Акаши, имея в виду «сильнее и «быстрее», но Атсуши понял, несмотря на неадекватность формулировки. Хотелось кончить в этот прекрасный рот, а после целовать его, чувствуя собственный горько-соленый вкус на губах. — Вылижи мою задницу, — поняв, что не может больше тянуть, распорядился Акаши. Мурасакибара вскинул на него удивленный взгляд. — Можешь использовать руки. В это же мгновение большие сильные руки подняли его под бедра, раскрывая. Обалденно горячий гибкий язык лизнул анус. Воздух с трудом проходил в легкие. Держать спокойный, властный тон было просто невозможно. Мурасакибара с готовностью вылизывал его, проникая языком глубоко внутрь, растягивая, раскрывая тугие мышцы. Оставленный без внимания член немного потерял чувствительность, сладкий спазм перетек и скопился где-то внизу позвоночника, с каждой секундой все набирая силу. — Достаточно, — приказал Акаши, стараясь говорить, как можно ровнее, но дикое возбуждение делало слова немного шероховатыми по краям. — Возьми презерватив и слушай. Сейчас можешь трахнуть меня, но ты можешь выбрать как ты это сделаешь: глубоко, так глубоко, как только сможешь, на всю длину, чтобы растянуть меня… наполнить… медленно туда… и медленно обратно, но не выходя до конца; или ты возьмешь меня быстро и жестко, будешь резко вбиваться пока я не закричу? Выбирай. У внимательно слушающего его Мурасакибары отчетливо сузились зрачки, как у наркомана. Фиолетовые глаза потемнели и помутнели. Акаши это просто обожал. Когда он доводил Атсуши до невменяемого состояния, но все же руководил им как марионеткой только голосом, только взглядом. Сам Мурасакибара редко запоминал эти моменты. — Хочу глубоко… медленно…растянуть, — Атсуши почти не понимал, что он говорит. Сценарий прописанный Акаши отпечатался в мозгу, не позволяя отступить от него ни на шаг. Уловив разрешение во взгляде, Мурасакибара дрожащими руками натянул презерватив и приставил головку члена к рефлекторно сократившемуся анусу. Акаши, почувствовав давление, выгнулся в пояснице, вцепился в сковывающие его руки наручники и запрокинул голову, хватая воздух непослушными губами. Внутренние мышцы растягивались медленно и неохотно. Акаши обожал это ощущение, обожал, когда немного больно, почти насильно. Именно этого момента Акаши опасался больше всего. Император внутри него это ощущение ненавидел. Из-за этого: из-за того, что больно, из-за того, что много, из-за того, что неконтролируемо, из-за того, что подчиненно, Император и устроил тогда кровавый ад, издевательски оставив Акаши несколько «веселых» воспоминаний. Сейчас Императора не было. Акаши позволил себе просто отпустить себя. Потеряться в сильных движениях члена внутри. Перестать существовать. Позволил себе на пару секунд расслабиться и отдался собственному удовольствию, но пара секунд растянулась на минуты — слишком хорошо. Потеряв зрительный контакт, Мурасакибара чуть слышно застонал. Он, как марионетка с обрезанными нитями, не знал, что ему делать. Сейчас он чувствовал, что горячо. Туго. Ему хотелось войти до конца, чтобы член полностью охватила эта влажная теснота. Повинуясь прописавшемуся на изнанке век сценарию, он продвигался вперед медленно, сантиметр за сантиметром, руками разводя колени Акаши в стороны. На спине выступил пот. Наконец, Акаши задыхаясь перестал выгибать шею, возвращая потерянный контакт. Сразу стало легче. Но Акаши смотрел куда-то внутрь себя и не собирался подсказывать. Его левый глаз с каждым толчком внутрь чуть заметно вспыхивал оранжевым и тут же гас, как бы предупреждая: «осторожно, ты идешь по краю». Наклонившись, Мурасакибара воровато поцеловал его в губы, перехватывая тихий вскрик, вырывающийся у Акаши изо рта каждый раз, когда он входил в него так глубоко, как только возможно, медленно двигаясь в нем туда и обратно. Из-за того, что он натворил, он уже не мог входить и выходить даже медленно. Пришлось сосредоточиться на том, чтобы оставаться глубоко, делая короткие движения. Мурасакибара с восторгом смотрел, как его Акаши дышит открытым ртом, широко распахивает глаза, замирая и качаясь на тонкой грани перед тем, как кончить. Изо всех сил желая доставить удовольствие, Атсуши приподнял его ягодицы повыше и задвигался в нем резче, входя в него долгими сильными толчками. Член Акаши дернулся выстрелил белесой влагой на плоский живот. Ощущение сжимающихся мышц было в тысячу раз лучше того, как его член целиком, по самые яйца, погружается в Акаши. Мурасакибара почувствовал, как его собственный член предупреждающе дернулся, и резко подался бедрами вперед, входя глубже, чем считал возможным. Еще нужно было одно маленькое движение… — Стоп, — приказ, как удар, ворвался в затянутый маревом подступающего оргазма мозг. — Остановись немедленно! Мурасакибара замер, мелко дрожа. — Ты можешь кончить сейчас, — голос Акаши был ровным и спокойным, — и тогда это была наша последняя встреча. Ты можешь кончить завтра на любую мою часть тела. Или ты можешь подождать и кончить внутрь меня через неделю, когда я снова приеду в Акиту, как мой официальный парень и любовник. Решай. Мурасакибара ненавидел принимать решения. Он терпеть не мог, когда Акаши задавал такие трудные вопросы в такие моменты. Преодолевая себя из последних сил, он медленно вытащил член. — Я подожду, — решился Мурасакибара. — Целую неделю. Сейчас он слабо представлял, как продержится целых семь дней. Семь дней он не будет дрочить, дожидаясь Акаши. Зато потом, Акаши сказал, разрешит ему кончить внутрь. Член дернулся только от мысли о том, что Мурасакибара будет вылизывать свою же вытекающую сперму как густое, подтаявшее мороженное. Из своего парня, своего Верха. — Ты уверен? — хитро переспросил Акаши. — Ключ на столе. Тяжело вздохнув, Атсуши поднялся, дотянулся до ключа и расстегнул наручники. Акаши сел, растирая запястья и краем одеяла вытирая живот. — Акачин, а зачем ты это сделал? — явно желая отвлечься, Мурасакибара кивнул на наручники. — Для твоей же безопасности, — Акаши неспешно одевался. — Теперь мы будем заниматься сексом только в них. Если ты конечно, продержишься неделю. — Продержусь, — буркнул Атсуши ни в чем не уверенный, — Ну есть же помягче, — он покосился в сторону коробки под кроватью. — А мне нравится, — Акаши прежде чем застегнуть манжеты на рубашке присмотрелся к набитым на запястьях синякам на костяшках. — Знаешь, я пока заберу их себе, — тяжелый метал приятно ложился в руку. — Пускай телохранители найдут для нас такие же, только настоящие. Ты же не против? Мурасакибара неопределенно пожал плечами. — До встречи через неделю, — усмехнулся красноглазый садист, выходя за дверь и поигрывая наручниками. Он, улыбаясь и раскручивая на пальце браслеты спустился вниз и наткнулся на Химуро Тацую. — Добрый день, — поздоровался Акаши, пряча свою драгоценность в задний карман джинс. — Акаши Сейджуро, — испуганный Химуро медленно отступал назад, — из Ракузан. Проходя на выход мимо парня, от досады Акаши прикусил губу. Его еще долго будут боятся. Зато, он теперь знал, кто следил за его Атсуши, пока его самого не было рядом.