Отправилась в Цучи но Куни - попала в прошлое Казе но Куни.

      С учетом произошедшего, добралась Оннабури к своему брату поздней ночью, когда госпожа Луна, заполучив власть над небосводом, вальяжно разлеглась на небольшие серые облака. Помимо Луны на небе возвышались крохотные звезды, игриво подмигивающие друг другу. Ветер неспеша уносил пушистые барашки облаков и тормошил верхушки деревьев, облаченные в молодую листву. Веяло холодком, так что люди не спешили выходить на ночную прогулку в одних футболка или легких платьишках. Везде и повсюду пахло весной.       Но вернемся в господский дом почтенного Конваку. Поместье было расположено на краю небольшой деревеньки, жители которой зарабатывали себе на жизнь выращиванием риса. Именно поэтому за обширным участком земли, принадлежащим Господину Конваку и его семье, начинались просторные рисовые поля, которые, однако, пока пустовали. Домиками жителей деревушки являлись небольшие деревянные бараки с крышами из соломы. Дом же Господина Конваку был построен в старом традиционном стиле и состоял всего из одного уровня. Первыми в глаза бросались большие и длинные свесы кровли красного цвета на углах и над входом в дом, которые имели несколько ярусов. Кроме того поместье было украшено открытыми террасами, огромными проемами и ширмами, расписанными причудливыми рисунками: в основном это были драконы или ёкаи. Рядом с жильем был расположен двор, включавший в себя несколько теплиц для растений, за домом находился сад из камня, ведущий к небольшому озеру, рядом с которым росла разросшаяся и немного неуклюжая сакура. Она цвела, и ее нежно-розовые лепестки цветов шлейфом ложились на землю, покрытую короткой травой, и на поверхность воды. Ветер также разносил прекрасный аромат и лепестки далеко за поместье, создавая прекрасный и умиротворяющий вид.       Внутренне же убранство было несколько скудным. Входом в дом являлась большая деревянная дверь одо. Пол покрывали татами. Стенами, отделявшими комнаты, служили раздвижные дверцы седзи, украшенные черными драконами и перегородки фусума. Нигде не было никаких украшений, исключение составляли седзи да ниша в гостинной, где принимали гостей, в которой висел свиток с каллиграфически написанными стихотворением, а под ним поставлена ваза с цветами: икебана. Повсюду был просто идеальный порядок. Мебели было немного, половина из которой, такие как шкафчики, были встроенными. В главной комнате — гостиной, по середине стоял котацу, рядом с которым несколько дзабутонов, освещала ее в темное время суток небольшая люстра прямоугольной формы. В других комнатах освещением служили светильники тётин круглой формы или андон встроенные прямо в стену небольшими прямоугольниками. Собственно, из мебели все, единственное, еще были футоны, которые вытаскивали из шкафов, когда ложились спать.       Встреча была теплой: Госпожа Оннабури, выпрыгнув из наспех починенной повозки, кинулась брату на шею, но затем резко оторвалась и склонилась в почтительном поклоне. На глазах у представительницы побочной ветви клана Яманака стояли слезы: она все еще не верила, что этот ужас закончился. Сразу за своей госпожой вышел и Дзинтаку-сан, так же склонившись в поклоне перед господином. Господин Конваку радостно заулыбался, хотя в глазах читалось беспокойство: так плохо выглядели его сестра и старик, да и из охраны было всего пять человек, только двое из которых твердо стояли на ногах. Решив пока не портить радость сестры, он пригласил всех в дом, где их уже приветствовала прислуга и небольшая семья Господина Конваку: его жена Азуми и сын Сора. Выглядели они счастливо: пятилетний брюнет Сора сразу прыгнул в объятья тети, чем вызвал у нее волну умиления, а вот у его матери в темных глазах показался некий укор, что его сын не знает манер, но, поняв, что Оннабури это совсем не заботит, приветливо улыбнулась. Господин Конваку же излучал своими изумрудными глазами добродушие, что казалось его глаза только из этого чувства и состоят. Подав знак прислуге, Конвану, поправляя свои убранные в высокий хвост каштановые волосы, пригласил всех за стол.       Сакура хотела последовать примеру остальных и двинуться в приготовленную комнату, из которой несло просто потрясающим ароматом еды, на которое жалобно отзывался ее желудок, но невысокий блондин из прислуги остановил ее. Он достаточно вежливо, но твердо пояснил, что для начала ей и остальной страже, сопровождавшей Госпожу Оннабури нужно привести себя в надлежащий вид, а затем их уже и покормят. Поняв, что по другому не выйдет, Сакура последовала за блондином, изредка оборачиваясь в сторону гостинной. Рядом с ней хромал Сасори, помогая ей тащить Муно, повисший бессознательным телом у них на плечах. В сторонке тащились двое выживших стражников. Глаза их прожигали пол, плечи опущены в усталости. С Сакурой и Сасори они почти не разговаривали, были полностью поглощены своими мыслями, что не удивительно, ведь в этой миссии они потеряли не только своих друзей, но и капитана Ёри. Каждый был выжат как лимон и опустошен как физически так и душевно. Все, чего хотелось, так это есть и спать, даже мыться не обязательно.       Оставшаяся часть дня пронеслась как в тумане. Сакура запомнила только вкус немного пересоленного тонкацу и усталый взгляд Сасори, направленный в ее сторону, а как она добралась до комнаты, переоделась в легкую юкату и улеглась на футон совершенно вылетело из головы. Мышцы болели, голова гудела, да и все тело говорило лишь об одном — пора спать, так что, как только голова девушки соприкоснулась с подушкой, Сакура тот час же уснула.

***

      Стояла глубокая ночь. Госпожу Луну укрыли темные грозовые тучи. Изредка доносился гром да сверкала вдалеке молния. Ветви сакуры трепетали под напористым ветром. Вода была неспокойна, так же как и полевая трава. Озеро освещали огни господского дома, в котором даже ночью никто не спал. Все готовились к празднеству: двадцатилетие Оннабури обещалось веселым.       На душе было неспокойно. Усевшись под раскидной сакурой, розовласка с грустью смотрела на гладь озера. Все совершенно запуталось в ее голове. Бой с Мадарой, появление Наруто, способы вернуться домой — все это требовало ее раздумий. И вот, оставив улаживание дел с четой Яманака Сасори, девушка наконец осталась в одиночестве. Ветер трепетал розовые локоны, которые все так же оставались неровной отстриженными. Голова была забита совсем другим, так что розовласка даже и не вспомнила об этом бедствии на голове. Видимо, одно из предположений было верным, и Мадара всего лишь хотел захватить ее, чтобы далее шантажировать этим Наруто. Вернется ли он снова? Возможно, но уж точно не в скором времени — все-таки они хорошенько задали ему. От этих мыслей Сакура не смогла сдержать улыбку. На какой-то момент все вернулось в прежнее русло: Сакура и Наруто вновь сражались вместе и вновь одержали победу. И все-таки Наруто как всегда появляется в самый нужный момент. Такой надежный. Заслужила ли она вообще его дружбы? Даже в другом отрезке времени, в совершенно запутанной ситуации, он снова спас ее. Снова это чувство тяжести в груди и неприязнь к себе. Беспомощна, впрочем, как всегда. Что бы Сакура не делала, как бы не старалась, ее вновь кто-то спасает. Тошно от таких мыслей...       Нет, пора прекратить самобичевание, не до этого пока. Но как же он попал сюда? Он задавал вопросы в конце, где, когда… Похоже в Конохе нашли способ перемещаться во времени, только вот почему тогда он не забрал ее с собой? Или эта техника способна перемещать только одного человека или тех, кто изначально работал с этой техникой? А что если они не смогут придумать, как спасти ее..?       Нет! Все будет хорошо, одно то, что он попал сюда говорит о многом. Они справятся, либо же она сама что-нибудь да придумает. Единственное, почему только сейчас они предприняли хоть какие-то действия? Она ведь находится здесь довольно давно. Так стоп! Вечно ты всем не довольна. Пока они поняли, что ее нет, пока выясняли, что могло произойти, пока придумали план действий, пока отыскали в конце-то концов. Не исключено, что в данном промежутке время по просту идет иначе.       Да уж, сколько книг она прочитала, сколько нового узнала со времен обучения у Цунаде, да только ни разу не интересовалась временем. Хотя обучалась-то она медицине и не до этого как-то было. Но само по себе знание об самом понятии времени ведь довольно интересно, да и сама Сакура не раз ловила себя на мысли о происходящем вокруг. Вот она существует, течет время, а может ли оно течь обратно, или, положим, есть ли что-то параллельное ее времени? А может этого всего вообще не существует? Довольно запутанно, но узнать правду очень интересно. И почему она ни разу даже просто мельком не попыталась глянуть об этом? Ах да, медицина, мир шиноби, Акацуки, джинчурики, Саске: голова всегда была забита насущными проблемами, и кто ж знал, что когда-нибудь ей бы пригодились такие знания.       Резко заболело в области груди. Вот оно, чувство несправедливости. Почему это должно происходить с ней, а не с кем либо другим, более подготовленным или, хотя бы, более сильным, чем она? Нет, она не в праве так говорить. Эгоистично с ее стороны. У каждого свое бремя и все несут его достойно. Цунаде-сама, потеряв всех близких, управляет Конохой, Наруто, будучи джинчурики, встретившись с ненавистью окружения, все равно помогает людям и получил желанное признание. Да еще много людей можно привести в пример. И она должна быть такой же сильной. В конце концов, это ее путь ниндзя! Да, только ведь у всех бывают моменты слабости. Даже у таких сильных людей как та же Цунаде или, положим, Рок Ли, который на экзамене на чунина получил травмы не совместимые с должностями ниндзя, но все равно продолжал бороться, вызывая восхищение. Наверняка у всех них были такие моменты, когда они так же боролись с этим щемящим чувством несправедливости, жалостью к себе. И, видимо, сейчас Сакура проиграла эту схватку. Эмоции брали вверх над разумом, и непрошенные, такие противные слезы потекли по нездорово-бледным щекам. Плечи тряслись, а девочка, а ведь она действительно была всего лишь шестнадцатилетней девочкой, пыталась заглушить рвущиеся рыдания. Она честно пыталась остановиться, но не могла: слезы душили ее, а сердце разрывалось. И вот так всегда: каждую тяжесть она встречала слезами. Ей было противно от себя. Слабачка...       Только вот было то, что знали немногие. Было то, за что Цунаде уважала ее как ирьенина, как куноичи и просто женщину. То, что восхищало Наруто и Ли. То, из-за чего Какаши Хатаке не позволял себе помочь успокоить ученицу. Это было тем, что преследовало ее еще с тех времен, когда над ней смеялись из-за широкого лба, что первым заметила Яманака. Каждая такая слабость, которую позволяла себе Сакура, рыдая противными ей самой слезами, в скором времени превращалась в силу, которая не позволяла ей сдаваться. После каждого такого случая она раз за разом вставала и делала все, что было в ее силах. Это и был ее путь ниндзя. Вновь и вновь превращать свою слабость в сокрушительную силу. В этом и заключалась она — Харуно Сакура.

***

      Уладив все дела с четой Яманака, Сасори угрюмо направлялся в сторону комнаты Ханы, чтобы сообщить о результатах разговора. Господин Конваку, как оказалось, был очень вспыльчивым человеком. Это поначалу удивило Сасори. Верно говорят, первое впечатление может быть обманчивым. Брат Оннабури устроил настоящий скандал, грозя покарать их за всевозможные грехи. Второе, что удивило Сасори было то, что Господин Конваку быстро остыл и сменил гнев на милость, не без убедительных уговоров жены и сестры, разумеется. Выяснилось, что Господин Конваку был вспыльчивым, но быстро отходящим человеком. Немного подумав и поглядев на потрепанную, но счастливую долгожданной встречей Оннабури, Господин Конваку извинился за свою вспышку гнева и даже предложил шиноби остаться на празднество. Посчитав, что дорога будет длинной, а Муно только-только пришел в сознание, Сасори принял предложение. Только вот впечатление от разговора было неутешительным. Господин Конваку порядком раздражал Сасори. Кретин — вот какой вывод сделал о нем шиноби. Благо, не так долго осталось находиться в его обществе.       Покосившись на побаливающую перевязанную руку, Сасори постучал по седзи и, отодвинув, вошел в прохладную комнату. В воздухе витал чуть сладковатый аромат цветов, в углу аккуратно сложенная стопка одежды и дорожная сумка, по середине комнаты небольшой столик. Лампада освещала комнату, а седзи, ведущая на террасу, была приоткрыта. Решив, что девушка решила подышать свежим воздухом, Сасори вышел на террасу, вздрогнув от прохлады. Отметив приближающийся дождь, шиноби огляделся. Глаз сразу зацепил качающиеся под напористым ветром ветви сакуры. Приглядевшись, красноволосый заметил под деревом сидящего человека. Не составило большого труда догадаться кто это, и Сасори ступил на каменную дорожку, ведущую к озеру, пристально наблюдая за неподвижной девушкой. Молодой человек передвигался бесшумно, хоть и немного прихрамывая на правую ногу. Подойдя ближе, Сасори остановился. Парень заметил, как девушка встала. Первой мыслью было спрятаться, да только некуда было. Вторым делом, Сасори отметил как красиво и гармонично выглядела Хана в этом пейзаже: глубокая ночь, раскидистое дерево, качающееся под ветром, лепестки, небольшое озеро… Только Хана просто так стоять не собиралась: она скинула кофточку и неспеша вошла в воду. Она сразу провалилась до груди. Привыкнув к холодной воде, девушка нырнула.       Сасори сам не заметил, как начал отсчитывать секунды, пока в голове зародилась решимость признаться в ей в чувствах. А ведь он даже не заметил, как она начала ему нравиться. По началу он относился к ней как к чужачке, затем она начала раздражать, потом удивлять, он начал чувствовать потребность защитить ее, как напарника по заданию, разумеется. Она постепенно открылась ему с другой стороны: от немного лукавой девчонки, до девушки, что раз за разом удивляла его, то вспышкой гнева, то своей решимостью и силой. Кукловод понятия не имел, как эта хрупкая девчонка смогла справиться с тем шиноби в маске. С каждым днем она начинала его интересовать все больше и больше. С каждым днем росло понимание, что она что-то скрывает. По-началу ему хотелось раскрыть этот секрет, вывести на чистую воду, расколоть, теперь же, ему хочется, чтобы она сама рассказала ему, что скрывает, доверилась. Такая хрупкая, такая нежная. Он не маленький мальчик и догадывался, что это значит. Что значит его поглядывание на нее, пока она не видит и смешно морщит носик, когда ест горячую еду. Он это понимал, да и Оннабури права: пора признаться. Хане он тоже нравиться, он видит, как она краснеет рядом с ним, когда он прикасается, задерживает взгляд на ней.       Прошло довольно много времени, а Хана все не выходила из-под воды. Кукловод, недолго думая, кинулся к озеру. Вода была неспокойна. Волосы лезли в глаза из-за ветра, да и эти лепестки лезли в лицо. Сасори раздраженно скинул обувь и прыгнул в холодную воду. Озеро оказалось глубоким, а в своем порыве шиноби совсем забыл, что не умеет плавать. Парень начал захлебываться. Он в панике дергал ногами и руками, пока кто-то не схватил его и не вытащил на берег. Все произошло слишком быстро, и он даже не понял что произошло. — Зачем полез в воду, раз не умеешь плавать? Жить расхотелось? — сиплым голосом спросили слева. Он обернулся и увидел мокрую Хану. Она выглядела обеспокоенной и даже немного злой. А еще у нее были синие губы, и сама она была белой как полотно. Глаза были красными. Волосы свисали мокрыми сосульками, а вся одежда прилипла к ее телу. Она укрывала его своей кофтой и что-то недовольно бурчала под нос. — Что, от страху язык проглотил? Пошли в комнату, согреемся, а то здесь ветер холодный.       Она, не спрашивая, потащила его к поместью. Сама она дрожала и стучала зубами. Заведя его в комнату, девушка схватила полотенце, одежду и зашла за ширму переодеться, посоветовав ему сделать то же самое. Сасори же растерялся. Как глупо он выглядел! Стараясь хоть чем-то занять себя, он схватился за полотенце и принялся неистово вытираться. — Оу, оу, полегче! Ты что, совсем обезумел? Успокойся, так и быть, никто о твоем позоре не узнает, — со смешком в голосе проговорила, переодевшаяся девушка. Она оделась в приготовленную юкату и вытирала волосы от влаги. — Ну-с? Я все еще жду объяснений. Ты что, утопиться хотел, чтобы не отвечать перед бабкой, что ли? — Нет, — слишком резко ответил Сасори. Девушка нахмурила брови. — Тогда зачем? — вновь спросила она. Повисло молчанье. А потом Хана вдруг покраснела. — Т-ты э-это м-меня с-спасти х-хотел?       Сасори, помедлив, кивнул. И вздрогнул от хохота девушки. Хана, схватившись за живот смеялась, пока парень не знал куда себя деть. Но, увидев, как девушке было весело, не смог сдержать улыбки. — Ладно-ладно, прости, — немного успокоившись, произнесла Хана. — Понимаешь, я просто хотела немного освежиться… — Ага, и поэтому полезла в ледяную воду, — недовольно подхватил парень, косясь на поврежденную руку, которая не переставала болеть. — Ну да, а что? Могу себе позволить, — продолжала улыбаться девушка. — Сильно болит? — Нет. — Ага, так я тебе и поверила, — кивнула Хана и подошла ближе к кукловоду. — Не удивительно, что болит, — она протянула руку, окутанную зеленоватым свечением, и коснулась повреждения. Боль немного затихла. А в комнате повисла тишина. Сасори все еще оставался в мокрой одежде и ни капли не согрелся. Закончив с его рукой, девушка отодвинулась и задумалась, застыв взглядом где-то поверх макушки Сасори. Это дало ему возможность разглядеть ее лицо.       Она была бледна, губы были синими, а вздернутый носик чуть сморщился. Глаза были красными, как будто она не так давно плакала. Сасори задержал взгляд на губах. Они были не просто синими, но еще и искусанными. Хана медленно вздохнула, прикрыв глаза, и Сасори, воспользовавшись моментом, поцеловал ее. Соприкоснувшись губами, он остановился, желая узнать, что будет делать Хана. Девушка распахнула глаза, но отталкивать не спешила. Сасори начал медленно целовать ее, пытаясь понять, что чувствует. Девушка начала неуверенно отвечать. Кукловод властно притянул ее за талию и приобнял, из-за чего в душе девушки что-то рухнуло. Руки Ханы взлетели ему на плечи. А Сасори вдруг понял как давно мечтал вот так целовать эту хрупкую и упрямую девчонку.       За стенами дома завывал ветер, по коридорам носилась прислуга. Сверкала молния и грохотал гром. По кровле забарабанил дождь. Но для них время, казалось, остановилось. Сасори целовал нежно, пытаясь таким способом выразить свои чувства. Хана неуверенно отвечала, отдаваясь ему. Ей хотелось быть ближе к нему. Еще ближе. — Сакура. Меня зовут Сакура. — вдруг прошептала девушка прямо в губы и отстранилась, глядя в непонимающие и затуманенные глаза Сасори. Помедлив, он кивнул. — Сакура, значит. Красивое имя.