Мандаринки

Эйджи зябко поёжился. Все прохожие спешили как можно скорее оказаться в теплых домах с кружкой горячего чая, что так расслабляет после тяжёлого дня. И только Эйджи завороженно наблюдал за первыми падающими с неба белоснежными хлопьями. Вообще, откровенно говоря, ему всегда больше по душе было лето с его тёплыми деньками, но зима… Согласитесь, даже если вы терпеть не можете грязь и слякоть, не любите кататься по асфальту на пятой точке и так и не сменили летнюю резину, всё равно ведь есть что-то в этом времени года, способное заворожить даже вас. Эйджи подумал, что никогда не интересовался любимой порой Эша. Не то чтобы это было так важно, но ведь именно такие мелочи и сближают, не правда ли? — Эй, парень, — кто-то неожиданно окликнул Эйджи, который как раз представлял маленького Эша, лепящего снеговика, и улыбался своим мыслям, до того милой и забавной казалась ему эта картина. Обычно, смешным нам кажется что-то необычное, к чему мы не привыкли, что не видим в повседневной жизни. Это и удручало. Вряд ли маленький Эш знал, какого это — устраивать снежные бои не на жизнь, а на смерть со сверстниками, а потом как ни в чём не бывало дружно лепить снежную бабу. Эйджи твёрдо решил, что обязательно уговорит Эша сделать это вместе. Надо же наверстывать упущенное. С этими мыслями он обернулся на сухонькую старушку, торговавшую какими-то овощами. — Вы меня звали? — дружелюбно поинтересовался Эйджи. — Конечно. Чего стоишь-то? Подружку, небось, ждёшь? Девушки, они такие, вечно опаздывают. Я вот в молодости… Эйджи улыбнулся. Кого-то раздражают разговоры стариков о своей юности, но ведь это же так интересно! Вот знаете вы своего деда уже много лет. И знаете как строгого, воспитанного и порядочного человека. И даже не догадываетесь, что по молодости он, как и все знакомые вам мальчишки, бил окна в школе (случайно, разумеется), дёргал девочек за косы, а может и курил на переменках в туалете. А теперь без конца повторяет вам о вреде курения. Эйджи слушал, не перебивая. — Хорошие были времена, — подытожила старушка. — Ха-ха, и правда, интересная у вас жизнь. Надеюсь, и мне будет, что в старости своим внукам рассказать, чтобы они недоверчиво смотрели на меня и думали: «Да не-ет, не способен дедушка Эйджи на такие выходки». Старушка от души рассмеялась и, утирая слёзы, спросила: — Ты иностранец? — Ага. Я родом из Японии. — А в этой дыре что же забыл? — Приехал с наставником, как помощник фотографа, — всё же наивным Эйджи не был и выбалтывать словоохотливой бабушке все секреты своей Нью-йоркской жизни не стал. — А насчет дыры — это вы зря. Удивительная страна. — Да уж, как же, — проворчала старушка, но следом ласково, почти по-матерински улыбнулась. — Я вот сколько торгую, в основном с одними грубиянами сталкиваюсь, а ты парень хороший. Возьми мандаринок. Эйджи пригляделся к товару, и, наконец, до него дошло; бабушка продавала отнюдь не овощи. *** Как бы старушка не уговаривала его взять фруктов запросто так, Эйджи не стал пользоваться добротой милой женщины и купил всё, мысленно предвкушая лицо Эша, когда Эйджи вывалит перед ним два пакета мандаринов и заявит, что это всё срочно надо съесть, пока не испортились. Хотя в действительности, реакция была не совсем такой, как он ожидал. — Что это? — тыкнул пальцем в пакет Эш. Его настороженный вид слегка смутил Эйджи. Не думает же он, что Окумура притащил домой два пакета бомб, замаскированных под фрукты? Видимо, эта осторожность — отголосок прошлой жизни парня. — Мандаринки. — Я вижу, что не бананки (лол). У меня два вопроса: откуда и зачем столько? Эйджи вкратце поведал о своей встрече с доброй торговкой. Эш закатил глаза. — О Боже, она же нарочно заболтала тебя, чтобы ты купил у неё товар. Таких «добреньких» бабулек можно встретить в каждом квартале. И все как под копирку: улыбчивые, ласковые и про нынешнюю молодежь рассуждают. — Но она не ругала нынешнюю молодежь, — попытался вступиться за старушку добрый Эйджи. — Она просто спросила, не девушку ли я жду, и сказала, что они часто опаздывают. — Не суть. Кстати, — Эш хитро сощурился. — Почему ты так задержался? Неужто и впрямь с барышней какой встречался? — Да ну тебя. Эйджи демонстративно надулся и попытался протиснуться в ванную мимо Эша, который, воспользовавшись заминкой, шустро чмокнул Эйджи в лоб. — Не сердись, — проурчал Эш. Как будто Эйджи может злиться на него. *** Эйджи, привычно устроившись после обеда в гостиной с Эшем, увлеченно рассказывал о своей родной стране, попутно сдирая со спелого мандарина шкурку. — Весной обязательно с тобой слетаем, — в который раз пообещал Эйджи. — Ты хоть раз видел, как цветёт вишня? Эш с интересом наблюдал за ловкими пальцами, а потому не сразу расслышал вопрос. — А? А, ну да. — Что да? Видел? — Кого? Эйджи вздохнул и поднёс к лицу блондина сладкий (а может и кислый, как повезёт) ломтик. — Забудь. Скажи: «а-а-а», — смешно протянул Эйджи, кривляясь. Эш фыркнул и послушно приоткрыл рот. И тут же весь как-то скуксился. — Кислая, — проскулил Эш, обиженно глядя на Окумуру, будто на предателя. — Да ладно тебе, не морщись так, будто съел целый лимон. Они же спелые. — Сам попробуй. Эш схватил мандаринку и стал кормить Эйджи. Тот с удовольствием съел почти всё, ни разу не скривившись. — Это нечестно, — воскликнул Эш. — Мне что, самая кислая долька досталась? — Эйджи ласково улыбнулся. — Они все одинаковые. — Неправда! Ты, коварная задница Эйджи, специально подсунул мне самую кислую! Парни принялись дурачиться, будто играли в русскую рулетку: кормили друг друга мандаринами, гадая, кому же попадется суперкислая. — Всё, больше не могу, — простонал Эйджи, хватаясь за живот. Госпожа Удача была благосклонна к юному японцу: ему так и не попалась ни одна кислая долька. Эш стал дразнить его, вертя перед лицом Эйджи очередным ломтиком. — Ну давай ещё одну. Не то чтобы он был настолько мстительным, просто ему нравилось наблюдать, как пухлые губы Эйджи обхватывали кисло-сладкую дольку, нравилось наблюдать за сосредоточенным выражением лица, которое тут же сменялось на облегченное, когда ему в очередной попадался сладкий кусочек. — Я сейчас лопну-у. — Не лопнешь, — хихикнул Эш и неожиданно нежно провел по его губам долькой мандарина, заставив Эйджи смущенно покраснеть. Это уже мало напоминало игру. В последнее время Эш слишком часто его смущал, и Эйджи каждый раз казалось, что он выглядит глупо, по-девчачьи краснея и смущенно отводя взгляд, оттого, наверное, и не замечал игривый блеск в глазах Эша. — Последняя, — прошептал Эш, обхватил мандаринку зубами и приблизил своё лицо к лицу Эйджи. — Аай э [давай же]. Эйджи, не выдержав, захохотал, а Эш надулся, издав порцию невнятных звуков, преимущественно состоявших из «э», «о» и «а», которые Эйджи перевёл как: «Ну вот, такой момент испортил». Эйджи быстрым движением вытащил изо рта блондина дольку мандарина и откусил половинку. — Эта сладкая, — довольно сообщил он, протягивая оставшуюся часть Эшу. Блондин, на секунду замешкавшись, обхватил дольку губами, будто невзначай прикоснувшись к пальцам Эйджи. Тот попытался отдернуть руку, но Эш не позволил, удерживая его своей и жадно, но нежно, словно огромный ласковый кот, облизывал его пальцы. — И впрямь, сладкая, — прошептал Эш, вызывающе заглянув в глаза Эйджи. Тот, догадываясь, что произойдет дальше, зажмурился, но не отстранился, так что Эш, пользуясь возможностью, приник к его губам, притягивая парня ближе за шиворот. Эйджи сжал руками рубашку блондина. Всё же в подобном он был менее искушен и опытен, нежели Эш. Но ему хотелось научиться. Хотелось, чтобы Эш научил. *** — Твою мать! Заспанный Эйджи ворвался в ванную, потирая глаза и пытаясь прогнать остатки сна. — В чём дело? — В чём дело? В чём дело?! Да я… Да ты…! — орал Эш. Дальше его речь стала совсем невнятной. Оттого ли это, что он от возмущения никак не мог связать двух слов или оттого, что Эйджи заторможено рассматривал его лицо — неизвестно. Но одно можно сказать точно — Эйджи его не слушал. Он пытался вспомнить, упоминал ли Эш хоть раз, что у него аллергия на цитрусовые?