Темная сторона моей души

–… Шу, малыш, беги скорее к нам! У нас для тебя небольшая новость! — Бегу, мам! Раздался тихий топот детских ножек. К двум взрослым, стоящим у двери квартиры, выбежал беловолосый мальчик лет шести. Он улыбался, а красивые красные глаза искрились радостью. Но увидев большие чемоданы у ног родителей, улыбка медленно сползла с его губ. — Вы куда-то уезжаете? — неверяще спросил он. Его глаза расширились и наполнились страхом.– Без меня? — Не волнуйся, маленький, — ласково улыбнулась мама, присев на корточки и положив ладонь на маленькое плечико сына.– Мы скоро вернемся. Очень скоро. Но тебе придется пожить одному. Мы попросили соседей, чтобы они присмотрели за тобой… — Нет, мама, не уезжайте! — воскликнул мальчик, крепко обнимая маму за шею.– Пожалуйста… Как я без вас? — Шу, ты уже большой мальчик, — серьезно сказал высокий мужчина, тоже присаживаясь рядом.– Ты справишься. А мы совсем скоро приедем. И тогда все вместе будем проводить всё свободное время, хорошо? — Вы правда вернетесь? — всхлипнул Шу, хлопая мокрыми от слез ресницами.– Честно-честно? — Честно, — мама провела рукой по его белоснежным волосам и улыбнулась.– Не плачь, ладно? Мы будем скучать по тебе. И постараемся вернуться как можно скорее. Не грусти, малыш… Мама и папа по очереди поцеловали сына и поднялись. Через пару секунд у двери остался только мальчик, по щекам которого медленно текли слезы. О родителях ему сейчас напоминал лишь легкий шлейф аромата маминых духов. Мальчик порывисто выдохнул и сел у стены, обняв себя за коленки. Уткнувшись в них лбом, он тихо плакал и еле слышно, сиплым голосом звал маму. Но уже тогда он догадывался, что добрые слова, ласковые улыбки и нежные прикосновения– ложь. Он догадывался, что родители не вернутся… Он знал, что больше никому не нужен… Странно, почему это вспомнилось мне именно сейчас? Почему тот страх ребёнка до сих пор живет во мне? Ведь столько лет прошло… А родители тогда все-таки вернулись. Спустя почти год. Пробыли со мной неделю и снова уехали куда подальше, пропав еще на год. И так каждый раз. Больше года я их не видел, пока они неожиданно не заваливались в квартиру, со словами: «Здравствуй сын, мы твои родители, все, пока». Говорили еще парочку добрых слов и укатывали, обещая вернуться. А я им верил. Верил их словам, добрым улыбкам. Маленький несмышленый дурак… Когда мне исполнилось четырнадцать они, походу, решили что я уже достаточно самостоятельный и перестали приезжать вообще. Только один раз, в прошлом году, заявились, а затем пропали с концами. Даже с восемнадцатилетием не поздравили… Но теперь я точно знал, что родители больше не вернуться. Никогда. Они ушли навсегда. Почему именно день их первого отъезда всплывает у меня в голове сейчас, когда я стою под холодным, мерзко моросящим дождем, в черном костюме и с букетом белоснежных роз? Вокруг меня были люди. Много людей. Каждый из них подходил ко мне, хлопал по плечу и представлялся троюродным-четвероюродным-пятиюродным-шестиюродным дедушкой-бабушкой-тетей-коллегой по работе. Все они, с траурным выражением лица, говорили мне крепиться, не сдаваться и идти вперед. Но я не слышал ни слова. Я просто безэмоционально смотрел сначала на два красивых деревянных гроба, а затем как их засыпали холодной землей. Я даже не заметил как все закончилось. Да когда все успело начаться? Вдоволь насмотревшись, люди разбредались, шепотом перемывая моим родителям косточки. Лишь самые близкие друзья остались. Мистер Шакадера, появившийся словно из воздуха, крепко обнял меня и не отпускал несколько минут. Ксандер, как никогда серьёзный, положил свою мощную ладонь на мое плечо и мы пару секунд просто смотрели друг на друга. Рыдающие Вальт и Рантаро сжали меня в объятиях, едва не раздавив. Вакия тоже не смог сдержаться и заключил меня в объятия. Дайго лишь посмотрел мне в глаза. Ника крепко сжала мою ладонь и заплакала сильнее. Токо обнял ее и похлопал меня по плечу. — Шу, милый, — дрожащим голосом начала миссис Аой.– Если тебе вдруг что-нибудь понадобится, мы всегда готовы помочь тебе. Ты только обращайся… — Спасибо, миссис Аой, — мой голос звучал неожиданно хрипло.– Но всю свою жизнь я справлялся сам, думаю, и сейчас справлюсь… А теперь, пожалуйста, не могли бы вы оставить меня одного? Все переглянулись и побрели куда-то к выходу из кладбища. Тихо вздохнув, я повернулся к свежим могилам, на которых были написаны имена моих родителей. Я аккуратно положил свой букет поверх остальных цветов и замер. Холодная морось быстро перешла в ледяной ливень. Я просто стоял, не в силах пошевелиться. Бесконечная вода смывала с моих щек нежданные слезы. Я глотал их, не понимая почему они вообще катятся. Что теперь изменится? Да ничего. Я как был один, так и останусь. Но черт, почему так больно? Почему в районе сердца так нестерпимо жжет? Почему душа рвется наружу? Неужели можно чувствовать себя настолько одиноким? Не сдержавшись, я упал на колени и закрыл лицо руками. Мокрые волосы липли к лицу. Новый костюм уже полностью промок, а брюки испачкались. Но мне было все равно. Мне хотелось послать к черту весь этот гребаный мир. Я хотел вернуться в детство. Снова оказаться в теплых маминых объятьях. Хочу чтобы папа почитал мне что-то перед сном. Чтобы они оба поцеловали, пожелав спокойной ночи. Боже, за что мне все это? Почему родители меня никогда не любили? Почему врали, что я нужен им? Почему бросили одного, в пустой квартире? Почему уехали?.. И почему мне сейчас так плохо? Почему?.. *** Как оказался дома, я сам точно сказать не могу. Просто вот я стою на кладбище, а вот уже медленно переодеваюсь в своей комнате. Как в тумане я стянул с себя мокрый до нитки костюм, бездумно бросив его на стул, и натянул первую попавшуюся сухую одежду. А вот я уже на кухне. Тут все как всегда. Тихо кипит электрический чайник, громко мурчит спящий на стуле огромный белый кот. В окно стучатся тяжелые капли дождя, а соседи за не толстой стенкой смотрят свой любимый сериал. Его я уже знал наизусть, можно и не смотреть. Во всей квартире горел свет. Только в прихожей его не было. Я уже которую неделю не могу поменять эту чертову лампочку. Телевизор был выключен. Мне хватало страстей вышеупомянутого сериала. Я просто сидел и думал, глядя в стену. Кот попытался забраться ко мне на колени, но я его сбросил. Теперь этот огромный мешок жира и шерсти сидел на другом конце стола и обиженно сверкал в мою сторону своими голубыми глазищами. Чайник уже давно скипел, но я все сидел. Мне было плохо. А я раньше и не замечал, что в квартире столько вещей, напоминающих мне о родителях… Мамина любимая белая чашка стоит рядом с моей. Папин галстук, каким-то чудным образом оказавшийся на кухне. И фотография… Я медленно встал и взял ее в руки. Она была сделана когда родители приезжали в последний раз. Я даже уже не помню, кто ее сделал, но на ней были мы втроем. На лицах родителей сияли улыбки и они обнимали меня за плечи. Я без особых эмоций смотрел в камеру, нацепив искусственную улыбку. Неожиданная ярость накатила на меня… Разбиваясь, фотография полетела в стену. Туда же отправилась мамина чашка. Осколки рассыпались по всей кухне. Один из них едва не угодил мне в глаз. Кот, громко зашипев, вылетел из кухни со скоростью света. Не сдержавшись, я упал на колени и уперся руками в пол. Горячие слезы покатились по моим щекам. Осколки впивались мне в ладони, едва не протыкая насквозь. Но я не чувствовал этой боли. Душа болела сильнее… Неожиданный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть и поднять голову. Кого там черт принес? На дрожащих ногах, плечом вытирая слезы, я вышел и кое-как открыл дверь пораненными руками. На пороге стояли соседи. Молодая пара, любители сериала, взволнованно смотрели на меня. Они уже собирались что-то сказать, но я их опередил. — Добрый вечер, — сделав милую мордашку, как ни в чем не бывало улыбнулся я.– Чем могу помочь? — Мы слышали громкий звон, — нервно сказала соседка.– Что-то случилось? — Нет, что вы, простите за беспокойство, — я медленно покачал головой.– Я сервиз уронил. Еще раз простите. — У тебя руки в крови, — нахмурился сосед.– Может, помощь нужна? — Нет, спасибо, я уж как-нибудь сам, — ответил я и усмехнулся.– Я бы на вашем месте поторопился. Через несколько минут начнется новая серия. Не дожидаясь ответа, я захлопнул дверь. Постояв пару секунд, соседи ушли. Я тихо вздохнул и вернулся на кухню. По всему полу были рассыпаны осколки. Некоторые из них были окрашены моей кровью. — Не лезь, — шикнул я на кота, который начал тереться о мои ноги.– А то еще лапы поранишь. Что я с тобой делать буду? К ветеринару я тебя больше не повезу. Мне прошлого раза хватило. Кот оскорбленно мяукнул и, гордо подняв пушистый хвост, царственно удалился в мою комнату. Тихо хмыкнув, я достал из небольшого ящика аптечку. Шипя от боли, я кое-как щедро обработал раны и замотал их бинтами. Грустно вздохнув, я принялся за уборку. Никогда я настолько не уставал. Руки болели, сердце разрывалось, голова раскалывалась. Убрав осколки, я зашел в свою комнату и тяжело упал на кровать, едва не придавив кота. Тот подождал пока я улягусь и сел мне на живот. Немного помяв меня лапами, он улегся и громко замурчал. — Эй, жирдяй, — хмыкнул я, потрепав его между ушами.– Может хватит жрать как не в себя? Ты скоро будешь весить больше чем я. В один прекрасный день ты просто раздавишь меня. На эти слова кот лишь мяукнул и поднялся. Пройдя по мне, он плюхнулся ко мне на грудь и зевнул прямо в нос. — Фу, — поморщился я.–Некультурный. Тот лишь укоризненно посмотрел на меня и легонько ударил лапой по лицу. — Ладно-ладно, — сдался я, поглаживая его по мягкой шерсти.– Ты прав. Я все равно люблю тебя, чертов ты клубок жира. Кот довольно потерся башкой о мою щеку и заснул. Он немного посапывал, а изо рта торчал кончик языка. Я не выдержал и и легонько потянул за этот кончик. Кот недовольно мяукнул и повернулся ко мне жопой, хлестнув хвостом по лицу. — Да ладно тебе, — засмеялся я, ткнув пальцем в его пушистый бок.– Не обижайся. Я любя. Кот снова замурчал. Будто где-то под боком трактор заработал, ей богу! Вслушиваясь в это мурчание, я заснул, боясь представить, что будет дальше.