Диадема несчастья

Кандида Когтевран стояла у окна, по которому катились струи дождя, и смотрела вдаль. Она вспоминала свою жизнь – жизнь, которая не сложилась и скоро оборвётся. Она уже давно и серьёзно болела, но сейчас одну из основательниц Хогвартса мучили мысли не о своей болезни, а о единственной дочери Елене. Воспоминания полились ручьём. Вот Елена совсем маленькая, она так заливисто смеётся... Вот она пошла в школу и попала на факультет, названный именем её матери – а, значит, и её именем! Вот она уже молодая девушка, красавица, гордая и холодная... Именно эта гордость и холодность, присущая всем женщинам из рода Когтевран, и не позволила Кандиде полюбить Годрика Гриффиндора. Они тогда были молоды и полны сил. У них, всех четверых, была одна цель – создание школы для волшебников. Кандида склонила голову к плечу, вспоминая своих соратников. Вот Годрик, смельчак, храбрец. "Огненный лев", как его называла сама Кандида. Вот милая Пенелопа Пуффендуй, трудолюбивая и кроткая, лучшая подруга Кандиды. А вот Салазар Слизерин, надменный и холодный, ратующий за чистоту крови. Он рассказывал историю про какое-то чудовище, принадлежащее их роду, но никто ему не верил. И когда Слизерин покинул школу, все вздохнули с облегчением. "У нас с Годриком всё могло бы сложиться, не будь я столь надменна", – подумала Кандида. "Но я отвергла его, и он ушёл, поселился во впадине, которую позднее назвали его именем". А я... А Кандида вышла замуж за волшебника-полукровку, Роберта де Мимси-Дельфингтона. У него был племянник, весёлый мальчишка по имени Николас. Что с ним потом стало – неизвестно... Дочь Кандиды и Роберта, Елена, пошла и умом, и красотой в свою мать. Единственное, что не нравилось Кандиде – это какой-то странный дух соперничества, который то и дело проскальзывал между ними. Впервые он появился ещё тогда, когда Елене было двенадцать лет. – Кандида, какая прекрасная диадема! Елена почти с самого рождения называла свою мать по имени. – Здесь написан наш фамильный девиз – "Ума палата дороже злата". Запомни это, Лена. – А правда, что диадема способна добавлять ума? – Как сказать... Я не колдовала над ней, но вещи, которые мы постоянно носим с собой, к которым имеем особую тягу... можно сказать, пропитываются мыслями её хозяина. – Значит, если я надену её, она прибавит мне ума? – Елену нелегко было сбить. – Ну что ж, попробуй, – улыбнулась Кандида. Елена надела диадему и замерла перед зеркалом, вглядываясь в себя. – Я ничего не чувствую, – разочарованно прошептала она. – Всему своё время, – сказала Кандида, снимая диадему с головы дочери. Прежде чем спрятать её обратно в ларец, она заметила, что Елена как-то странно смотрит на диадему. И Кандиде этот взгляд совсем не понравился. Прошло восемь лет. Елена выросла, превратилась в настоящую красавицу. И однажды в доме Кандиды появился немолодой уже человек с длинной бородой и горящими глазами. Он познакомился с Еленой за границей, в Албании, и сразу полюбил её. Теперь он пришёл просить её руки. Кандида отнеслась к нему с осторожностью. У неё было ощущение, что этот человек одинаково способен и на добро, и на зло. Имени его, длинного и сложного, она сейчас уже не помнила. Только титул – барон, остался в её памяти. Елена благосклонно принимала ухаживания барона, но когда он сделал ей предложение, отказала. Барон был настойчив, но красавица лишь смеялась над ним. Кандида предупреждала её, что необходимо быть осторожнее, но непокорная дочь совершенно перестала уважать свою мать. В один их таких дней между ними состоялся серьёзный разговор. – Елена, мне нужно с тобой поговорить, – сказала Кандида, входя в комнату дочери. – О чём? – вскинула голову Кандида. – Ты не должна так разговаривать с бароном. Он может быть очень опасен! – О нет, он меня любит! – Именно поэтому он и опасен! – Я не боюсь! – Но послушай меня... Ты отвергаешь всех женихов, смеёшься над ними... В результате ты останешься совсем одна! Ты хочешь этого? – А может быть и хочу! – Елена гордо вскинула голову и взглянула на свою мать. – Лена, не повторяй моих ошибок! – А ты совершала ошибки? – заинтересовалась младшая Когтевран. – Совершала... – вздохнула Кандида. – И какие же? – Самая главная моя ошибка в том, что я отказала Годрику Гриффиндору. – А он что, делал тебе предложение? – Он признавался мне в любви. – И что ты предлагаешь мне? – Елена, как всегда резко, сменила тему разговора. – Выйти замуж за барона, только потому, что он опасен? – Последнее слово она произнесла с невыразимым презрением. Кандида вздохнула, сдерживая гнев. – Нет. Я предлагаю тебе отказать ему, но как можно тактичнее. – А я не хочу! Не хочу быть тактичной! – с этими словами Елена выбежала из комнаты. Прошло несколько лет. Барон устал от бесплодных попыток и перестал навещать Кандиду. Елена Когтевран окончательно отдалилась от матери. И вот однажды случилось событие, которое окончательно разрушило всё. Кандида, вернувшись из Хогвартса, где она преподавала заклинания, удивилась необычной тишине в доме. Елена, в плохом или в хорошем настроении, всегда что-то напевала. Но сейчас было совсем тихо... Кандида поднялась в свою комнату, по пути несколько раз окликнув Елену. Никто не отозвался. Тогда чародейка почти инстинктивно подошла к ларцу, стоявшему на полке, открыла его и... Ларец был пуст. Она глубоко вздохнула, повернулась к столу и увидела на нём записку. "Кандида, прощай. Не ищи меня. Елена" Вот и всё. Дочь одной из основательниц Хогвартса сбежала, забрав с собой драгоценную диадему. Кандида не собиралась сидеть, сложа руки. Она стремительно поднялась и взяла волшебную палочку. Затем собралась с духом и выкрикнула: – Экспекто Патронум! Из палочки вырвался огромный орёл, облетел комнату и устремился на север – к барону. Едва узнав о случившемся, барон трансгрессировал в дом Кандиды. Волшебница кратко рассказала ему, что надо делать, и он тут же отправился искать Елену, надеясь образумить её и вернуть домой. Сама Кандида отправиться вместе с ним не могла – она уже была тяжело больна. Прошло около года. Барон узнал, что Елена скрывается в Албании. Он употребил все свои силы, чтобы найти её, и наконец, его труды увенчались успехом. Кандида помогала ему по мере сил. Она знала, что барон - единственный, кто может заставить её непокорную дочь вернуться. Елена Когтевран находилась в албанском лесу, когда услышала где далеко громкий хлопок. Не раздумывая, она кинулась к ближайшему дереву, в котором, к счастью, оказалось дупло, и опустила в него диадему, которую до этого прижимала к груди. Затем отошла на несколько шагов от дерева - и едва не столкнулась с бароном. – Что вы здесь делаете? – спросила она так, презрительно, как только могла. – Я искал вас целый год, чтобы сказать вам, Елена – Вы предали вашу мать! Немедленно возвращайтесь и верните ей диадему! – Ни за что! – отчеканила Елена. Глаза её загорелись. - Я не подчиняюсь вам! а что касается диадемы, то она уже лежит в ближайшем озере. Барон схватился за сердце. – Вы не могли так поступить с сокровищем, которое ваша мать берегла и хранила для вас! – О, ещё как могла! – Разорви меня горгулья! Мне всё равно, что вы сделали с диадемой! Но вас, вас, Елена, я должен вернуть матери! – Я с вами никуда не пойду! – Пойдёте, или я силой заставлю вас идти! Вы и так уже причинили слишком много бед! – Ах вот как? Когда вы признавались мне в любви, вы употребляли несколько иные выражения! – Вы и сейчас смеётесь надо мной! – Я вас никогда не боялась! Вы... вы просто жалкий старый трус! В глазах у барона потемнело. Не сознавая, что делает, он выхватил кинжал и нанёс своей возлюбленной страшный удар в самое сердце. Елена Когтевран упала на траву. Барон застыл. Кровавая пелена упала с его глаз так же быстро, как и застлала их. И он понял, что совершил ужасное преступление Женщина, которую он любил больше жизни, лежала перед ним - мёртвая! И ярко-алая кровь струилась из раны. "Кандида никогда не простит меня. И сам я себя не прощу" - с этими мыслями барон снова схватил кинжал и нанёс второй удар - себе в сердце. Кандида узнала об этом через несколько дней. Горе её было так велико, что она даже не могла плакать. Как чужая, стояла она на похоронах, не в силах сказать не слова. А ещё через день она умерла. Кандида говорила близким, что не сожалеет об этом – ведь в загробном мире её ждали муж, ушедший раньше её, и дочь. Дочь, которую она всё-таки простила... Люди, видевшие Кандиду мёртвой, говорили, что на губах её застыла улыбка.