Синяя палитра

Бесшумно бредя пустыми коридорами поместья ко вполне конкретной комнате, Дик старался утихомирить разбушевавшееся от волнения сердце. Он шел, сунув руки в карманы, и иногда, скрывая тревогу, ненадолго останавливался, прикрывал глаза. Его немного потряхивало и, если честно, отрицать это было бы глупо. Да и не перед кем. Уже дойдя до двери, Дик развернулся и пошел обратно чуть быстрее. Ему подумалось, можно было бы захватить чего-нибудь горячего, так определенно будет лучше. Неприятное чувство, словно ребра обвили в несколько оборотов тугие стальные обручи, становилось сильнее при приближении к Той Самой Двери. Руки подрагивали даже с чашкой. Дик мялся, оттягивал момент и, в то же время, хотел скорее войти, чувствуя себя если не полным идиотом, то дураком уж точно. Топтался на месте. Какао и кофе он предпочел чай. Иногда чай был лучшим вариантом, а, благодаря Альфреду, дома он был всегда. Холодно. Темно. Большая горячая кружка приятно обжигает ладони, отчего предплечья покрываются мурашками. Лунный свет, вливаясь в окно, урывками цепляется за перила, занавески, ковер и массивные картинные рамы. Достается и Дику. Тишину нарушает медленный мерный выдох. Рука ложится на ручку двери и, помедлив пару секунд, давит на нее. Щелк! Дик осторожно приоткрывает дверь на самую маленькую щелочку, какую только мог оставить, и заглядывает. Все не на своих местах. Чисто. Тяжелые плотные шторы закрывают окно так, что мрак нарушает лишь одинокая ледяная струйка света, бережно легшая поперек спокойного лица. Пройдя внутрь, Дик тихонько закрывает дверь и садится в кресло рядом с кроватью. Он ставит чай на тумбу, прикрывает глаза, откидывается на спинку и слушает ровное тихое дыхание, нарушающее тишину. Каждый вдох отдает хрипотцой: дают знать о себе сломанные ребра. Ветер из открытой форточки принес с собой свежесть. Один глаз приоткрывается. “Все хорошо, укрыт одеялом.” Закрывается снова. Мысли крутятся где-то далеко, но совсем рядом. Вся спина в мурашках. Он действительно жив. В поисках пледа Дик обходит всю комнату, но, так его и не найдя, возвращается и кутается в свою футболку. Щурясь, делает глоток чая. Горло обволакивает тепло, а во рту теперь приятно отдает жасмином. — Брюс? Дик невольно вздрагивает от шепота в тишине, берет чашку, поднимается с кресла и пересаживается на кровать, рядом с Тимом (проклятье, живым, до сих пор не верится, хочется взять его ладонь и проверить, теплая ли она, но приходится сдержаться). — Не совсем, — уголки губ приподнимаются в едва заметной улыбке, обеспокоенный взгляд становится печальнее. — Брюс сейчас в городе, решает твой вопрос с Кейт. — Кейт! — Тим, тише, — ладонь лежит на груди Тима, не позволяя ему рвануться и встать. Дик становится до пугающего серьезным, а Тим рефлекторно напрягается. — Не вставай, тебе нужно отдохнуть. — Дик, ты не понимаешь- — Они справятся, Тим. Отлежись хотя бы одну ночь. В огромных глазах плещется страх вместе с пугающей решимостью. Тим даже говорить нормально не может, но уже рвется в бой. Возможно, в другой раз Дик не стал бы его сдерживать, но сейчас - это сейчас. Брюс справится. Команда справится. Они все, они непременно смогут защитить Кейт, Дик скоро присоединится, ему просто нужен один чертов разговор. Дэмиан уже в городе; звонить Джейсону, даже если он тоже дома, после двенадцати бесполезно. Дик мог бы пересчитать по пальцам одной руки случаи, когда Джейсон, если отвечал, был трезв. Чаще это было даже не радиомолчание, а отсутствие сигнала в зоне доступа. Потому что только Джейсон Тодд знал, где носит Джейсона Тодда холодными сырыми ночами. Но под утро он наверняка (можно надеяться) объявится, вся семья будет в сборе и они, если тогда еще хоть что-то не будет окончено, надерут зад Тиму из будущего. Это будет неприятно, но быстро, потому что Тим, их Тим из настоящего, нуждается в них. Возможно, в них всех. А он нужен им как никогда. — Я принес тебе чай. — Спасибо. Тим, едва заметно морщась, садится, облокачиваясь на изголовье, берет кружку, делает глоток и осторожно приоткрывает штору ладонью. Сад залит холодной лунной лазурью. Серебрится иней на веточках. Пустынно. В комнате снова тишина, но Дик нарушает ее не сразу. Он долго вслушивается в хрипящие вдохи и выдохи, осторожно и внимательно изучает взглядом аккуратное красивое лицо, но видит, проклятая память, все время только одну картинку перед глазами: пустую застеленную кровать. Это изображение так въелось в подкорку мозга, что приходится фокусироваться на реальности, чтобы отвлечься от него. В комнате чисто. Все на своих местах, но не так, как должно быть. Если бы в этой комнате жил Тим, на полу не осталось бы свободного места, а все столы были бы завалены деталями, записями, картами, документами, фотографиями и техникой в одном лишь Тиму известном порядке. Все гудело бы, шуршало, раз за разом глухой стук опускающейся на стол кофейной чашки рвал бы тишину, в комнате было бы светло от нескольких мониторов: тусклый синеватый свет обводил бы контуры хаоса. Сейчас Тим сидел на кровати и пил чай, вместо света у них была щелка между двух тяжелых штор, а вместо бардака - стерильная чистота. Только наклеечки “опечатано” и не хватает. — Рад снова видеть тебя, — негромко произносит Дик, переводя взгляд за окно, туда, куда смотрел Тим. — Мы думали, ты погиб. — Знаю, — кивает Тим, протягивая Дику пустую кружку. Он забирает ее, тянется и ставит на тумбу. — Все сложилось не лучшим образом. — Да, вроде того, — Дик хмыкнул чему-то своему и взглянул на Тима. — Как ты себя чувствуешь? — Тебе честно или так, чтобы ты до конца жизни за мной как нянька не бегал? — усмехается Тим одними губами. — Давай честно. — Не очень, — мимолетная усмешка уходит с лица. — Нога болит, рука, ребра, да и все в целом. — Что произошло? — Ударил меня электрошоком, я оттого и вырубился. Дик? — А? — Подай мой ноутбук. Дик чувствует себя идиотом, потому что ему кажется, что, разговаривая с ним, Тим нервничает. Звучит нелепо, да и с чего бы вдруг? Ноутбук он действительно подает, пусть и не сразу: в непривычно чистой комнате найти его сложнее, чем если бы все было так, как обычно бывает у Тима. Тим сразу же погружается в работу, а Дик сидит рядом, сам не понимая зачем, и следит за тем, как взгляд бегает по экрану. Спустя какое-то время Тим, чувствуя дрожь в руках, просит Дика рассказать что-нибудь, и Дику приходится припомнить что-нибудь, отчего руки у Тима не затряслись бы еще сильнее. Это занимает какое-то время. В итоге он решает остановиться на истории о том, как они с Уолли угнали Бэтмобиль много лет назад. Рассказывает Дик с энтузиазмом, блеском в глазах. В свете луны они еще более невозможно голубые, чем обычно, но это не успокаивает. Хриплый вдох. Рваный выдох. Дик настораживается, внимательно смотрит на Тима, так что они снова сидят в тишине. Тим закрывает ноутбук и откладывает его. Рука дергает штору в сторону. Свет ударяет в окно, слепит, моментально растекается по всей комнате и все становится небесно-голубым. — Ты в порядке? — Да, это просто.. — Тим жмурится, отворачивается и старается найти ответ, но думает очень долго, пытаясь подобрать слова, — я просто рад вернуться домой. Кажется, Дик догадывается, в чем дело, потому что он ныряет под руки Тима, чуть приподнимает его, отодвигая от спинки кровати, и садится между. Тиму приходится откинуться на грудь Дика. Он дышит тяжелее, хрип становится более явным. Теплая рука нежно обнимает, а вторая тянет одеяло, подтягивая его до самых плеч. Ухо обжигает горячее дыхание. Все тело покрывается мурашками, Тим напрягается, но руки, обвившиеся вокруг, не дают ему двинуться с места. — Ты не против? — шепотом спрашивает голос Дика откуда-то сзади. Тим качает головой, закрывает глаза и заставляет себя расслабиться, ложась на Дика. Так спокойнее. — Хочешь спать? — Нет, не слишком. Ты надолго? — Пока Б не позвонит. — Понял. Спасибо. Лежать так хорошо. Холоду не остается места, а боль из режущей перерастает в тупую и монотонную, одинаковую, она остается где-то далеко, там где Тима уже нет. Там, где мир ограничен одной комнатой из потолка, пола и четырех стен, лишенной света и свежего ветра. Дик выше Тима, и сейчас лежать на нем, словно на огромной горячей подушке, удобно. Его мягкие руки со стертыми до кровавых мозолей ладонями на собственном торсе ощущаются правильно. Будто две больших грелки. Но, что важнее, он дышит. Практически не слышно, дыхание Дика такое равномерное и тихое, что даже сейчас его можно только чувствовать: подушка под спиной приподнимается и опадает. Тим думает про его гладкую кожу и шелковистые иссиня-черные волосы цвета воронова крыла, эти мысли согревают сильнее. Тепло повсюду. Спокойное, никуда не спешащее, вся комната в свете луны как на ладони, а за окном разлили палитру синих красок. Скоро должен позвонить Брюс. Конечно, они настоят на том, чтобы Тим остался дома, но Бэтпещера - это тоже дом, можно помогать и оттуда. И на кухне, когда, хочется надеяться, придут все, включая Джейсона, который, как и всегда, загорится идеей приготовить свои фирменные блинчики (не исключено, что в тесто он подольет пива), там тоже дом. Все это поместье, весь этот город, все эти люди - Тим так долго скрывался от них, но сейчас он вздрагивает всякий раз, как Дик двигается, опасаясь неосознанно, как бы он никуда не исчез. Ему по-больному мало всего этого, словно он наркоман и проходит жесточайшую ломку, спасти от которой может только новая доза. Грязный воздух Готэма не доходит до поместья. В комнате пахнет зеленым чаем. Английским, с жасмином, индийского производства. Каждый третий четверг Альфред выбирался за ним в город ненадолго. Чай продается в аккуратных бурых коробочках с золотым вензелем фирмы. Тим просто помнил это. Это часть его дома, часть его жизни, которую нельзя вырвать. когда на плечо опускается тяжелая голова, а руки немного обмякают, Тим чувствует, что Дик тоже пахнет чаем, и невольно улыбается. воришка. Черт возьми, дом.