Приручи ворона

Узнать, куда отправился ростовщик Исаак и его дочь, оказалось легко. Даже слишком легко. Бриан не стал действовать силой, а подослал ушлого человека, якобы брал тот у Исаака из Йорка в нужде большой заем, но вернуть желал золото только лично заемщику. Вначале родственник Исаака пытался схитрить и сам поживиться чужим золотишком, но скоро сдался. — Ну что? В Чешское Княжество за прекрасной еврейкой? — похлопал по плечу приятеля де Браси, довольный, что так ловко нашел мошенника, добывшего ценные сведения. Теперь не просто неловкость, связанная с присвоенным имуществом сошла на нет, но Буагильбер становился его должником. Потому де Браси слегка задевало, как спокойно и даже равнодушно Бриан принял это известие. — А ты куда собрался? — услышал Морис вместо благодарности. — Выгоды это предприятие тебе точно не принесет. — Зато посмеюсь вволю, когда твоя Ревекка снова от тебя сбежит, — с плохо скрываемой обидой проворчал Морис. Если уж де Браси изъявил желание следовать за Брианом в его новом приключении, то отговаривать он его не собирался. Ему это было только на руку с нескольких причин. Оставшись в Париже, де Браси ради красного словца мог бы сболтнуть о внезапно воскресшем храмовнике. Может, Бриану это и не навредило бы особо, но наверняка помешало бы его дальнейшим планам. Для всех мертвец пока что должен был остаться мертвецом. Именно потому, что для всех он был мертв, его возможности были ограничены, а верных людей рядом слишком мало. Поэтому дополнительный меч точно не помешал бы. В общем-то, собрав небольшой отряд, Бриан уже должен был спешить на восток, чтобы если не перехватить, то хотя бы не дать следу Ревекки и ее отца остыть. Но что-то все еще держало его в Париже. Какое-то сомнение. Слишком просто все далось, чтобы казаться правдой, а не ловушкой. Пока что, чтобы оправдать задержку последней необходимостью, он все-таки отправился на Большой мост и разыскал Симону Башмачницу. Девушка действительно была хорошенькой. Светлые волосы, кожа чуть тронута солнцем, но все же светлая, а брови и глаза темные, что делало ее, может и не совсем идеальное, лицо выделяющимся даже среди писаных красавиц. Только вряд ли хозяйка «Ушлого карпа» действительно вспомнила лицо Симоны. По некоторым схожим приметам Бриан как перед собой видел другую женщину — леди Ровену Саксонскую. Было так забавно разгадать нехитрую шалость Ревекки, что он не сдержался и улыбнулся. Девушка, польщенная вниманием рыцаря, улыбнулась в ответ. Это не был знак приветствия близкому знакомому, скорее кокетливое признание собственной привлекательности и обманчивое обещание быть любезной, если рыцарь пожелает чего-то большего. Эта улыбка была так похожа на улыбку Аделаиды де Монтемар, за которую когда-то юным глупцом он готов был умереть. С удивлением Бриан обнаружил, что воспоминание об Аделаиде больше не причиняет боли. Так, словно наконец-то не просто выдернули стрелу из его сердца, а искусно залечили рану, не оставив и следа. И все это была заслуга прекрасной, гордой колдуньи, так не желавшей принимать Бриана де Буагильбера своим покровителем. Он не собирался больше ее ни принуждать, ни убеждать. Просто ему, как дышать, чтобы жить, необходимо было поговорить с нею. Если Ревекка снова его брезгливо отвергнет, то он ее отпустит. Наверно, именно этого он так пытался избежать. Но никто бы не посмел бы упрекнуть Бриана де Буагильбера в трусости. Даже он сам. Утром они, несомненно, должны были отправиться в путь, если бы не одна странное событие. В отсутствие Бриана на постоялый двор, где они остановились, пришел неприметный человек, разыскивающий должника Исаака из Йорка. Якобы в доме его родственника этот господин нечто потерял, а тот послан это вернуть. Конечно же де Браси, который был более в курсе дела, чем товарищ, поспешил удовлетворить любопытство и принять «пропажу». Как в насмешку, посланник передал ему пустой кошель и подкову. Точнее почти пустой, так как одна монета в нем все-таки была, но она была настолько мелкой, что за нее и купить-то особо нечего было. Если для разочарованного де Браси послание ничего не значило, то Бриану говорило очень много. Он узнал кошель — тот самый, который он одолжил у Ревекки, расплачиваясь за комнату и уход за нею в «Ушлом карпе». Подкова — ему следует спешить. Значить он любим, она ждет его или того хуже, находится в опасности. А монета… На ней было имя Мухаммеда Боабдила, короля гранадского. Сборы были быстрыми. И день еще не подходил к концу, как маленький отряд покинул Париж, направляясь совсем в другую сторону от Чешского княжества. * Двадцать пять лет спустя, почти день в день молодой человек, почти мальчишка, въехал в Париж. Хотел он того или нет, но вид его привлекал внимание зевак. Он был сухощав, темноволос, красив и беспечно любопытен. Но никто из любопытствующих никогда бы не догадался, насколько он взволнован. Конечно, задание запечатать некую опасную тварь еще на четверть века было серьезным, но с дерзостью, позволительной молодости, он думал, что легко с этим справится. Волновало его другое. От деда парню достался дар видеть вещие сны. Хотя не всегда он мог дать этому дару толк и разобрать вовремя пророчество, но в последних сновидениях точно разглядел нечто чудесное, похожее на то, что когда-то давно свело его родителей. Потому, кроме отцовского меча, странник прихватил из дома и его счастливую монету. Пусть она и не обладала какой-либо силой и была скорее символом, чем талисманом, но одного героя она однажды уже свела с его счастьем.